Н-да, кажется, смущаться Анечка ещё не разучилась...
Это ж надо было умудриться! Такое платье! Так себя вести! И самое поразительное, ни смущения, ни злости не было - только изумление. Интересно, что бы мама сказала, если...
Мама...
Господи!
- Ты чего? - приподнявшись на локте, спросил Игорь настороженно.
Я металась по комнате, переворачивая всё вверх дном.
- Телефон! Быстро! Да где же он?! У тебя есть?!
- Ань, что происходит? Кому ты собралась...
- Маме!
Игорь поднялся.
- Вам лучше встретиться. Я уже попросил Юлю, она скоро приедет...
- Да зачем мне Юля?!
- Ну хотя бы затем, - сама невозмутимость! - что тебе надо что-то накинуть. Не в простыне ж до машины идти. Успокойся.
Но меня трясло.
- Нет! Пусти, я хочу сейчас...
- Ань, это не телефонный разговор. Лишний час ничего не решит. Юля приедет, и я отвезу тебя к матери. Идёт?
Я даже ответить нормально не могла, только кивнула.
Мамочка... боже мой... что я тебе наговорила... это глупости! Это неправда! Я знаю, что вы с Игорем давно расстались, и теперь...
Нет, нет, ну нет, кого я обманываю?!
Мне страшно. Я ревную. Особенно волчица! Она... нет, мы хотим, чтобы этот мужчина принадлежал нам и только нам. И его человеческая половина, и звериная. Но ведь так и есть, правда же? Принадлежит. Игорь - мой муж. Да и он сам столько раз говорил, что рад тому, что у них с мамой не сложилось.
И тем не менее...
Я всё прекрасно понимала. Разумом. Но кроме него было что-то ещё. Червь сомнения. Который грыз, грыз, грыз, не давая до конца поверить ни собственной логике, ни словам Игоря.
Мама такая красивая, такая эффектная - разве может хоть какой-нибудь мужчина не желать её заполучить?
Это же чушь, да? У всех же разные вкусы, правильно? Разумеется! Более того, с возрастом они ещё и меняются! Вплоть до противоположных! Анечка, да когда ж ты уже это поймёшь и перестанешь нести бред сивой кобылы?!
Ну ладно, хорошо, не бред - впечатления, оставшиеся с детства. Очень сильные впечатления. Яркие. Настолько, что я не вижу в них изъяна. Чувствую, что он есть - я ведь не ребёнок и теперь смотрю на мир по-другому. Но ухватить не могу. Не получается. Мама - эдакое солнце, горячее и слепяще-яркое. Всегда такой была. Всю мою жизнь. А вот Анечка себя считала от силы каким-нибудь Нептуном, который не в каждый телескоп увидишь. Ну или, самое большее, луной - она вроде бы и видна, но может только отражать свет звезды. Не больше.
Выходит, это... неправда? Наверно. Хотелось бы, но... Уж очень сложно поверить. Тут даже обращение ничего не изменило. Или всё-таки?.. Это чувство свободы, лёгкости... Как будто, всё встало на свои места. Да и поведение Игоря вчера... хотя...
Нет, нет, нет, обязательно встретиться с мамой! Срочно!
Юля приехала буквально через полчаса, но всё это время я металась по комнате, считая секунды. Муж пытался меня остановить, разговорить, даже снова уложить в постель - бесполезно. Сейчас я не могла думать ни о чём другом. Игорю нужно было только накинуть рубашку, мне - одеться полностью, с нуля. Когда он закончил застёгивать пуговицы, я уже стояла у двери на низком старте.
Из отеля уехали все вместе. Наверно, в любом другом случае, мне было бы очень неловко, особенно перед Юлей и барышней-администратором. Но только не теперь. Какое мне дело до мнения посторонних людей, если родная мать... Господи, что она теперь обо мне думает?!
- Ну что, сама справишься? - спросил Игорь, останавливая машину возле нашего подъезда. - Или вместе пойдём?
Я помотала головой.
- Сама.
- Подождать?
- Езжай. Не знаю, насколько всё это затянется...
Выйдя из машины, я было направилась к парадной, но Игорь сквозь открытое окно схватил меня за руку.
- Иди-ка сюда. - Заставив нагнуться, поцеловал в губы. Улыбнулся. - Всё будет хорошо.
Я тоже заставила себя улыбнуться, кивнула. И пошла домой.
Сегодня выходной, мама должна быть дома. Замок закрыт только на один оборот - точно кто-то есть.
Открыла, вынула ключ. И уставилась на дверь, не решая потянуть за ручку. Что будет? Что мама теперь обо мне думает? Что скажет? А что буду говорить я? А вдруг мама сердится, вдруг не захочет со мной говорить?..
Цепляясь одна за другую, мысли крутились, крутились, скатываясь в снежный ком, с каждой секундой становящийся всё больше и больше. Секунда, другая, третья. Десяток. Вот уже минута, ещё одна. А я всё стою, пялясь на ручку двери. Потянуть на себя, войти и будь что будет? Так просто. И так сложно. А если она не станет...
Дверь открылась.
Мама.
Очень бледная, аж до желтизны, до болезненности. Под глазами тёмные круги, сами глаза красные. Отчётливый запах усталости, отчаяния и... сигарет?
- Ты куришь? - удивилась я.
Вот и начали разговор...
Мама вымученно улыбнулась.
- Только папе не говори, опять ругаться начнёт.
Она отошла, пропуская меня в прихожую. Закрыла дверь. Я разделась. И что теперь? Столько всего хочется сказать!
- Наверно, ты на меня очень злишься... - собравшись с духом, начала я, не глядя на маму.
Но она вдруг обняла меня, прижала к себе. Крепко-крепко.
- Анечка... - Всхлипнув, поцеловала в щёку. - Зайчик мой... Я не злюсь. Это ты должна на меня злиться... Прости меня! Надо, надо было всё тебе рассказать!.. Но мне казалось... я думала, так будет лучше... ты и так была очень расстроена, я не хотела делать ещё хуже... Девочка моя, прости меня...
Она снова всхлипнула. Разрыдалась. Я тоже. Горло свело спазмом, протиснулось лишь одно слово:
- Мамочка...
Не надо, не плачь! Моя милая, моя хорошая, моя любимая! Моя мама. Самый важный и дорогой человек на всём белом свете. Никто тебя не заменит. Я верю тебе, конечно верю. Ты тоже очень меня любишь, я знаю. И хочешь мне только добра.
Мамочка...
Так сильно, так остро! До боли. Я чувствовала, как вся моя натура, вся суть, превратилась в одну огромную волну. Поднявшись из самых глубин души, с границ подсознания, она устремилась вперёд и вверх, к звезде, к моему личному солнцу, которое согревало меня всю жизнь, и которому я этой жизнью обязана.
Мамочка...
Рыдали долго. Я обнимала её, она - меня. Сильно-сильно. Крепко-крепко. Молчали. Просто не могли говорить. Потом маму снова будто прорвало, снова начала просить прощения. Я мотала головой, перебивала, говорила, что она ни в чём не виновата, что всё дело во мне.
Потом немного успокоились, пошли на кухню. Мама поставила чайник и, улыбаясь, сделала "бутерброд" - такой же, как те, что я ела каждое утро перед школой: печенье, масло, сухое какао. Нахлынула ещё одна волна, уже не такая сильная, но тоже затрагивающая самые потаённые уголки души - воспоминания о детстве. А помнишь, как ты в пять лет просилась в школу? Конечно помню. А ты помнишь, как Димка Никифоров из параллельного класса принял тебя за мою сестру? Это ж насколько слепым надо быть?
Это воспоминание вдруг укололо. Да, слепец. Конченый. Как можно нас сравнивать? Горечь. Вроде бы, привычная, но после сильнейших чувств, пережитых буквально полчаса назад и, будто половодье, разрушивших внутри все защитные барьеры...
- Ань, что такое?
Мама сидела на диванчике рядом. Увидев выражение моего лица, отставила чашку, обняла за плечи.
Раньше я бы просто покачала головой и отогнала эти глупые чувства. Вернее, как выяснилось, загнала глубоко внутрь. Но, видимо теперь, когда Игорь значит для меня так много, когда я столько нового о себе узнала, пришло время перестать отмахиваться и поговорить, признаться. И маме, и самой себе.
И я начала. Рассказала всё. Сумбурно, прерывисто, но предельно честно и откровенно. Я завидую маме. Она была, есть и будет для меня эталоном женщины. Идеалом. Которым я не стану никогда, сколько бы ни пыталась. Уж слишком сильны различия. Хотя внешне похожи - будто в насмешку. Из-за этого мне обидно и горько. Очень. Да-да, это неправильно, глупо, по-идиотски. Но рядом с мамой я вижу себя бледной молью рядом с богиней. И не понимаю, что Игорь может во мне найти, когда он был рядом с такой женщиной?
