Повторяя эти слова раз за разом, кондуктор шёл по коридору и звонил в колокольчик. Степан посмотрел на часы — с утра всё шло по расписанию. Семь утра — подъём, без пятнадцати восемь — завтрак, девять — Северный вокзал и поезд для пассажиров «Compagnie générale transatlantique», спешащих на рейс Гавр — Нью-Йорк. Теперь полдень — через час пакетбот «Иль-де-Франс» отвалит от берегов Европы и через пять дней доставит его в порт Нью-Йорка — вечную пристань европейцев, желающих начать новую жизнь.
Поезд затормозил, и за окнами вагона стало темнее — они въехали под крышу вокзала. Пассажиры поднялись с мест. Сразу стало тесно.
— Мадам, вы позволите? — Степан снял с багажной полки тяжёлый чемодан и поставил его на пол.
— О, большое спасибо, мсье, — поблагодарила его пожилая дама чуть старше его (в смысле, его старого) возраста, — не были бы вы так любезны, помочь мне ещё с тем чемоданом?
Если этот чемодан был большим, то тот, второй, оказался попросту огромным. Степан еле удержал его от падения на голову старичка в шляпе. Что эта тётка там запаковала? Вывозит из Европы золото в слитках?
— Ещё раз большое спасибо, — старушка не отставала, — таких любезных молодых людей теперь не каждый день встретишь.
«Теперь не открутиться, — подумал Степан, — сейчас попросит дотащить её баулы до выхода».
— Большое спасибо, мадам, никаких проблем, — сказал он ей обречённо.
— Ой, — всплеснула она руками, — а вы не могли бы мне помочь донести мои чемоданы до выхода? — Степан мысленно возвёл очи горе.
- Разумеется, мадам.
По сравнению с тёткиными без малого сундуками его чемоданчик выглядел лёгкой и изящной безделушкой. Правда, держать два чемодана в одной руке было неудобно. Впрочем, в проходе сразу образовалась пробка, так что багаж приходилось не столько тащить, сколько шаг за шагом перетаскивать.
— Скажите, мсье, — не унималась старая дама, — вы ведь бельгиец? — ответа она ждать не стала, — Скажите, вы не знакомы с капитаном Бараном? С капитаном Филиппом Бараном из Брюсселя?
— Мне очень жаль, мадам, но, к сожалению, я никогда не слышал о капитане Баране, — выдавил из себя Степан, протискивая тёткины чемоданы ещё на один шаг вперёд.
— Ой, какая жалость, — воскликнула дама за спиной, — а то я надеялась, что наконец-то найду кого-нибудь, кто его знает. Вы знаете, мсье, мы познакомились с ним, когда он был в отпуске в Париже. Это было как раз в разгар Великой Войны. Мы с ним…, — она запнулась, — А когда война кончилась, он вернулся к себе в Брюссель. А потом письма от него перестали приходить. Может быть, вы его всё-таки где-то встречали, может быть не в Брюсселе…, — в голосе засквозила тоска.
К счастью для Степана, он, наконец-то, добрался до выхода. Вытащил оба тяжеленных чемодана на перрон и рукой подозвал носильщика с тележкой.
— Мадам! — Матвеев приподнял шляпу, — Разрешите пожелать вам счастливого пути!
Дама хотела что-то сказать, но Степан уже развернулся и пошёл вдоль по перрону. «Не догонит, — облегчённо подумал он, — от чемоданов не убежит». Путь был свободен. Он встал на ступеньку эскалатора и расслабился. Интересно, что его акцент приняли за бельгийский — это что, так переплелись русские и английские языковые навыки?
Жаль, что не удалось попасть на «Нормандию» — самый быстрый трансатлантический лайнер, известный Степану ещё по книжке Ильфа и Петрова, был сейчас в ремонте. Какая, с другой стороны, разница, приплывёт он в Штаты днём раньше или днём позже. Билет первого класса на имя из одного из его поддельных паспортов всё равно гарантировал максимальный комфорт в течение путешествия.
В одной из зал он подошёл к лотку с прессой и купил газеты. Вероятно, это были последние европейские газеты, которые ему предстояло прочитать. Хотя какая, по большому счёту, разница, что именно они пишут. Он-то знает все сенсации этого столетия лучше всех газет этого мира, вместе взятых.
«Figaro» на первой странице рассказывало о позиции Англии перед лицом мирового кризиса. Перепечатанная из английской «Morning Post», статья утверждала что состояние английского флота недостаточно для обороны Британской Империи. Приводились цифры, положение дел сравнивалось с концом Мировой Войны, рассказывалось о недостаточных запасах вооружения. Они ещё не знали, что та война была не просто Мировой, а «Первой Мировой» войной, и что весь этот флот и все эти запасы в ближайшее время ждёт очень интенсивное использование по назначению.
На следующих страницах сообщалось о визите в Прагу австрийского канцлера Шушнига. Канцлер обещал развитие отношений со странами Малой Антанты, а также сближение с дунайскими странами вообще. Одновременно Италия обвинялась в бомбардировке английского лагеря Красного Креста в Эфиопии, и в свою очередь сама обвиняла Эфиопию в применении разрывных пуль «дум-дум». Французский посол в Германии встретился с германским статс-секретарём, а министр иностранных дел Польши выражал поддержку французской политике и объявлял о том, что его страна никогда не откажется от прав на Данциг. В общем, обычная международная суета. Покойники поднимают бокалы с шампанским за здоровье друг друга и желают долгих лет жизни.
На второй странице какие-то пухлые барышни, улыбавшиеся своими губками бантиком, рассказывали корреспондентке, какую именно карьеру они собираются выбрать и творчество какого писателя они любят больше всего. Из профессий барышням нравились учительница английского и лётчица. Впрочем, одна из них заявляла, что истинное призвание женщины — быть женой и матерью. Некоторых их любимых писателей он читал, о некоторых — слышал, а о существовании ещё некоторых узнал из этой самой статьи. Молодые девчонки продолжат своё воркование даже на краю пропасти. И не прекратят его, даже перестав быть молодыми девчонками. Вот как хотя бы эта ищущая своего героического бельгийца дама. Её он узнал по голосу. Она по-прежнему вытягивала все соки своими разговорами. На этот раз из носильщика с тележкой. Естественно речь шла не о бельгийском капитане (наверняка давно забывшем свой мимолётный парижский роман), а о содержимом её чемоданов, которое ни в коем случае нельзя повредить и с которым нужно обращаться со всей осторожностью. Степан отвернулся к лотку с газетами, чтобы не быть ей замеченным.
Подождав, пока назойливая соседка скроется в толпе, он сложил газету и пошёл дальше через анфиладу залов. Перед пограничным контролем в ожидании получения штампа в паспорте выстроилась очередь. Процедура была быстрая, и Степан на глазах продвигался вперёд. Перед ним были белые штаны, мулаты и Рио-де-Жанейро. Разумеется, в иносказательном смысле — переезжать в Бразилию он не собирался. Ну его к чёрту, этот португальский язык. Хватит и испанского. Устроиться в какой-нибудь спокойной южноамериканской стране без гражданских войн, и разных экзотических обычаев вроде «pronunciamento»[69]. Какая страна в Латинской Америке сейчас самая стабильная? Кажется Чили. Отличное место. Климат на любой вкус, хочешь — горный, а хочешь — морской. Заработать свой стартовый капитал (человек, умевший не пропасть в Российской Федерации образца 1990-х, не пропадёт нигде), купить себе какую-нибудь «асьенду» и жить себе кум королю. Жарить асадо[70] и потягивать матэ. Потом парочка удачных инвестиций в США, во время мировой войны на военных поставках можно сделать состояние, потом, скажем, в 1953-м купить иранские нефтяные акции, когда они упадут при Моссадыке — так и вообще можно стать местным олигархом. Да и в самой Чили большие перспективы — если прикупить акций медных рудников. Правда, при Альенде их национализируют, но три года до переворота генерала Пиночета вытерпеть можно. И сидеть себе, спокойно стричь купоны и воспитывать свою большую латиноамериканскую семью, как какой-нибудь Дон Хосе Рауль в сериале про Марию Изабеллу или как её там.
Вообще-то земля под ним не горела. «Попасть» он умудрился исключительно удачно — с политической точки зрения. Британская секретная служба не станет возражать, если её бывший агент подаст заявление с просьбой об отставке по личным причинам. Сэр Энтони удивится, но возражать не станет. Достаточно будет письменного обязательства о неразглашении секретов. Как ни крути, британская демократия имеет свои преимущества — никто не станет преследовать его по всему миру, чтобы по окончании поисков ликвидировать. На худой конец можно было бы остаться. Как ни в чём не бывало. Продолжить службу в ведомстве «мистера Си», равно как и работу в своей газете. В конце концов, он знает всё наперёд — в его работе, как официальной, так и тайной, это только плюс. Можно было просто жить и работать, как сотни миллионов людей в окружающем мире и забыть о своих, безнадёжных, замыслах изменить мир.
