— Проклятье! Сукин ты сын! — Семён ещё раз врезал кулаком по куполу капсулы, подхватил папку, резко развернулся и стремительно вышел из лаборатории.

Светило нейролингвистики кинул взгляд на датчики и последовал за особистом, оставляя моё тело в капсуле в гордом одиночестве.

Я плавно спустился вниз, протянул невидимую руку, коснутся пластика капсулы, но пальцы легко прошли насквозь. Я чуть усмехнулся. Эх, Лёха, Лёха… Вляпался всё-таки по самые уши.

Что теперь со мной будет?.. Хитёр Семён, хитёр. Чисто сработать хотел. Меня под сканирование подвёл, Шармата — под моё убийство. Все следы бы замёл. Да обломалось ему со мной. Это он ещё завещания не видел. На какого-то Королёва Сергея Викторовича.

Хотя… Если решил Шармата убрать, завещание подделать — ему не проблема.

Вот чёрт. В себя приду, аннулирую эту бумажку сразу же. Потом новое напишу.

Радовало только одно: пока не вспомню то, что им нужно, я буду жить.

И это время надо использовать как можно эффективней.

Потому что жить хотелось ещё долго.

Перед капсулой я стоял, наверно, минут пять, не решаясь вернуться в собственное тело. Если там — кома, то, скорее всего, я ничего не буду ни слышать, ни видеть. А мне хотелось знать, что предпримет Семён дальше. Не оставит же он меня здесь, местному гению и другим работникам института на обозрение. Можно было бы проследить за ним, но отлучаться от капсулы я опасался. Точнее, опасался не найти своё тело по возвращении.

И не ошибся.

Довольно скоро двери лаборатории распахнулись, и четверо парней в белых халатах уверенно зашагали к капсуле. Командовал ими гений нейролингвистики. Я взлетел, наблюдая за действиями сверху. Парни сноровисто отсоединили часть приборов, оставив лишь те из них, которые поддерживали функцию жизнеобеспечения тела, и повезли капсулу к выходу. Я последовал за ними. Лететь вот так просто, по одному желанию, оказалось непривычно, но легко и приятно. Если бы не обстоятельства, я был бы счастлив.

Капсулу на спецлифте спустили на первый этаж и погрузили в «скорую». Никаких лишних глаз, никаких вопросов, только хмурый Семён негромко матерился в кабине. Я залетел в грузовой отсек вслед за капсулой, но слышал особиста хорошо.

— Лечение обычное, — гений невозмутимо отдавал последние распоряжения. — Когда очнётся, немедленно вызовите меня и сразу же берите его под круглосуточное наблюдение. Это уникальный случай.

— Без вас знаю, — Семён явно не в духе. — Чтоб он сдох, сукин сын…

— Накаркаете, — в голосе профессора послышался сарказм.

— Я не про него. — Семён резко оборвал гения. — Мы вас вызовем, профессор. Не сомневаетесь.

Хлопок двери, чуть вздрогнули стены, четверо санитаров сидят по обе стороны капсулы. Мобиль тронулся настолько мягко и быстро, что я не заметил, как оказался снаружи, пройдя сквозь стенки транспорта.

Твою мать…

Об этом я не подумал. Придётся своим ходом. Я нашёл взглядом удаляющийся мобиль и устремился следом за ним.

К счастью, скорость полёта оказалась неограниченной, и я быстро догнал «скорую».

Некоторое время я летел следом за мобилем, а затем сместился и полетел рядом с окном кабины, краем глаза наблюдая за хмурым особистом.

Путешествие затянулось надолго. К моему удивлению, Семён не повёз меня в больницу. Более того, мобиль, набрав приличную скорость, обошёл Варкуну по кольцевой трассе и свернул на северо-восток. Я только порадовался, что никуда не улетел от капсулы. Искать своё тело по всей Хали — дело долгое и хлопотное и могло бы продлиться не один год. Не будет же Семён самолично сидеть возле капсулы, ожидая, пока я приду в себя. Для такой работы есть другие люди. Те же санитары из «скорой».

Через пару часов мобиль свернул на узкую одноколейку и минут тридцать петлял среди густого колючего леса, какие иногда встречались на Хали. Всё бы ничего, но в один момент дорога вильнула вправо, а водила «скорой» и не думал поворачивать. Я опешил, не понимая, куда смотрит мрачный Семён. Уснул он, что ли?

На полном ходу мобиль врезался в густые заросли и исчез.

Твою мать… Маскировочное поле!

Я рванул следом за мобилем. Полёт через поле принёс смешанное ощущение щекотки и мурашек. Я бы хихикал, если бы мог. Мобиль ровно двигал по отличной дороге. Я догнал его и занял позицию у окна особиста. Всю дорогу Семён молчал, значит, водила отлично знал маршрут. Не простая «скорая» меня везла…

Дорога вынырнула из леса довольно неожиданно. Только что впереди были густые заросли, и вот уже передо мной сотня метров свободного пространства до трёхметрового бетонного забора с электрической «егозой» поверху и настоящим КПП на металлических воротах. Я взлетел повыше, пока «скорая» тормозила перед воротами, и мысленно ахнул.

Лес. Ни ворот, ни забора, ни свободного пространства. Нырок вниз — и вот они, родимые, никуда не делись.

Комплекс. Настоящий военный комплекс, закрытый сверху маскировочным полем. Я перелетел через забор. Судя по уже знакомым, но усилившимся многократно ощущениям, поле здесь помощнее, чем на дороге. Был бы котом, шерсть на спине стояла бы дыбом. Пока на КПП проходят проверку, у меня есть время оглядеться.

Комплекс небольшой, из нескольких зданий. Одно, высокое и просторное, с круглым куполом — для обучения и тренировок. Слева от него — пара десятков небольших одноэтажных домиков, каждый с земными кустарниками, деревьями и клумбами за невысоким декоративным заборчиком. Справа — длинный барак, подсобки, ещё несколько зданий, предназначенных явно для работы, а не для жилья. Об этом говорили и подъездные пути, и провода заземления, и антенны связи. Все рабочие здания на уровне второго этажа соединены переходами с непроницаемыми стёклами.

Любопытное место. Никаких обозначений, что за территория. Маскировка отличная. Случайно сюда не попадёшь.

Тем временем «скорая» миновала КПП и направилась к одному из рабочих зданий.

Там нас уже ждали.

Невысокий, ширококостный и полный доктор, с поистине львиной гривой из вьющихся тёмных волос, бороды и усов, распахнул двери и остановился на ступенях. Красное лицо излучает умиротворение и довольство, невзирая на серьёзное выражение. Сам в белом халате, на голове — маленькая чёрная шапочка, а на мясистом носу — старомодные очки в чёрной широкой оправе, — и это при современном уровне медицины. Мода у них на эти стёкла, что ли?

Семён выпрыгнул из машины, энергично пожал доктору руку.

— Шафран Абрамыч, приветствую.

— Аналогично, Семён Михалыч, — воркотливый голос доктора напоминал стук шаров в бильярде. — Как там наш голубчик?

— Живой, надеюсь, — особист покосился на выгружаемую капсулу. Санитары молча и сноровисто завозили моё тело в здание больницы. Доктор со странным именем шёл рядом, Семён, не прощаясь с водителем, замыкал процессию. Ну что ж. Мне — за ними.

Проходить сквозь стены я теперь тоже могу.

Бокс, в который поместили мою капсулу, отличался стерильной чистотой. Белый потолок, бледно-зелёные стены, мебели — минимум: столик и стул, чтобы дежурный сидел. И приборы, приборы вдоль стен. Многих я не видел даже в лаборатории профессора. Впрочем, я мало в этом понимал. Пока мою капсулу подсоединяли ко всей этой медицинской аппаратуре, доктор торопливо просматривал мою карту, хмурил широкие брови, смешно морща при этом нос, и что-то неразборчиво бормотал. Семён нервно переминался с ноги на ногу, пальцы у него слегка вздрагивали, когда он дёрганым движением тянулся за сигаретами и тут же убирал руки обратно. Да, это тебе не лаборатория в ИИВНС, тут курить наверняка нельзя.

— Ну, что? — Особист не выдержал.

Шафран Абрамыч отвлёкся от чтения и, приспустив очки на носу, посмотрел на Семёна.

— Что значит «что»? — карие глазки доктора выражали полное недоумение. — Вы его, голубчик, чуть не угробили. Он едва душу Всевышнему не отдал.

— Знаю, Абрамыч, — особист нервно сжал кулаки. — Ты мне скажи, он, когда в себя придёт, нормальным будет? Он мне во как нужен!