Сам храм представлял собой гигантскую ступенчатую пирамиду, примерно тридцати метров в высоту, сложенную из огромных базальтовых блоков. На грани, которая была обращена к площади, находилась неширокая дорожка, где метровые ступени были заменены пандусом с поперечными насечками, подобным тому, который я видел в доме.

Макушка сооружения была срезана, и рассмотреть ее снизу я никак не мог. Но жрец поднялся и пропал из виду. А значит, мне тоже как-то нужно будет туда попасть.

На площади началась уборка. Мужчины разошлись по своим делам, их сменили суетящиеся женщины. Они мгновенно отмыли помост и алтарный камень от крови, насыпали немного песка на землю, туда, где растеклись красные лужи. Все это было проделано быстро и в полной тишине. Прошло буквально полминуты, и площадь стала пустой и чистой.

Мое внимание вновь приковал храм. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что именно там и должны скрываться ответы, если не на все, то на очень многие вопросы. Даже, если мои предположения верны и бог этих людей мертв.

— Ну что, дружок, придется снова немного подождать. — я повернулся к псу. Джой всем своим видом показывал, что он не против. — Хорошо, что ты со мной, друг. Без тебя было бы совсем тоскливо.

Я протянул руку и погладил Джоя. Интересно, как он ощущал эти прикосновения? Металл, который я явно чувствовал под пальцами казался теплым и как будто немного податливым, таким… почти живым. Возможно, поэтому знание того факта, что собака не настоящая, не вызывало ни малейшего отторжения.

Я достал из кармана таймер. До момента Х оставалось еще тридцать четыре с половиной часа, а до темноты, учитывая близость к экватору, совсем немного. Есть, после увиденного, все еще не хотелось, читать было нечего, дремать я опасался. Поэтому постарался усесться поудобнее, чтобы и улицу видеть, и самому особо не рисковать.

В ту же минуту, на площади появились новые действующие лица. Как оказалось, человек, которого только что выпотрошили на жертвеннике, был вовсе не тот туземец, которого я видел связанным, так как его привели только что. Вероятно, его просто держали где-то до того момента, пока не закончится кровавая церемония.

Пленник, который стоял сейчас на чистой, посыпанный песком и выметенной площади, не мог и предполагать, какие ужасы творились тут всего лишь полчаса назад, поэтому вел себя, по-прежнему, довольно спокойно, не пытаясь вырваться или убежать.

Я, честно сказать, напрягся, опасаясь, что сейчас последует вторая серия. Не вмешиваться и допустить, чтобы человека убили на моих глазах, мне не позволила бы совесть. Но, начав стрелять, я мало того, что выдал бы себя с потрохами, так еще и никого бы не спас, так как перестрелять всех туземцев я бы попросту не смог, даже, если бы на это хватило патронов.

Но, вероятно, время было слишком позднее, чтобы начинать ритуал заново, а возможно, что кровавый бог уже наелся. Только пленника убивать не стали, а отвели в одно из зданий, подобных тому, в котором сидел я — двухэтажное, тоже пустующее, но находящееся у самого подножия храма.

Не успел я облегченно вздохнуть и перевести дух, как на площадь заявилась новая процессия. На этот раз их приближение предвещали громкие возгласы местных детишек, очевидно, привлеченных необычным зрелищем. Но когда я рассмотрел, кого же именно сопровождают угрюмые туземцы, то почувствовал, что мне не хватает воздуха, а ноги внезапно становятся ватными.

Опустив головы к земле, в разорванной и грязной одежде, со связанными за спиной руками, на площадь вышли мои друзья — Донни и Марисса. Рядом, в таком же виде, стоял Микото.

Ожидая, что их тоже отведут в дом, где уже находился предыдущий узник, я напрягся, когда увидел, что, вместо этого, один из туземцев принялся вызывать жреца, колотя палкой по длинному медному бруску, висевшему на деревянном столбе, у подножия лестницы, ведущей к храму.

Через пару минут оглушительного звона, на площадь сбежалось, наверное, все население поселка, включая женщин и детишек. Наконец, вышел и толстый жрец.

Судя по тому, с каким деловитым интересом он тут же стал осматривать вещи, отобранные у моих друзей и щупать их одежду, я понял, что никакого пиетета, на что я, признаться, надеялся, к белым людям туземцы не испытывают, и судьба пленников не будет отличаться от той, которая постигла первую жертву.

Кстати, Микото, в отличие от Донни с Мариссой, заслужил более пристального осмотра. Очевидно, особенности его внешности заинтересовали жреца. Тот разглядывал мальчишку пару минут, несколько раз коснувшись волос, которые были русыми, а не иссиня-черными, как у остальных. Светлые глаза тоже сильно выделялись, при том, что остальные черты лица были довольно характерными для местного населения — широкий, как бы приплюснутый нос, немного раскосые глаза, высокие скулы.

Я видел только затылок Микото, поэтому не разобрал, какие он подавал знаки, однако, очевидно, что они оказались достаточно успешными, так как жрец вдруг протянул руку и вытащил кляп у него изо рта.

Медленно, запинаясь и явно подбирая слова, Микото начал говорить. До этого момента я был уверен, что все местные туземцы понимают друг друга и говорят на одном языке, однако, судя по тому, как тяжело давалась его речь мальчику, это было вовсе не так.

Несколько минут на площади стояла гробовая тишина. Я, не понимая ни слова, готов был молиться всем существующим в этом мире богам, включая Тлалока, чтобы Микото удалось договориться. Однако, что-то пошло не так.

Внезапно жрец, который внимательно слушал и уже было начал кивать, явно с чем-то соглашаясь, отскочил, будто в ужасе. Прервав речь Микото, он принялся отдавать какие-то команды визгливым фальцетом. Обстановка, уже почти доброжелательная, мгновенно накалилась. Мальчику тут же снова заткнули рот.

Не прошло и минуты, как пленников, грубо подталкивая в спины тупыми концами копий, загнали в тот самый дом, в котором уже сидел ранее пойманный житель побережья.

Жирный жрец, который, по-видимому, был к тому же и вождем вайтукку, отдал несколько команд и направился к храму. Около дверного проема домика, теперь служившего тюрьмой для моих друзей, остались двое туземцев — часовых.

— Ну и что это было?! — вопрос был риторическим, хоть и обращался я, за неимением других собеседников, к Джою. Тот, как обычно, промолчал.

Ну почему, почему люди не могут четко сделать то, что их просят, зачем вот эта ненужная инициатива? И что теперь прикажете делать?

С одной стороны, мне было, безусловно, безумно приятно, что ребята нарушили обещание и пришли-таки меня выручать. Но с другой! С другой — они поставили под угрозу все, абсолютно все. И мало того, что сами полезли в пасть зверю, так еще и ребенка за собой потащили! А ведь я просил всего лишь помочь устроить его судьбу! Ну что такое, а?!

Некоторое время я вполголоса ругался и жаловался на жизнь, пока не осознал, что словами делу точно не поможешь и надо действовать. Я тотчас прекратил сотрясать воздух и постарался собраться.

По правде говоря, появление друзей хоть и было большим сюрпризом, но, в целом, планов не меняло. Я ведь в любом случае собирался спасти того несчастного туземца, которого готовили к следующему жертвоприношению. Просто ставки повысились, только и всего.

Ну да, это же мелочи, просто пустяки… Подумаешь, ерунда какая! Ну, принесут их в жертву Тлалоку, тоже мне, большое дело! Интересно, Донни именно так размышлял, когда собрался идти за мной? Он что, так хочет стать героем, что готов стать покойником?!

Почувствовав, что меня вновь накрывает волна злости, я несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь думать о чем-то отвлеченном. Ничего не выходило.

К счастью, в этот момент я заметил, что небо, еще пару минут назад такое ярко-голубое, отчетливо засинело. Поняв, что это предвестник коротких экваториальных сумерек, я мысленно приготовился действовать.

Лишние мысли прочь — разбираться с виновниками будем потом, когда выберемся. Если выберемся, конечно.