Но опять эта разница конечного и бесконечного. Как и за Стеной, в движениях Юми к концу занятия ближе, отчетливо чувствовалась накапливающаяся усталость. Точно так же и Акисато не смог поддерживать взятый темп больше пяти часов подряд.
Но он это и сам понял. Ровно через этот промежуток времени он сменил тактику. Удары и тычки внезапно сменились захватами, заломами и бросками.
Такими узлами меня еще не завязывали! Я их даже в страшном сне представить не смог бы - фантазии не хватило бы. Где-то к середине ближе я понял, что он старается сломать мне что-нибудь. Вывихнуть получалось легко, но не больше. К тому же вывихнутые суставы уже в следующее мгновение самостоятельно вставали на место. Связки рвались, но тут же регенерировали, становясь пластичнее. За этот спарринг у меня существенно улучшилась растяжка. Причем я говорю не только про ноги. Акисато не оставил без внимания ни одно сухожилие моего тела.
После обеда спарринги закончились, начались, наконец, упражнения. Тоже, конечно, удовольствие сомнительное, но все же...
Утром на завтраке, который я вновь помогал готовить Юми, Мастер был чрезвычайно задумчив.
После окончания приема пищи, Акисато отправил меня отрабатывать разминочный комплекс, показанный накануне, сам же остался в доме и взялся за телефон. Видимо обсуждал меня...
Хотя почему видимо? Прекрасно слышимо! Пчелки, искусавшие мне всю голову, очень благотворно повлияли на слух и зрение с обонянием, невероятным образом усилив их до поистине потрясающего уровня. Вот только языковой барьер никуда не делся. Наивно было рассчитывать, что обсуждать меня он станут на русском. Так что я сосредоточился на упражнениях.
- Что ж, Миша, - спустя почти час вышел ко мне он. - Я согласен взяться за твое обучение.
- Ура! - не удержался от радостного возгласа я. Все это время мне казалось, что вот сейчас он выйдет и велит мне убираться.
- Но методы мои могут показаться тебе нетрадиционными и необычными - заметил он.
- Да? - удивился я. Как будто кто-то на что-то другое рассчитывал.
- Заниматься мы будем не здесь. Иначе скоро от запаха гниющей крови твоей тут будет нечем дышать. Итак после вчерашнего придется потратить массу усилий на приведение тренировочной площадки к нормальному состоянию.
- Блин, - почесал в затылке, обдумывая сказанное, - Об этом-то я как-то не подумал. А видимо зря...
- Так что сегодня мы поедем в один закрытый учебный центр, где я работаю консультантом, - кивнул он мне соглашаясь. - Там есть все условия для работы... И штат уборщиков с дезинфекторами.
- Звучит пугающе, - заметил я.
- Там тренировки будут идти двадцать четыре часа в сутки. Семь дней в неделю. Без перерывов на еду, сон и отдых.
- А я умом не тронусь от подобного? - с подозрением спросил я, пытаясь представить себе подобное. Получалось плохо. Почему-то воображение рисовало белый кафель, столы с кожанными ремнями, острые блестящие медицинские железки.
- Я буду внимательно следить за этим, - пообещал мне он. - Ты всегда можешь сказать: "Хватит".
- Звучит обнадеживающе, - невесело усмехнулся я.
* * *
Закрытый учебный центр. Если представить себе режимный объект, оснащенный по последнему слову техники, с кучей ученых в белых халатах, хмурыми военными в форме без знаков различий, вооруженной охраной чуть не на каждом углу, а потом стереть военных и охрану, то получится почти то, что передо мной предстало. Скучный спокойный промышленный район Токио. Пошарпанный шлагбаум со скучающим полноватым охранником в будке. Серый комплекс непримечательных зданий и ангаров за проходной. А в одном из ангаров видавший виды лифт на минус какой-то там этаж - я не вникал.
Там обычный коридорчик с дверями кабинетов по правой и левой стенке.
Документы у Акисато проверили три раза: охранник на проходной, вахтенный у входа в лифт и такой же вахтенный у выхода из лифта.
Мы заглянули в одну из дверей и оказались в кабинете явно какого-то технаря: непонятные железки, провода на столах, компьютер, с кучей подключенной к нему периферии: от простого принтера до сканера отпечатков и вообще непонятной мне хрени, металлические шкафы вдоль стен. И сам хозяин кабинета - улыбчивый японец Асатаро.
С Акисато они здоровались как старые, хорошие знакомые. О чем-то долго болтали. В конце Асатаро явно был в очень больших сомнениях. Но Акисато был убедителен настолько, что в конце концов белохалатник жалостливо на меня посмотрел и махнул рукой. Он подошел к одному из шкафов, выдвинул ящик, покапался в нем и достал большой прозрачный пакет с замком каких-то белых таблеток. Асатаро всучил его Акисато и ушел к своему компьютеру.
Мы вежливо попрощались и вышли из кабинета
- Что это, Мастер? - кивнул я на пакет в его руках, когда за нами закрылась дверь.
- Понятия не имею, как именно это называется у ученых. Точнее не помню - аббревиатура там сложная. Но эти таблетки принудительно активируют девяносто процентов мозга человека. Возможности это дает феноменальные...
- Но? Ведь по-любому есть какое-то "но". Иначе оно бы так не валялось в шкафу.
- Может быть и валялось бы, - задумчиво произнес Акисато. - В этих шкафах чего только не валяется...
- Но "но" всё-таки есть? - не отстал я.
- Есть. Использовать их можно один, максимум два раза. После этого человек умирает. Не буду вдаваться в подробности, но большего числа применений организм не выдерживает.
- Хм... Думаете, сработает? - с сомнением глянул я на таблетки.
- Почему бы не попробовать? Если ты, как говоришь, бессмертен, то чем рискуешь?
- Стать зависимым наркоманом, - честно признался я.
- Резонно, - согласился он. - На, жуй давай! - сунул он мне в руки пакет.
Я с очередным сомнением посмотрел на загадочные белые таблетки. Затем открыл пакет и достал одну. Вздохнул и кинул ее в рот.
- Вкусные, - заметил я.
- Тогда жуй еще, - велел он мне. - Обычному человеку хватает одной штуки на двадцать четыре часа эффекта. Действие почти мгновенное.
- Ладно, - пожал я плечами и закинул в рот следующую таблетку.
Так и шли мы по коридорам к известной только Акисато цели, он, посматривая на номера дверей, я, похрустывая таблеточками, словно поп-корном.
А пришли мы в некую комнату. Точнее зал, круглый, с металлическими стенами, полом и потолком. Высота его была около восьмидесяти метров, а диаметр около двухсот пятидесяти. В верхней части матовое стекло. В стене у пола одна дверь-ворота, через которую я и вошел. Собственно - все.
Опустевший пакет я выбросил в урну перед тем как войти - таблетки кончились, а "приход" так и не наступил. Даже обидно немного. Но было вкусно. И не более того. Акисато лишь пожал плечами, вроде: "Ну, не вышло, так не вышло, чего уж теперь".
И началось.
Не торопясь, без тех ужасов и перегибов, что в первый день. Просто упражнения, базовые удары, захваты, техники, снова упражнения.
Занимался мной не сам Акисато. Точнее не только он сам. Еще десятка полтора разных инструкторов я насчитал, что постоянно сменяли друг друга, не давая мне и минуты передышки. Постепенно темп, сложность и болезненность занятий нарастали.
Потянулся бесконечно длинный день, без часов, без солнца, без неба, без имен...
Описывать все, что они со мной делали, бессмысленно. Подобное описание заняло бы столько же, сколько занимает большая медицинская энциклопедия. А это скучно. Скажу только, что усилия их не были бесполезны.
* * *
А однажды все закончилось.
Я выполнял очередное ката, уворачиваясь от время от времени постреливающих автоматических крупнокалиберных пулеметов, включавшихся в произвольном порядке, когда дверь открылась. Заглянул мужичок в белом халате, посмотрел по сторонам.
- Слыш, парень, заканчивай! - крикнул он мне и нажал на кнопку отключения пулеметов. Крикнул он на японском, но это проблемой уже не было - за прошедшее время язык я выучил. И даже не один: инструктора очень органично вплетали теоретические занятия в мои тренировки, заставляя напрягаться не только тело, но и мозг. Алгебра, геометрия, языки, химия, медицина, физика... И все это под аккомпанимент пулеметов, бесконечные ката, спарринги, упражнения, звон клинков, прохождение бесконечных полос препятствий, акробатических этюдов и фритрейс-прыжков.
