С тех пор, как на звездолеты стали устанавливать движки, способные искривлять пространство-время, космические перелеты превратились в такую же неотъемлемую и давно привычную часть жизни, как поход в душ по утрам. Вряд ли кто-либо из современников способен представить, что когда-то давно наши предки ни о чем подобном не смели и мечтать. Некогда одинокие, запертые каждый на своей родной планете, все мы: люди, мекты, зулланы и другие, рассеялись по Галактике, создавая новые империи и планы о покорении неизведанных территорий. Мы были уверены, что все на свете давно уже открыли и препарировали, что во Вселенной не осталось тайн и загадок. Мы ненавидели лейров и их мистические Тени, боялись за непостижимую власть над силами природы, за стремление постичь тайны мироздания, за дерзость называть себя богоподобными. Мы сумели истребить их, вытравили, точно паразитов, но забыли, что своим положением, своим экономическим взлетом и технологическим прогрессом обязаны именно им.

По всей Галактике отношение Мекета к лейрам разделяло подавляющее большинство, и это притом, что никто из них ни одного лейра даже в глаза не видел. Каждый основывался на сведеньях, дошедших с тех времен, когда на лейров была открыта охота. И, по правде говоря, я не уверен, что этим сведениям стоило хоть на сотую долю процента доверять. Некоторые нормалы привыкли чернить то, чего они не понимают и излишне демонизировать то, что пугает их. Дремучий страх и неприязнь передавались из поколения в поколение и заразили многих. Меня же всю жизнь дико тянуло ко всему таинственному и необъяснимому, в особенности к запретным для обсуждения темам. И пускай Мекет готов рвать на себе волосы, я не готов был ему уступить. Во всяком случае, не раньше, чем смог бы выяснить, кем на самом деле эти самые лейры были.

Из космоса Яртелла была похожа на снежный ком огромных размеров: мерцающее, слегка размытое пятно белесого цвета, со всех сторон окруженное космической тьмой. Стоило «Ртути» оставить позади себя рябь гиперпространственной воронки, планета выскочила посреди обзорного экрана, точно пресловутый чертик из табакерки. Зловещая и ослепляющая своим призрачным сиянием.

– Ну и жуть, – констатировал Мекет, отключая автопилот и заставляя корабль лечь на курс.

Я припал лицом к иллюминатору, надеясь во всех деталях разглядеть этот пугающий, но от того ничуть не менее притягательный мир, и не отрывался до тех пор, пока корабль не вошел в атмосферу. Сердце мое застучало быстрее.

Я много читал о Яртелле, изучал ее космографические характеристики и даже знал кое-что об истории. Однако разглядывать подробные карты, устаревшие проспекты, потрепанные монографии и воочию наблюдать главный предмет своего обожания – далеко не одно и то же. Это как понимать, что сбывается твоя заветная мечта. Ты стоишь, не в силах оторвать взгляд от поглотивших тебя видов, на лбу выступает испарина, руки дрожат и ноги подкашиваются. А все потому, что понимаешь: еще чуть-чуть, и ты прикоснешься к легенде!

Мекет спускал «Ртуть» по спирали и не спеша, тщательно сканируя пространство около планеты на предмет притаившейся угрозы. Что, в свою очередь, позволило мне вдоволь налюбоваться красотами переливающихся ледяных пик, пронзавших темные снежные тучи.

– Ты бы присел обратно, – посоветовал он, нарочно оттесняя меня в сторону. – Не то тряхнет, так и размажешься по стенке.

Я подумывал о том, чтобы послать его куда подальше, однако здраво оценил перспективу, если судно и впрямь немного дернется. В лучшем случае я мог отделаться парой переломанных костей, в худшем же… о грустном думать не хотелось. Так что вернулся в свое кресло, бросив мимолетный взгляд на госпожу Винтерс.

Диана явно надеялась казаться спокойной, будто ничто не может ее поколебать: руки разложены по подлокотникам, нога закинута на ногу, подбородок надменно вздернут, и на губах играет легкая полуулыбка. Однако во всей этой невозмутимой стойкости чувствовалась определенная фальшь. Словно она боролась сама с собой и не желала признавать, как многого ждет от этой планеты. Любопытно.

– Откуда такой интерес? – вдруг и без всяких предисловий сама спросила она меня.

Немного смутившись от такой проницательности, я все же уточнил:

– Ты о чем?

Диана пояснила:

– О лейрах. Откуда у тебя такой интерес к этой теме? Твоего брата я еще понимаю – лейров ненавидят почти все. Но мне не случалось встречать человека, которого бы они интересовали исключительно в академическом плане.

Услышав ее слова, я расслабился и, прежде не собираясь делиться собственными мотивами, вдруг решил: а почему бы и нет?

– Академического в моем интересе ничуть не больше, чем у мародеров, вскрывавших гробницы, – сказал я, намеренно утрируя. – Мне любопытны не столько сами лейры, сколько таинственная энергия, которая дает им силу.

– Тени? – Было видно, как она напряглась.

Я кивнул:

– Да, Тени.

– Я слышала о них, – проговорила Диана, – но не уверена, что понимаю концепцию.

– Мне кажется, мало кто понимает. И вряд ли сами лейры точно знали, с чем имели дело. По крайней мере, именно такой вывод можно сделать из того, что я читал.

– Я видела те странные книжки, когда искала тебя. Думается, не все из них разрешены для ознакомления. Откуда они?

Я пожал плечами:

– Не только богатеи увлекаются коллекционированием редкостей. Когда работаешь с маргиналами всех мастей, нередко натыкаешься на вещи, за которые кое-кто из коллекционеров отвалил бы столько денег, что хватило бы купить планетку средних размеров. Большинство даже не подозревает, каким сокровищем владеет, и считают, что дешево отделались, когда за определенную услугу расплачиваются не деньгами. Самое сложное в таких случаях, убедить Мекета, что оно того стоит.

– Довольно-таки подло, – заметила Диана, сурово поджав губки. – Немногим это отличается от воровства.

– А с какого, интересно, ракурса мы с братом похожи на рыцарей в сияющих доспехах? – усмехнулся я. – Это тебе не Риомм. Мы живем на окраинах, где каждый заботится в первую очередь о собственной шкуре. Кроме того, свою часть сделки мы всегда выполняем, так что все честно.

– Знаешь, Риомм далеко не единственный светоч цивилизации во всей Галактике, как бы кому того ни хотелось. К тому же не место делает людей подонками, а их собственный выбор.

Тут я серьезно кивнул:

– Знаю. Потому и стараюсь не быть как все.

В это мгновение взгляд Дианы, обращенный ко мне, сделался каким-то необыкновенно притягательным, а голос – глубоким, так что даже дыхание перехватило. Это что-то предвещало, но я никак не мог понять, что именно, пока она не задала вопрос:

– Так вот, стало быть, о чем ты мечтаешь? Изучать темные искусства лейров и подчинить себе эти самые Тени? Хочешь управлять силами, которые нормалам неподвластны?

Могу поклясться, что вовсе не собирался отвечать на этот довольно провокационный вопрос, но что-то как будто подтолкнуло меня говорить:

– Лейры слишком многое знали и слишком многое могли, чтобы позволить всему этому вот так просто кануть в лету. Даже несмотря на то, что мы их победили, никому так и не удалось раскрыть тайну их жуткого могущества. Я не утверждаю, будто сам смогу это сделать, но, по крайней мере, хочу попытаться.

Диана хитро прищурилась:

– В некоторых звездных системах за подобные слова тебя без суда казнили бы на месте. – Она улыбалась, однако в улыбке этой не было и намека на дружескую теплоту.

Впрочем, меня это несильно обеспокоило.

Я сказал:

– К счастью для меня, я знаю где и когда их произносить.

Тут ее очаровательная улыбка померкла, а необычное давление в голове, которое я ощущал до этого, исчезло. Диана нахмурилась, будто не ожидала подобного ответа. Она продолжала буравить меня пронзительным взглядом, пока не проговорила: