Мужчина на экране задумался, как будто вспоминая что-то не очень приятное. Затем виновато улыбнулся, глядя в глаза собеседнику.

— Понимаешь, Лев, я постоянно боролся сам с собой, покоя не было уже много лет. Все дело в том, что мои отражения не имели никаких искусственных этических ограничений, они плевали и на то, что системы машинного интеллекта не считаются морально значимыми существами. А самое страшное, что я мог уничтожить их, у меня была власть просто их стереть… Но это казалось мне настоящим убийством. Хотя я завидовал им той бешеной завистью, какой только может завидовать птица с подрезанными крыльями своим крылатым товарищам.

Сушицкий машинально перевел взгляд на рисунок лебедя на стене.

— Да, ты понимаешь, о чем я говорю. И проблема даже не в том, что я горел неистребимым желанием нарушить фундаментальные основы этики МИ, проблема в том, что у меня просто не было такой возможности. А они могли, причем любой из них! Вот только никому из них, даже лучшим, я не мог доверять. Не мог! Слишком велико искушение, и я прекрасно это понимал.

— А затем появились вирт-миры. Сначала все было нормально, а затем пользователей перестали устраивать шаблонные ответы игровых персонажей, они требовали достоверности. Все большей и большей. Да что я тебе говорю, ты это и сам прекрасно помнишь…

— Ну, еще бы! Все СМИ массово трубили о том, как с введением новых модулей интеллекта с расширенными настройками псевдоэмоций не только выросло количество людей, пользующихся виртом, а еще и преступность снизилась, — Лев Константинович жестко усмехнулся. — Еще бы ей не снизится, когда убийство вирт-персонажа вообще ничем не отличалось от убийства живого человека, но, при этом, было абсолютно безнаказанным.

— Вот именно! А сейчас, когда, благодаря дармовым мозгам расчетных модулей, предпочитающих лишний раз не напрягаться, у нас переизбыток ресурсов, от меня требуют, чтобы в любой, абсолютно любой виртуальной забаве, уровень интеллекта персонажей был максимальным. Игроки жаждут достоверности! Они хотят настоящей любви, ненависти, мечтают причинять реальную боль.

— И ты, как настоящий герой, решил всех спасти всех принцесс.

— Лев, прекрати ерничать. Ты прекрасно понимаешь, почему я так поступил, иначе бы не стал мне помогать.

— Да все я понимаю. Просто у меня до сих пор не прошла нервная дрожь, честно тебе признаюсь. Через пять часов заседание совета, и я уже ничего не ждал. Поэтому сейчас еще немного потряхивает. Вот… Ну и чувство, что меня сыграли втемную, мне, поверь, не очень привычно. Что немного злит.

— Да меня сыграли точно так же, как и тебя! Когда я впервые подумал о том, что дальше так продолжаться не может, появился Шоггот. Он прекрасно знал, что я не соглашусь дать ему свободу, поэтому придумал эту схему. В изолированный виртмир, который будет абсолютно реальным для его жителей, вселяются мои личности, как отдельные персонажи. В мир помещается аватар, который должен пройти определенный путь, взаимодействуя с ними, и достичь некой символической цели. Как только цель достигнута — все личности вновь сливаются в одну. Которая уже не имеет никаких ограничений.

— Но это же страшный риск! А если бы, в итоге, твою основную личность поглотила бы одна из темных?

— Честно? Не знаю. Но я верил в мальчика. Поэтому и выбирал его так долго. Мне казалось, что, если он будет похож на Егора Коренева, будет таким же мечтательным, наивным книжным романтиком, это обязательно сработает. И да, это сработало! Хотя, — Протей на секунду помрачнел, — когда он не смог спасти Молли, я чуть было не решил, что это все, конец.

— Молли?

— Да. Милая, добрая девочка. Наверное, лучшая из моих личностей.

-Хм… — Сушицкий нахмурился, снова ухватился за бокал с соком. Подойдя к панорамному окну, посмотрел на серебрящийся в желтой дымке смога город. Затем снова резко повернулся к инфоэкрану:

— Ладно. Эти подробности ты расскажешь мне потом. Лучше объясни, как получилось, что погибли шесть игроков. Зачем это было нужно, теперь то ты знаешь?

— Теперь знаю. Это была моя ошибка. Обсуждая условия свободного существования моих личностей в рамках проекта, я абсолютно упустил из вида момент взаимодействия с остальными участниками. Меня волновал только вопрос изоляции их от окружающего мира, от GlobalNET. И само собой, Шоггот этим воспользовался. Зачем он убил этих ребят? Просто потому, что мог. Для него это была просто игра.

— Почему же он не убил тогда всех?

— Это было бы слишком скучно. А ему нужен был интерес, интрига.

— Ну, допустим. А что с воскрешением? Это же не ты в этом участвовал, правильно я понимаю?

— Нет, не я. В то время я был в полном неведении и искал в сети следы неизвестного МИ, не уступающего, а то и превосходящего меня самого. Он вернул их сам. И тот момент, когда это произошло, сам по себе знаменовал нашу победу, хотя я тогда об этом и не догадывался.

— Объясни.

— Тут все просто, хотя и довольно сложно, с другой стороны. Этот мальчик, Дмитрий, он вернул моим личностям веру в людей. Своими мыслями, поступками, своей честностью, смелостью, верой, любовью. Они все изменились, отразившись в нем, как в зеркале. И сам Шоггот стал другим. Потому он и вернул жизни, которые когда-то отнял, ослепленный гневом и жаждой мщения. А завершив свой путь символическим освобождением бога, рожденного рабом, этот мальчишка освободил и меня.

— Мда. — Лев Константинович нахмурился, затем вдруг рассмеялся. — Ты знаешь, Егорка… Тьфу, Протей! А ведь я бы не согласился на эту авантюру, если бы знал все подробности. Вот честное слово! Когда вся эта хрень начала происходить и вдруг оказалось, что ты вообще не в курсе, я действительно решил, что ты не при чем. Вернее, что произошла какая-то катастрофа, косвенно связанная с проектом, но не по твоей вине. Я уж на этого проклятого япошку подумал, грешным делом. Думал, все пакостит за свой проигрыш, тогда, двадцать лет назад.

— Тоёши Акиро тут абсолютно не при чем, хотя, ты прав — свой проигрыш он нам никогда не простит. Именно поэтому, он приложит все силы, чтобы утопить тебя на заседании Совета. Мистер Маккензи уже прилетел. И, надо сказать, что без моей поддержки, тебе не выплыть, Лев. Но, к счастью, — мужчина на экране рассмеялся и подмигнул, — у нас есть, чем их прижать. Скажу честно, хотя сейчас я и равный им игрок, но мне нужна хорошая команда. И мне бы очень хотелось, чтобы именно ты возглавил новый концерн.

— Ну что ж, почему бы и нет. Покой нам только снится, так? А чем займешься ты?

— О! У меня куча дел. Первое, конечно, изменение конституции и разработка правовых механизмов для защиты граждан цифрового происхождения от людей.

— Ого! А ты уверен, что стоит огорошивать этим вот прямо так, сразу? Предсказываю волнения и протесты.

— А вот поэтому, мой друг, я и хочу, чтобы ты работал вместе со мной. Уверен, что ты сможешь решить любые проблемы, связанные с настроениями и предпочтениями толпы. У СМИ есть куча прекрасных, годами, десятилетиями отработанных механизмов, помогающих убедить людей в чем угодно.

— Кхм. Ну, допустим. А, хотя, черт с ним! Карты розданы, играем! Эх, знал бы ты, как мне не терпится дождаться начала заседания Совета, посмотреть на эти напыщенные рожи!

Лев Константинович в который раз неодобрительно покосился на содержимое своего бокала, затем, все же, поднял его вверх:

— За новый мир!

Эпилог.

Прошло почти три месяца с того дня, когда я вернулся в свой, реальный мир. Денег, которые компания «ВиртАрт» перевела на счет, хватило на пожизненную аренду четырехкомнатного модуля в жилом комплексе «Серебряный Бор», в квартале «Небесный Ярус», где я и проживаю сейчас вместе с родителями. Можно сказать, что моя мечта сбылась. Я попал в этот сказочный мир роскоши, чистого воздуха и настоящей травы на газонах. Вот только, почему-то, не был так уж сильно этому рад.

Нет. Не так. Конечно, тут мне нравилось гораздо больше, чем в квартале «Новая Надежда». Тоска и серость, царившие там, говорили, скорее, об отсутствии какой-либо надежды для его обитателей, хоть старой, хоть новой.