Ох уж эти приятные свадебные хлопоты!
Но, как выяснилось, это не предел.
- Здравствуйте, Анастасия Павловна.
Выйдя из машины, мы с мамой подошли к парадной. На скамейке сидел Давыдов!
Он-то что здесь забыл?!
- Привет, Макс, - кивнула мама, вскинув бровь. - Нас ждёшь, что ли? Не поздновато?
Давыдов встал.
Чёрт, как же хорошо, что я всё-таки решила не оставлять макияж и причёску!
- Да вот, хотел с вашей дочерью поговорить. - Улыбнулся. - Можно?
- Это не у меня надо спрашивать. - Они вдвоём посмотрели на меня. - Ну что, дочь? Можно с тобой поговорить?
Я хмыкнула. Ещё одни остроумцы нашлись...
- Так уж и быть.
Бросив на меня тревожный взгляд, мама скрылась за дверью подъезда.
Макс повернулся ко мне.
- Прогуляемся?
Я не знала, что ответить. Вот зачем он пришёл? Для чего? Поговорить? О чём, если мы ведь уже всё решили?
Но...
Как же я рада! После всего того, что пришлось сегодня пережить, после Белозерского и его племянницы - Макс. Родной, близкий. Я так соскучилась!
- Давай.
Улыбка появилась как-то сама самой. А что до раскалывающейся головы, гудящих ног и бурчащего желудка - плевать. Не до этих глупостей сейчас.
Несколько минут мы шли молча.
- Как учёба? - наконец спросил Макс. - Нервничаешь?
Я пожала плечами.
- С чего вдруг?
- Ну первая сессия, все дела.
- Пф, не смеши! - После нервотрёпки последних дней мне уже ничего не страшно... - Переживу как-нибудь. А ты как?
Так, Вавилова. Спокойно. Держи себя в руках. Нельзя, чтобы Макс понял, насколько сильно ты рада его видеть.
Но как же хочется! Обнять, прижаться, поцеловать. Уткнуться носом в шею, вдохнуть его запах. И извиниться. За то, что сделала больно, что заставила страдать. Сказать, что все те слова - глупости, что я сама - идиотка, что хочу быть с ним и только с ним, что больше никто не нужен. Не отпускать. И чтобы он не отпускал. Не отдавал. Никому.
Только бы сдержаться...
Как же больно...
- Да тоже неплохо. Разгрёб завалы, отрезал "хвосты". - Снова улыбнувшись, Давыдов вдруг взял меня за руку. - Встретимся завтра?
Такой тёплый. Так приятно.
- Макс... - В горле встал ком. Нельзя! Ни в коем случае! Он не должен понять... - Мы же с тобой уже говорили...
Я было попыталась высвободить ладонь, но он удержал.
- Давай поговорим ещё раз. Нормально.
- Н-нормально?..
- Да. - Пожалуйста, не смотри на меня... так! - Я знаю, я придурок: бросил тебя из-за идиотской учёбы. Прости. Но больше этого не повторится. Давай ещё раз куда-нибудь сходим. Куда захочешь. Ну или посидим. Уж теперь точно ничего не сорвётся, обещаю. Ты не ошиблась.
Я молчала. Просто не могла говорить. Открою рот - потекут слёзы.
Бросил из-за учёбы... ошиблась... господи, Макс... родной мой...
Ну почему, почему всё именно так! Почему я не могу быть с тем, с кем хочу, с кем мне так хорошо! Ну или хотя бы не врать ему, не делать ещё больнее! Да, мы не можем встречаться, не можем быть вместе, но вовсе не потому, что я "ошиблась"!
Но если Макс узнает о свадьбе... Как это объяснить? Что он подумает? Что я влюбилась в другого? Нет, ни за что. Только не это.
Так. Всё. Давай, Вавилова. Бери себя в руки. Последний рывок. Сделай так, чтобы Макс поверил. В "ошибку". Это нужно. Для его же блага.
Хех, и где я это слышала?
Какая, чёрт подери, ирония! Папа, кажется, я начина тебя понимать.
Вдох-выдох.
Пошла!
- Макс. - Задавить всё. Сердце, совесть. Заставить себя говорить ровно и твёрдо. - Ты тоже меня прости. Но я уже всё тебе сказала. Ещё тогда, в тот раз. Я... поспешила. Ошиблась. Извини.
Сука! Стерва! Дрянь! Как же мерзко!
Тихо. Заткнись. Держись. Так надо. Для него.
Макс смотрел. Молча. Я не отводила взгляд.
Задавить всё! Спокойствие!
Ну скажи хоть что-нибудь...
- Ты... ты уверена?
Он хочет казаться спокойным, но я-то вижу...
- Да.
Прости, прости, прости!..
- Ладно. - Кивнув, выпустил мою руку. - Я понял.
Молчание.
Долгое. Невыносимое.
- Я... - Голос всё же дрогнул. - Я пойду, ладно? Поздно уже.
Макс снова кивнул.
Глаза стеклянные, взгляд пустой.
- Хорошо. Тебя проводить?
- Нет. Спасибо.
- Удачи.
- И тебе.
Развернувшись, я пошла обратно. Всё задавленное рвалось наружу, грозя захлестнуть с головой, разорвать, вывернуть наизнанку. Слёзы.
Пошла быстрее, побежала.
Как будто поможет.
Как будто от этого можно скрыться, спрятаться.
Как будто это может отстать.
Как будто это не внутри меня.
Не помогло.
Ночь. Лес. Небо. Луна.
Холодно. Тишина.
Одиночество.
Пустота.
Страх.
Вой.
ГЛАВА 9
Это был ужасный день.
Как и любая девушка, я задумывалась о том, какой будет моя свадьба. Белое платье, туфли, фата, кольца, цветы. Улыбки, радость, капелька грусти. И чтобы настроение, как у Бальмонта: "Всё смеялось в ней и пело...". Но увы. На деле же всё вышло как у Случевского: "В пышном гробе меня разукрасили...".
Весь день я как плыла, внутренний взор будто бы чем-то замотали, закрыли какой-то повязкой, мешающей осознавать происходящее вокруг. Благо, она была неплотной, и периодически реальному миру всё же удавалось достучаться до Ани Вавиловой. Которая скоро станет Белозерской.
Наверно, если бы не мама, я бы даже из дома не смогла выйти. Она возилась со мной как с маленьким, чертовски рассеянным ребёнком, который никак не может сосредоточиться, и у которого всё валится из рук. С утра было совсем плохо: ночь вышла бессонной, а встать пришлось рано - глаза закрывались прямо на ходу. В итоге, проснувшись, я вместо халата принялась надевать свитер, за завтраком чуть не упала лицом в яичницу, а в ванной начала чистить зубы гелем для душа. Но мама всё время была рядом, поэтому я даже сумела одеться и поесть.
Потом приехала Ольга. Этого человека я уже тихо ненавидела: оказывается, та "репетиция" причёски и макияжа, это не конец. Оказывается, там ещё был целый список из всяких там пилингов-масок-маникюров-массажей-соляриев, без которых "невозможно создать нужный образ". Выбора не было, пришлось несколько дней мотаться по салонам красоты. И не абы каким - совершенно конкретным, указанным самой госпожой Князевой. Процесс дико утомительный, но кое-какие положительные моменты всё же были. Например, маникюр, после которого ногти превратились в миниатюрные произведения искусства. Или лёгкий загар, или идеально-ровная кожа на всём теле, особенно руках и лице.
Но самое главное, меня не так сильно донимали мысли о Максе: беготня по салонам плюс конец семестра - на них не оставалось ни времени, ни сил.
Когда с причёской и макияжем было покончено, настал черёд платья. Надеть нижнее бельё и колготки, прикрыть лицо салфеткой (чтобы ничего не смазалось и не испачкалось) и, собственно, облачиться в платье. Ничего сложного. Элементарно. Но и здесь своей заторможенностью и рассеянностью я чуть всё не испортила: салфетка съехала, часть помады оказалась на ткани, колготки порвались. Слава богу, мама покупала аж три пары - на всякий случай, макияж Ольга поправила за считанные минуты, а корсет хоть и испачкался, но несильно и только с внутренней стороны.
Сама Анастасия Павловна уже была "в образе": несложная, но красивая причёска, тёмно-синее платье, эффектный макияж. Папа надел смокинг - вроде бы такой же, как у Игоря Викторовича, но общий вид был совершенно другим. Более... уместным, что ли. Гармоничным. Хотя чему я удивляюсь? Где мой папа и где Белозерский! Такому, как "дядя Игорь", больше подошёл бы какой-нибудь длинный пиджак, полосатые брюки, чёрно-белые ботинки и шляпа-котелок. И сигара. И автомат. Джон Диллинджер, что б его.
