— Нападение на представителя…
Чихали эти быки на «представителя». Две очереди из «Узи» слились в одну, нырнуть под стол, кувырком уходя с линии атаки, дождь штукатурки, мебельного крошева и разбитого стекла — и два выстрела из «УД» в ответ. Встаю с пола, отряхиваю куртку от осколков и мусора. В распахнутых дверях белая, как простыня, секретарша с округлившимися глазами зажимает ладонями рот, давя рвущийся наружу крик. Оба охранника на полу в глубоком шоке. У одного разворочено плечо, другому — почти оторвало ногу в колене. Повезло им, что я при исполнении и лишние проблемы в виде двух трупов, пусть и при самообороне, мне не нужны. Но и без того кровищи — море. Клим, не менее белый, чем секретарша, застыл в своём кресле.
Вот чёрт. Прощай, отпуск — здрасьте, особисты. Давно не виделись. Сколько там с последней служебки времени прошло? Месяца нет ещё…
А у меня столько всего запланировано…
«УД» обратно за пояс, медпакет первой помощи всегда с собой. Пара уколов обезболивающего каждому, жгут и коагуляционный спрей на раны. Теперь до приезда «скорой» дотянут.
— Алёна, — подхожу к секретарше. Она смотрит на меня с непередаваемым ужасом. Что за народ эти бабы…
— Алёна! — пара пощёчин — и девушка приходит в себя. В глазах появляется гнев за оскорблённое девичье достоинство. Уже хорошо. — Вызывайте медиков, вы меня поняли?
Молча вырвалась из рук и кинулась к своему столу. Слышно, как набирает номер и торопливо кричит про раненых, захлёбываясь в слезах.
Теперь к делу. Шеф меня порвёт.
Браслет связи пискнул, и загорелся зелёный огонёк. Микрофон на воротник, наушник в левое ухо.
— Андрей Иванович, это Донников. Планета Нами, сектор А-10, космопорт МС-5, собственник Клим Ворошилов, попытка подкупа в особо крупном и вооруженное нападение при исполнении, двое тяжелораненых…
— Донников!!! Ты что творишь?!! Ты меня под трибунал подвести хочешь?!
Господи, как я не люблю, когда он так орёт…
— Нет, Андрей Иванович. Пеленг для ОСБ давать?
— Ты издеваешься?! Давай, конечно, чтоб тебя! Сколько долг-то?
— Четыреста двадцать восемь тысяч в доход Федерации, — попутно набираю координаты на браслете связи. Браслет снова мигает: пеленг отправлен. — Сто тысяч снято со счетов, остаток триста двадцать восемь тысяч. Все в порядке, Андрей Иванович.
— В порядке у него… Третья служебка подряд! Ты моего увольнения добиваешься?!
— Нет, Андрей Иванович.
Но и не возражаю. Только хрена с два ты сам уволишься.
— Из чего стрелял?
— Из личного.
— Из личного?! Опять?! Ты хоть раненым помощь оказал?!
Нет, умирать от шока и потери крови бросил.
— Да, Андрей Иванович, конечно.
— Жди, я твой пеленг в ОСБ отправил. Помощь нужна?
— Нет, всё под контролем.
— Как освободишься — сразу с делом ко мне. Понял? Сразу! Немедленно!
— Так точно, понял.
С облегчением жму отбой. Ненавижу такие разговоры. Впрочем, настоящий разнос шеф устроит у себя в кабинете. Где-то на улице слышно завывание «скорой». Охрана на полу начинает приходить в себя. Наклоняюсь над ними.
— Парни, не дёргайтесь. Сейчас вас заберут в больничку, всё нормально будет. Надеюсь, страховка у вас есть.
— Гм… э-э… Алексей…э-э…
— Витальевич, — оборачиваюсь к очнувшемуся от столбняка Климу.
— Алексей Ви… Витальевич, — воротила бизнеса нервно дёргает галстук, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. — Я… Я могу позвонить своему адвокату?
— Звоните.
Пока время у тебя есть. Особисты скоро будут здесь. Конечно, внутри системы световые и околосветовые скорости запрещены. Но ОСБ Чёрного Корпуса разрешена крейсерская скорость, для них всегда есть свободный коридор, и от Хали до Нами десять минут полёта. Быстрее только военные истребители.
Эх, мне бы такой катер. Без ограничителя скорости.
Но нельзя. На служебном катере до дома мне добираться три часа. А гражданскому транспорту — ещё дольше.
В кабинет вбегают врачи, ведомые зарёванной секретаршей. Охранников осматривают, Клим ругается в трубку с адвокатом.
— Им нужна срочная госпитализация, — один из врачей остановился возле меня. Моя форма внушает ему не уважение, а неприязнь. Это нормально. Нас никто не любит. Чёрный Корпус — не тайная служба, но наша деятельность не освещается в широкой прессе. Про нас все знают, что мы есть. Половина из этих всех знает, чем мы занимаемся. И только постоянные «клиенты» знают пределы наших полномочий и особенности работы.
Но опасаются и не доверяют нам все.
— Увозите. Их допросят потом.
Врач хмыкнул и ушёл, отдавая команды санитарам. Я развернулся к Климу. Бизнесмен нервно вытирал мокрый лоб, руки у него заметно дрожали. Похоже, адвокат сумел ему объяснить всю прелесть ситуации.
— Клим Максимович, — я выудил из кармана пачку «Звезды». — Позволите?
Бывший бизнесмен смотрит с плохо скрытым испугом и ненавистью, но кивает.
— Алёна.
Секретарша достаёт из расстрелянного шкафа гелевую пепельницу, ставит на стол. На меня уже не смотрит. Закуриваю, усаживаясь в ближайшее кресло.
— Клим Максимович, вернёмся к нашему разговору.
— Я заплачу, — взгляд злой и раздражённый. Понял, что потерял намного больше этих денег. Но уже поздно. Статья ему обеспечена. И даже не одна. Сам виноват.
— Вам наличкой или как?
— На счёт подразделения. Мы сами переведём деньги, — кладу на стол служебную карточку с номером счёта. Клим, не глядя на карту, кивает бледной секретарше. Мне её уже искренне жаль. Как ещё на ногах стоит, бедная. Наверняка медики успокоительное вкололи, но шок-то остался.
— Триста двадцать восемь тысяч, Алёна Ивановна.
Она смотрит на меня, как на чудовище, и выходит деревянной походкой. Возвращается через пять минут. Старательно обошла кровавое море, остановилась передо мной.
— Какой же вы… — тонкие руки дрожат, не кладёт — бросает карту на стол. Дурак твой хозяин, девочка. Всем проблемы создал. У меня такие планы на отпуск сорваться могут…
— Благодарю, — карту во внутренний карман и набрать номер депозита. Клим отвернулся, на его скулах нервно ходят желваки, левое веко заметно дёргается. Это он ещё про камеру не знает.
— Юленька, это Алексей Донников. Проверь поступление на счёт, пожалуйста. Должно быть триста двадцать восемь тысяч от Клима Ворошилова.
Пока на том конце щёлкают кнопки, Клим нервно тискает платок.
— Да, поступили, — отзывается наша красавица.
— Спасибо, Юль.
За спиной тихо всхлипывает секретарша, а из приёмной слышны тяжёлые шаги нескольких человек и обрывистые фразы разговора.
Адвокат и особисты прибыли.
— Здравствуйте, господа. Алексей Витальевич, снова вы. И снова огнестрел. Ваш начальник сказал, что двое тяжелораненых. Где они?
Утопить окурок в пепельнице, встать навстречу и протянуть руку.
— Здравствуйте, Семён Михайлович. Раненых увезли.
— Очки и оружие, — худощавый особист энергично жмёт мне руку и тут же разворачивает сухую жёсткую ладонь вверх. В отличие от меня, всё по уставу: китель и брюки идеальны, все нашивки и шевроны на месте, хоть сейчас на доску почёта. Но при виде извлечённого из кобуры «УД» взгляд Семёна сразу мрачнеет.
— Из табельного не судьба была?
— Под руку попался.
Семён хмыкнул, его помощник забирает у меня «УД» — упаковать в пластик. «Узи» уже убраны в такие же мешки. Эксперты выколупывают пули из стены, берут кровь из лужи на анализ. Вещдоки. Снимаю очки, протягиваю Семёну.
Особист снова хмыкает и останавливает запись.
— Что здесь?
— Попытка подкупа и огнестрел.
— Это нарушение закона! — Адвокат, юркий и мелкий, отлип от клиента и попытался втиснуться между нами, но один из отряда легко отжимает его к окну. — Я требую, чтобы моему клиенту была немедленно продемонстрирована вся информация с этого устройства!
— Будет, — Семён убрал мои очки в карман кителя. — Обязательно. Клим Максимович, вы арестованы.
Парни из отряда легко подняли Клима.
