Двери кабины-вагона остались открытыми. Черная дыра влекла к себе…

— Слушай! — дрожащим голосом прошептал Юзик.

— Я попробую подползти и пробраться в эти двери.

— Куда ты? Следят!..

— Можем улучить удобный момент. Команда в своем помещении, а вагон пуст.

Сердце забилось сильнее у парней. Рискованно, но возможно… Особенно, когда разожгли костер. Большинство стражи сидела у огня и только время от времени обходила вокруг самолета. Некоторые даже начали дремать!

Ребята стали дрожать, словно от холода… Сон отлетел совсем. Возвращаться домой уже не думали. Удастся или нет, но теперь уже сидеть и ждать есть смысл.

— Если что, прошептал Максимка, — Так я в тот момент покажусь с противоположной стороны и обращу их внимание на себя.

— Драться будут.

— Ради такого случая стоит и потерпеть. Привыкли.

И парням вспомнился допрос…

Юзику захотелось обнять и поцеловать Максимку. Но для «мужчин» это было неприлично.

Для обоих ребят было понятно, что попытку улететь должен сделать Юзик, а не Максимка. Ведь Юзик хочет увидеть своего деда и давно «собирается» туда, а Максимка чего?

В течение нескольких часов ребята были в напряженном состоянии. Несколько раз наступал момент, когда, казалось, можно уже попробовать, но каждый раз то одно, то другое мешало.

А тем временем приближался конец ночи. Было уже часа два после полуночи. Вот по шоссе затарахтел автомобиль. И охрана, и ребята вздрогнули.

— Ближе, ближе… Останавливается… Значит, сюда.

Услышала и команда, вылезла из каюты.

Внимание всех было сосредоточено на приезжих…

Момент настал!..

— Валяй! — шепнул Максимка.

Юзик выполз из куста.

Но не успел продвинуться и на пару шагов, как услышал крик:

— Кто здесь? Куда?

Юзик вскочил и бросился назад за куст. А в этот самый момент сорвался с места Максимка и побежал на глазах у всех мимо костра.

Жандарм, что заметил Юзика, бросился за Максимкой. Прочие же люди, конечно, не могла не посмотреть туда.

Мало нашлось бы людей, которые бы могли подумать, что это побежал второй парень…

Юзик сообразил, в чем дело, и снова ринулся вперед, уже не обращая внимания, видят ли его или нет.

Через минуту он лежал в кабине под лавкой и с ужасом ждал, что будет дальше. Никакого особого переполоха снаружи не было. Что же тут удивительного, если сунулся деревенский мальчишка, наверное, пастушок, что пас коней?

Прошла минута — другая, и Юзик убедился, что на этот раз его не заметили. А что дальше будет— другая вещь. Только вот сердце и виски так стучат, что люди могут снаружи услышать. Юзик даже сжал руками грудь, чтобы удержать этот стук.

Затем в течение двух часов слышался ремонт, стук молотков. Потом ужасно загрохотал и затрясся весь самолет. Опять притих: видимо, испытывали. Потом затрещал автомобиль, и самолет зашевелился и пополз по земле, медленно неуклюже: это тащили его на шассе, откуда подняться легче.

Вот послышались голоса у дверей. Свет идет оттуда, по— видимому, уже рассвело. Дверь стукнула… Юзик затаил дыхание…

Ничего! Дверь закрыли — и больше ничего.

Слышно, как команда садится в свою кабину.

— Запускай!

Снова загрохотал и затрясся самолет. Слышно, как поехал по шоссе. Быстрее, быстрее… Вместо грохота мотора слышен один только сплошной гул. Самолет подскакивает, легче, легче… Наконец чувствуется, что он не прикасается к земле…

…А на шоссе стоял Максимка и пристально следил за каждым движением самолета. Все выше и выше поднимается он, все меньшим и меньшим делается. Не верится, что эта маленькая красивая птица и есть та самая огромная неуклюжая махина, что стаяла на поле.

Остатки тумана поднимаются с земли, цепляются за самолет, разрываются на куски. Вот загорелись, засветились они и начали таять под острыми лучами солнца. Заблестел и самолет, но солнце еще не видно. Только зарево и золотые стрелы над лесом определяют место, где находится оно. Наконец, зажглись верхушки деревьев, — и оттуда появилось солнце, огромное, растопленное.

И навстречу ему радостно полетела стальная птица…

Максимка повернулся и тихонько пошел обратно. С этой стороны небосклон был еще темный; чем ближе к земле, тем чернее было небо. Туман недовольно шевелился, словно потревоженный зверь в своем логове. Видимо, ему очень не хотелось покидать деревню, которую он охватил. Но мощный благотворный свет неуклонно вытеснял его оттуда.

Только панский дворец, казалось, задорной высовывался вверх, словно говоря: «а ну, попробуй!»

Как же хотелось Юзику посмотреть в окно, что там делается внизу! Он даже представить себе не мог, какой выглядит земля, лес, деревни, река с высоты.

Прошло несколько минут. Моторы гудели так, что никакого другого звука не услышали бы, даже если бы Юзик петь и прыгать начал. К тому же он был один на весь вагон.

Понемногу привык, успокоился и высунул из-под скамьи нос, потом всю голову. Никакой опасности нет!

Наконец, вылез, жадно прильнул к окну и забыл обо всем на свете.

Внизу проплывали разноцветные поля, словно сшитое из кусков одеяло. Чернели деревни, словно насыпаны кучки земли. Леса казались темной шерстью. Вот большая зеленая лощина, заливные луга; серебряной нитью вьется по ней ручей, накручивает петли; на холме белеет имение; кажется, его как игрушку, можно было бы поместить на ладони.

Людей не было видно. А может те две точки, что двигаются у реки и есть люди? А может животное? Кто его здесь разберет. А вон сбоку железная дорога, и по ней ползет маленький червячок. Дым идет из головы. Неужели это грозный мощный поезд?

И все пространство беспрерывно мелькает, шевелиться, иногда и вовсе напоминает обои: это тени от облаков гуляют по земле.

Вот почему-то чаще забелели поместья. В разных местах одновременно, видны в зелени группы белых строений. По окнам можно увидеть, что здания не маленькие, а в два, три, даже больше этажей. В некоторых местах таких зданий насчитывается сразу десять-пятнадцать. И везде торчит одна, а то и два фабричные трубы. А деревень совсем не видно.

Что это значит? На поселки не похоже, на имения — тоже, потому что в каждой группе по несколько одинаковых панских дворцов, а других домов вокруг нету. Неужели одни только фабрики? А где-же деревни, крестьяне, обрабатывающие эту землю? Да и не видно совсем, крестьянских полей, нет тех полос, а все огромные площади или зеленого, или темного, или желтого цвета.

Юзик даже забыл, где он находится, что его ждет. И в этот момент он почувствовал, что кто-то положил на его плечо руку…

Словно ото сна очнулся парень, оглянулся: стоит перед ним механик и сурово что-то говорит, а что — не слышно за грохотом мотора.

— А ты как сюда попал? — услышал наконец Юзик, когда тот склонился к его уху.

Юзик только опустил голову.

Механик еще раз грозно взглянул на него и вышел через незамеченную Юзиком дверь в свое помещение. Юзик снова остался один. Он уже не смотрел в окно, а ждал, что вот снова откроются двери, войдут люди и, может, выкинут его вниз…

Он даже не следил, как самолет опускался, да и в целом все путешествие заняло ни более получаса.

— Ну, так что мы будем с ним делать? — сказал лётчик своему товарищу, входя в вагон к Юзику.

— Отведите куда положено, пусть там разбираются, — ответил второй.

Страх у Юзика считай совсем пропал: не выбросили, не бьют, а хуже не станет. А когда вылез, то и совсем забыл о своем положении. Он уставился на огромную площадь аэродрома, на низкие здания-ангары для самолетов, на какие-то странные мачты, приспособления, фонари. Интереснее всего была огромное строение с продолговатой округлой крышей и такими большими дверями, что у них вместился бы весь дворец господина Загорского. В этом строении, под потолком, помещалась что-то длинное, круглое, вроде огромную сигары. Возле нее, словно муравьи, суетились люди.