— Ну, что? Встретил его дед. — Как понравилась наша зерновая фабрика?

— Я только удивляюсь, как это вы все привыкли к всему этому, — ответил Юзик, пожав плечами.

— Ничего! Поживешь — и ты привыкнешь.

Как-то раз засуетился Электрон. Бегает по всем помещениях, кричит:

— Ребята! На собрание! Важное дело! На «Бэре» прорыв!

Ребята начали собираться.

— Что такое «Бэра»? И что такое «прорыв»? — спрашивал Юзик у товарищей.

— «Бэра» —это садово-огородное хозяйство, за двадцать километров от нас, — ответила ему. — А слово «прорыв» неужели ты сам не знаешь?

— Самое слово, конечно, знаю, но совершенно не понимаю, в чем тут дело, — стыдливо ответил Юзик.

— Это хороший знак, — заметил Квант. — Это свидетельствует, что за все время твоего жизни у нас не было прорывов.

Ребята побежали дальше, а Юзик так и не получил объяснения. Поэтому с еще большим интересом побежал на собрание.

Там уже орудовал Электрон:

— Товарищи! — кричал он. — На «Бэры» прорыв! Там не подготовились к большому урожаю фруктов, и она погибает, осыпается. Вишни, малину, смородину и все ранние фрукты не успевают собирать. На сегодняшний день собрано только семь процентов. Если таким темпом пойдет работа и дальше, погибнет восемьдесят процентов. Надо помочь. Это наше дело. Лазить по вишням мы мастера.

— Конечно! Едем все! Тотчас! — загудели ребята.

— И мы! И мы! — послышались голоса девочек.

— И то правда! Они будут собирать ягоды.

— Правильно! Айда!

Через час три автомобили в которых было девяносто детей мчались по дороге. Сильно тарахтели автомобили, но еще сильнее кричали и пели девяносто голосов. Юзик был потрясен, словно он ехал на войну.

По дороге попалось еще одно неизвестное Юзику хозяйство. Это был крупный городок, состоявший из большого количества одинаковых, невысоких зданий с оградками около них и с дырами в стенах. Среди деревьев виднелась несколько двух трехэтажных жилищных домов, а немного дальше поднимались корпуса фабрики. Кроме того, было несколько других хозяйственных построек и много силосных башен.

Среди шума и гама Юзик чуть добился объяснения, что это за хозяйство.

— Это Капачи, свиноводческое хозяйство. Вот в этих низких зданиях — сараях выращивают 20.000 свиней. Видишь, вон они вылезают и влезают через дыры в свои оградки. Рядом — беконных фабрика, которая обрабатывает все продукты свиноводства, не только мясо и сало, но и кожу, шерсть, копыта, кости, даже то, что находится в кишках.

— А что из этого можно сделать? — засмеялся Юзик.

— Удобрения. На полях же, как ведешь, сажают в основном картофель, свеклу, морковь и другие кормовых корнеплоды, да еще кукурузу на силос.

— Разве одних овощей достаточно для свиней?

— Муку дают зерновые хозяйства.

Пока Юзику объясняли, хозяйство осталась позади, а через несколько минут на горизонте показался лес. Скоро среди деревьев показались здания. Видно было, что в них много стекла, так как они издали уже сверкали на солнце.

— Смотри, и в лесу какое-то хозяйство, — заметил Юзик.

— Да это же и есть та самая «Бэра», куда мы едем! — засмеялась соседка — девочка. — И не лес это, а сады.

Опять что — то интересное ждало Юзика! Куда ни высунуть нос, везде увидишь, что-то необычное.

А все окружающие люди словно не замечают всего этого.

Шоссе вошло в сад. Направо и налево стояли деревья, ухоженные, подстриженные, обмазанные известью. Расстояние между деревьями были такими большими, что на них мог бы поместиться весь садик Никиты Кулыги в Смоляках.

Сад был разделен на квадраты, и каждый участок был засажен каким-нибудь одним сортом. Вот мощные Антоны, вот мелкие пепинки, а вот и гордость хозяйства — Слуцкие бэры.

Шоссе шло словно в лесу: ограды, никакой не было. Вот подъехали к зданиям. Вышла администрация, благодарила за приезд, но как-то стыдливо, словно чувствовала свою вину. Юзику же пришла мысль, что винить тут совершенно некого: если сад напоминает лес, то не удивительно, что справиться с ним трудно.

Оказалось, что сюда уже приехала помощь и из других хозяйств. Уже прибыло тысяча двести человек молодежи, да ожидается человек пятьсот. И работать всем придется здесь три-четыре дня.

Юзик даже улыбнулся, услышав слово «работать».

Какая это работа? Это же интереснейшая, приятная игра! С этакой веселой и большой компанией в этих условиях охотно можно было работать и три четыре недели, месяцы.

— Может, есть хотите? — спросили хозяева.

— Нет, нет! — закричали дети. — Пить хочется! Ой, какая жажда! Воды, воды!

Но вместо воды им дали фруктового вина. Подвели к бочкам с кранами.

— Пейте, сколько влезет!

Юзик даже не хотел верить своим глазам и ушам. Протиснулся к крану, налил кружку, выпил — ой, как вкусно! Нерешительно посмотрел, — можно еще?

— Пей, балбес! — сказал Квант, заметив это. — Здесь это вино — то же, что у нас яйца или в Иржыщах хлеб. Хватит на всех.

— А не опьянею?

— Нет. Оно — безалкогольное. Хотя производят здесь и такие, в которых есть немного алкоголя.

Но, напившись, дети почувствовали себя не менее веселыми и пьяными, чем в былые времена пьяницы от водки.

Весела двинулся отряд на работу. По разным дорожкам повели их далеко в глубину сада, где уже слышались крики и смех тех, что приступили к работе раньше.

Вот уже и вишневый квартал, рядом — ягодный. На деревьях, словно тучи воробьев, висят не только парни, но и девушки. Кроме того, вокруг деревьев много составных лестниц. Навстречу едут вагончики с ягодами. По тропинкам проложены временные складные рельсы, по которым и толкают вагончики. Когда переходят на новое место, переносят туда и рельсы.

— Ура! Пусть живет Курычский отряд! — закричали с 8 деревьев иржыщиские и другие дети.

— Привезли с собой касторку? Может понадобиться, — слышались голоса.

— Объявляется соревнование между йоркширами и леггорнами, — крикнул кто-то, намекая на отряд свиноводческого хозяйства и куриной фермы.

Но с разных концов раздались возмущенные голоса:

— Что за хулиганство! Стыд!

Закипела работа. Только время от времени приостанавливалось она, когда приходили новые отряды.

— Объявляем себя ударниками и вызываем на соревнование искровцев! — торжественно объявил один из новоприбывшего отрядов.

Но в ответ на это послышался смех.

— Откуда вы взялись? Спрячьтесь. Мы все и без этой торжественности ударники. А соревноваться — пожалуйста, попробуйте.

Волшебный вид имел смородиновый и малиновый квартал. Казалось, все кусты были облеплены красными, белыми, золотистыми, голубыми бабочками, которые двигались, мелькали, перелетали от куста к кусту. Это платки и платья девочек придавали им такой вид.

Вот оттуда-то раздался пение:

Теперь же он перекинулся на верхушки вишен и загудел сад — лес сотнями молодых жизнерадостный голосов…

…И вспомнил Юзик, как он в прошлом году с ребятами тоже собирал вишни в барском саду. Вместо пения они постоянно слышали выкрики: «Скорей, скорей! Вы больше кладете в рот, чем в корзину!» Если первый час казалось не слишком тяжелым и нудным, то дальнейшие были уже мукой. Руки и ноги немели, время тянулось долго, весь мир казался немилым.

А здесь он работал куда усерднее и лучше, а усталости не испытывал. Вместо тоски — безмерное счастье, радость, подъем. А работа та-же самая…

Почему так? Может песня помогает?

Нет. Пели на работе и во времена барщины, но работа от этого не делалось сладкой. Не была праздником и работа одиночки — хозяина, так как всегда с ним оставалась одна мысль: как бы обеспечить себя, как бы получить более другого. Работа стала праздником только с того времени, когда рабочий, вместо этих угрызений заинтересовался общим делом, когда увидел своими собственными глазами, как тысячи рук вместе преобразуют природу и жизнь, когда почувствовал около себя тысячи товарищей, объединенных одной целью…