Литмир - Электронная Библиотека

Олвар

Найти в себе силы

Пролог

Иногда красота скрывается от чужих глаз, ибо она не всем доступна для понимания. Взять, к примеру, превращение в бабочку. При виде безобразной гусеницы, с ее поясками, слизью и бесконечным количеством ножек, верх берет чувство отвращения. Но находятся такие индивидуумы, находящие прелесть и в этом. Про куколку и вовсе забывают: она исчезает из мира движения и существует в своем собственном, созданном в коконе. И лишь, когда-то, что было безобразным, невероятным образом перевоплощается в красивую божью тварь, ей предоставляют место и возможность красиво жить. Этот мир отрицает все безобразное, но целиком забывает об этом неотъемлемом, когда наступает магия превращения. Даже уходя в далекое прошлое, можно заметить, что старый мир повторяет свои ошибки. Он предполагает, что нельзя создать прекрасное без уродства, иначе как ценить - это самое прекрасное? Но это не значит, что в мире не может быть создано что-то поистине прекрасное, без метаморфоз. Последнего утверждения придерживались жители высокогорья, с прилежащими к нему землями, всю свою жизнь. То было время господства природных стихий, магии и эльфов. К концу Первой эпохи междоусобицы раздирали нолдорские княжества, и большая часть, в итоге, пала под ударом врагов. Лишь адан Эарендил - единственный, кому удалось пересечь море Белегаэр и достичь Амана - вымолвил у валаров прощение для них. Когда закончились темные времена кровопролитных битв и заговоров, потомки эльдаров и нолдоров спокойно обособились в Амане. Издавна княжества славились своими великолепными мастерами. Здесь были мастера скрипок, игрушек, талантливые танцоры, певцы - барды, превосходные ораторы. Люди сосуществовали мирно бок о бок с эльфами. Они создавали поистине удивительные вещи. Один местный мастер, выходец из средних слоев, Саркис - давал необычайную огранку драгоценному камню. Его дочь с самого детства с восхищением наблюдала за работой отца, а после родители отдали ее на обучение в гимназию, чтобы она стала мастером камней, как и ее отец.

Но, в один момент, ее размеренная жизнь перевернулась с ног на голову, да потом еще пару раз сделала сальто...

Глава 1

На деревянный комод запрыгнул котик и запел свою песенку. Анна вяло потянулась и открыла глаза. В очередной раз из уже неисчисляемых и скверно проведенных ночей ей снился дурной сон: она стоит в таинственной и необъяснимой точке земного пространства... Вокруг полумрак - и вдруг из темноты в ее сторону торопливым шагом движется высокая фигура. Она движется намеренно быстро, якобы хочет запугать своим напором, ловко рассекая воздух грудью... Девушке становится до того жутко и тревожно, что хочется в эту же минуту сбежать куда-нибудь в безвредное местечко и никогда не видеть этого зловещего предзнаменования. Но она, словно заколдованная, стоит и ощущает приближение неизвестного. И вот когда уже слышно его частое сбивчивое дыхание, а жар давит нестерпимой болью, Анна просыпается - на востоке восходит солнце, призывая забыть ночные страшилки. Всякий раз, в душе остается тягостная морось. В дополнение, снисходит чувство внутреннего надрыва, терзающего изнутри.

Девушка подошла к окну и распахнула его. Последний снег торопился растаять и уступить место молодой зеленой травке. Наступление весны отражалось в щебетании птиц, набухших почках на деревьях, в утренних, уже слабых, заморозках. Прохладный апрельский ветерок растрепал длинные рыжие волосы до колен, задел пушистую пижаму, норовя заползти под нее, насмешливо пощекотать небольшую, совсем девичью грудь, но Анна, поежившись, захлопнула окно, оставив шалуна на улице. Пусть развлекается в одиночестве. Он забарабанил по толстым стенам, отдельно стоящей от дома, комнаты, просвистел по лестницам.

Нельзя полагать наверняка, что Анна была невозможно красива - ведь все познается в сравнении. Ей были присущи и притягательность синих глаз, и пленительность форм, и поэзия речей. Дарованные природой чары она совсем не использовала, забивая голову наукой, книгами, тем самым удовлетворяя душевные потребности, и не обращая внимания на потаенные физические. Она не замечала на себе восхищенных взглядов и завистливых разговоров. Хоть титул "душа компании" безраздельно принадлежал девушке, ей было запредельно скучно искать подходящие темы для разговора с ребятами.

Ее сердце уже давно принадлежало высокому очкастому Ноа - по крайней мере, с ним всегда было весело проводить время. Очкарик принимал общество Анны как само собой разумеющееся, считая большой удачей, быть предметом воздыханий этой всезнайки.

Еще, будучи абитуриентом в гимназии, родители позволили Анне жить отдельно - гимназия выделяла жилые места, но обычно девушка приходила домой. Жить в комнатке при учреждении - невыносимо скучно.

И это было один из таких дней.

- Анна! Просыпайся! Мама приготовила завтрак - твои любимые оладьи! Анна, ты слышишь? - отец, по обыкновению, будил ее. Соблазнительное приглашение продолжалось минуты три, пока девушка не высунулась недовольно из комнаты:

- Да слышу я! Можно я оденусь???

- О, вот и она! Если ты не поторопишься, Гор все съест! - усмехнулся он.

Подумав о том, что она ни под каким предлогом не хочет отдавать этому маленькому обжорке свою порцию оладушек, рыжая решила поторопиться.

- Я сейчас!

Анна наскоро умылась и теперь лихорадочно кружила по комнате, выхватывая из углов брошенные вещи, и бросая их в другой угол, дабы найти под ними третьи, нужные, вещи.

Мимоходом бормоча в свой адрес что-то нелестное по поводу рассеянности и забывчивости в последнее время, она обнаружила отсутствие вестей о Ноа, а точнее - отсутствие мотылька. Но, об этом позже - скорей, к оладушкам!

Наконец, благополучно приведя себя в порядок, Анна спустилась вниз. Вся семья была в сборе. Папа читал утреннюю газету, а Гораций, как обычно, мастерил из еды смешные рожицы. Мама встретила ее радушно:

- Утро доброе, соня! Садись скорее, пока все не остыло!

- Я плохо сплю последнее время. Опять кошмар, - пробубнила Анна, уставившись на поставленную перед ней тарелку с оладьями.

- Тебе снова снятся плохие сны? Ты сама не своя, - забеспокоился брат, оторвавшись от своего занятия.

- Сейчас середина семестра, - не отрываясь от газеты, заметил Саркис, - Самое время для напряженной работы. Ты много занимаешься, сказывается переутомление. Пожалей себя, хотя бы, пока ты дома, - он пригладил свою еще по-молодецки буйную шевелюру. Кстати, Анна унаследовала от отца только рыжие непослушные лохмы, из внешности.

Девушка натянуто улыбнулась.

"Очень хочется верить, что это долбаное переутомление. В этом году заканчиваю гимназию. Моя жизнь скоро изменится - моя жизнь еще впереди. Только бы не видеть эту темную фигуру во сне!"

- "... Достопочтенный эльф Алан из далекого рода Эльдаров унаследовал библиотеку, в которой содержатся древнейшие книги со времен возвращения из Великого похода..." - глава семейства саркастически улыбнулся.

- Неужели?

- Теперь он собирается самостоятельно изучать все, в конце - концов, это наше наследие... бла бла бла... - теперь он неряшливо отбросил газету, - почему в нашей печати пишут об этих существах? Нам-то, что за дело до них?

- И не говори, - поддержала Лана, - вчера на площади люди громко и с восхищением обсуждали спасение той девочки, которая упала с обрыва. А от кого он спас ее? От самого себя? Ведь люди подоспели вовремя.

Семья Анны не переносила новостей об эльфах. Не то, что бы Саркис и Лана их ненавидели... Много поколений назад кто-то из их рода надругался над девушкой из этой семьи. Часть родственников полагала, что Тин была влюблена в этого эльфа, и что надругательством это нельзя было называть. Другая часть выступала против, к коей и относилась семья Анны. Саркис полагал, что все эльфы легкомысленные, Лана - что все - опасны. Гор бы слишком маленький и ничего не понимал, а Анна не знала о Тинтур, до какого-то времени. Она не разделяла чувств обоих родителей, но, подсознательно, тоже ненавидела их род, хотя, открыто никому об этом не говорила. Ей было комфортно жить среди людей, и эльфы ее мало беспокоили.

1
{"b":"572799","o":1}