— Да, родители Дмитрия Шандина. Сушицкий решил переправить их на Землю, вероятно, как потенциальный инструмент давления. Хотя, учитывая, что возможности связаться с игроком нет, ценность этого инструмента стремится к нулю. Но, с другой стороны, это дополнительно подтверждает предположение, что Сушицкий ожидает момента, когда ситуация изменится, и тогда, возможно, эти люди будут ему нужны.

— Мистер Прилепов, — голос азиата был сух и бесстрастен, — меня сейчас не интересуют ваши домыслы, просто факты, прошу вас.

— Простите, сэр. По инициативе Сушицкого их контракты были выкуплены у CRSIReserch, а сами они срочно переправлены на Землю. Мне было поручено встретить и сопроводить этих людей в один небольшой пансион в Альпах, принадлежащий «ВиртАрт». Но они не прилетели! Вернее, они прилетели, но были перехвачены кем-то другим.

— Кем-то другим? И вы не знаете, кем?

— Нет, сэр. Я собирался встретить их на конечной станции, на базе Боро, куда экипаж «Победоносного» должен был быть доставлен на орбитальном челноке. Среди прибывших, Шандиных не оказалось. На мой запрос капитан корвета сообщил, что за ними прибыл персональный транспорт, малый челнок, принадлежащий корпорации «ВиртАрт», с представителями компании на борту и всеми документами, подтверждающими их полномочия, а также оригиналами выкупленных контрактов.

— То есть выходит, что Сушицкий отправил кого-то в обход вас?

— Я задал ему такой же вопрос. Но он сказал, что понятия не имеет, о чем идет речь, и дал задание бросить все силы на поиск пропавших.

— Хорошо, мистер Прилепов, я приму эту информацию к сведению. Думаю, до конца заседания Совета нам с вами больше нет смысла встречаться. Если не произойдет ничего сверхъестественного, то и без вашей информации вероятность того, что «Aspai» возглавит объединенное подразделение, максимальна.

— Господин Аки… Сэр, я могу надеяться на наше с вами дальнейшее сотрудничество?

— Мистер Прилепов, надеяться нужно всегда. Это прекрасное, светлое чувство. А что касается нашего с вами дальнейшего сотрудничества, думаю, что мой ответ будет, скорее, положительным. Такие люди, как вы, тоже нужны. С вами свяжутся.

Экран голопроектора погас. Оставшийся в темной комнате в одиночестве Игорь Сергеевич Прилепов, который только что общался с господином Тоёши Акиро, главой корпорации «Aspai», в бешенстве вскочил со стула и сильным пинком отправил его в полет по небольшой комнате.

— Чертов азиат! Такие люди тоже нужны! Это я-то — тоже? — гримаса ненависти исказила его лицо, но всего на секунду. Спустя мгновение он взял себя в руки, и вновь превратился в невозмутимого, холодного, расчетливого человека, каким его знали знакомые и подчиненные. — Ничего, мы еще посмотрим.

Игорь Сергеевич всегда осознавал свою исключительность, и необходимость унижаться перед заносчивым японцем, резала его самолюбие, словно ножом. В этом плане, работать с Сушицким было гораздо проще. Старик не слишком строго придерживался общепринятых правил общения с подчиненными, а к самому Прилепову относился, как тому казалось, в какой-то степени по-отечески. Впрочем, за подобное проявление чувств Игорь Сергеевич не испытывал ни малейших признаков благодарности, просто пользуясь этим и презирая начальника за проявленную слабость.

Поправив пиджак и завязанный сложным узлом, вновь входящий в моду галстук, Прилепов вышел из комнаты с едва заметной улыбкой на лице, аккуратно прикрыв за собой дверь, как будто и не было этой недавней вспышки ярости.

За тысячи километров от этого места, но, будто всего в паре метров, невысокий, средних лет мужчина азиатской внешности, со вздохом откинулся в кресле. Он задумчиво смотрел на застывшее на экране изображение теперь уже пустой комнаты, задержал взгляд на валяющемся у стены стуле.

На мгновение, в голове мелькнула мысль предупредить Сушицкого о предателе, но тут же пропала. Нет, так дело не пойдет, сейчас совсем не то время, как двадцать лет назад, когда они были моложе, наивнее и могли играть в благородство, давая друг другу равные шансы. Старик сам пошел на риск, предложив идею этого конкурса, да еще и вручил карт-бланш на разработку одного из игровых миров и выбор участника Протею, несмотря на неодобрение малого Совета. Ясно, что он рассчитывал на что-то, была у него карта в рукаве, да только не выгорело дело, все явно пошло не по задуманному сценарию…

Господин Акиро встал, прошелся по практически пустому, светлому кабинету, взял со стола стакан со свежевыжатым овощным соком. В отличие от Сушицкого, он не употреблял алкоголь, не курил и всячески заботился о своем здоровье.

— Что же ты задумал, Лев? Ты, и твой проклятый Протей? — Мужчина бросил взгляд на практически пустую глянцевую поверхность стола, на которой лежал рабочий планшет и древний, изготовленный из целлюпласта журнал, под названием «Technology Review», датированный еще две тысячи двадцать четвертым годом. Огромный, на всю обложку заголовок, гласил: «Протей — последняя разработка гениального Егора Коренева, с легкостью проходит тесты Маркуса, Лавлейс и Винограда!».

Сознание потихоньку возвращается, вместе с шумом, пульсацией крови в ушах и тяжелой тупой болью в груди. Примерно с минуту я плаваю где-то на границе между сном и явью и впервые в жизни у меня появляется ощущение, что мысли действительно материальны. Я чувствую, как мучительно рождаются они в голове, какая шершавая у них поверхность, какие острые грани. Первая же причиняет такую боль, что я едва вновь не растворяюсь в блаженном небытии, но удерживаюсь каким-то чудом.

Дав мне крохотную передышку, мысль становится смелее, и уже уверенней стучит в ворота сознания. Как я ни стараюсь, мне не удается от нее отмахнуться. И вот уже другая, следом за первой, спешит нарушить мой зыбкий покой. А за ними вдруг появляются вопросы, воспоминания…

Воспоминания мутным потоком рвутся в узкий пролом, проторенный самой первой мыслью, расширяют его, размывают, и вот уже я тону, захлебываюсь в них, хочу позвать на помощь, но сил нет. С губ, которые я, наконец, начал ощущать, срывается тонкий, жалобный, полу хрип, полу стон.

— Слава создателю, он жив!

Слава Создателю? Это кому? Кто тут создатель всего сущего, ау! Отзовись!

Нет ответа, а может, я просто не слышу его за ровным, то усиливающимся, то вновь ослабевающим шорохом, как будто волна переворачивает миллиарды песчинок — ш-ш-шур, ш-ш-шур… Плеск, шорох. А ведь, похоже, и впрямь волна, прибой накатывает на песчаный берег и вновь отступает.

Сознание возвращается все отчетливей, я понемногу начинаю осознавать пространство вокруг себя, различаю отдельные звуки — крики птиц, шелест листьев, плеск воды. Все живет и движется, и я, похоже, все-таки не умер. Делаю титаническое усилие, и, наконец, открываю глаза.

— Шерлок! — слезы в глазах Мариссы? Вот это чудо, ради этого можно было бы и умереть разок. — Скорее, выпей это.

У меня под носом вдруг появляется скрученный в кулек плотный лист какого-то местного растения. В импровизированном стакане плещется вода. Пробую выпить, делаю глоток. Фу! Горечь то какая! Пытаюсь отклонить голову, но Марисса внезапно заливает все содержимое мне в рот, чтобы не захлебнуться, глотаю.

— А теперь, спи.

Упрашивать меня не нужно, слабость вновь накрыла удушливой волной, звуки ушли куда-то в сторону, доносясь, как будто из-за стеклянного колпака, мысли снова расползлись в тошнотворном мареве, и я опять провалился в горячечное забытье.

* * *

— Что ты хотел узнать?

Дежавю! Вновь эта абсолютная пустота, эта жуткая, затягивающая в себя бесконечность, когда не ощущаешь ни верха, ни низа, отсутствие тела, и мысли, которые не скрыть, которые бегут, рвутся из черепа наружу, заполняя собой пространство. И опять этот голос — одновременно мой собственный и такой чужой, он шелестит и грохочет, еле тлеет слабой искрой и вспыхивает ослепляющим фейерверком.