Я сажусь за компьютер и пишу письмо дяде Джиму.

Почти закончив с письмом, наполненным омерзительно счастливой лжи, я останавливаюсь, почувствовав порхание бабочек в животе. Мое сердце пропускает удар, как и всегда, когда я чувствую приближение Рида.

Мое сердце снова тонет, потому что исходя из последних недель, я знаю то, что он рядом, не имеет ни какого значения, потому что он со мной вообще не разговаривает.

Поэтому когда с каждым мгновением ощущение возрастает, сосредоточится на том, что я делаю, становится все труднее. Я нажимаю кнопку, чтобы отправить письмо и через несколько секунд открывается мое окно. Не оборачиваясь, я стараюсь сохранить спокойствие, хотя меня гложет тревога.

«Зачем он здесь?» — думаю я про себя. — «Не возлагай надежд, он здесь не по своей воле», — говорю себе я, и мой желудок болезненно сжимается.

— Женевьева! Мы должны поговорить. Немедленно! — рявкает он. Я подпрыгиваю на своем стуле. — Встретимся на стоянке, — снова рявкает он, — Я буду у своего внедорожника.

— Нет, — вставая со стула и подходя к окну, говорю я. — Спокойной ночи, Рид, — говорю я, плотно закрывая окно.

Вижу его лицо — он потрясен. Смотрю на себя и понимаю, что на мне только белье и белая футболка.

Но меня это не волнует.

«Это моя комната», — думаю я, поворачиваясь обратно к окну.

Оно снова открыта и прежде чем я оборачиваюсь, Рид уже в моей комнате.

— Мы должны поговорить об этом, — низким тоном говорит он, стоя возле моего окна.

Скрестив руки на голой груди и с угольно-черными раскрытыми крыльями, он каждым дюймом своего тела напоминает ангела-мстителя; также являясь самым поразительным созданием, которого я когда-либо видела.

Мои руки сжимаются в кулаки, я стискиваю зубы, я не хочу выполнять все его прихоти.

Если он может быть глупым и неразумным, то я не могу.

— Нам не о чем говорить, Рид, — отвечаю я, чувствуя, что я в ловушке.

Я могу все потерять.

Я потеряла Рида, а теперь готова потерять и Рассела тоже, потому что я не знаю, как спасти его.

Глаза Рида сужаются.

— Мы можем обсудить твою сегодняшнюю поездку в Seven-Eleven, — рычит он.

— Мы можем, но там действительно не о чем рассказывать, — лгу я, вздергивая подбородок, но так как я — никудышная лгунья, он прочел это на моем лице.

Его крылья подергиваются, и он сканирует меня, успокаивая себя тем, что мне не причинили боль.

— Я в порядке Рид, — вздыхаю я.

— Лучше прямо сейчас расскажи мне, что случилось, прежде чем я потеряю терпение, — напряженно говорит Рид.

Мои глаза расширяются.

— А ты в порядке? — спрашиваю его я, потому что я никогда его не видела таким расстроенным.

Его крылья снова подрагивают.

— Нет, я не в порядке.

Решив, что чтобы он не взорвался, я рассказываю ему всю историю.

Когда я показываю ему ожерелье Рассела, у него появляется мне-нужно-что-то-разбить лицо

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Ты не должна снова туда ходить, — строгим тоном говорит он.

— Ты искренне полагаешь, что у меня есть выбор? — мягко глядя на него, спрашиваю я. — Я достаточно умна для того чтобы понять, что у меня там назначена встреча, и не важно, готова я к ней или нет.

Я так же знаю, что все, кто предупреждают меня о том, что должно скоро произойти, хотят, чтобы я была к этому готова… чтобы была возможность изменить исход.

— Эви, ты никогда больше не должна ходить в Seven-Eleven, — говорит Рид, но в этот раз он использует свой убедительный голос, и он звучит в моих ушах как надоедливый зуд, от которого я не могу избавиться.

Нахмурившись, я отхожу от Рида, потому что он знает, что его голос не действует на меня.

— Рид, — говорю я, закрывая уши и пытаясь избавиться от этого шума.

— Эви, мы уходим. Только ты и я… мы можем пойти, куда захочешь, в любое место, — говорит Рид, теперь используя свой сексуальный голос, а не раздражающий, который звучал более убедительно.

— У меня есть несколько домов в Европе и Азии… или мы можем уехать в Южную Америку. Мы можем уехать сегодня вечером, — говорит он.

— Рид… — заикаюсь я, а он движется и собирает мои вещи в сумку, которую он, наверное, взял из моего шкафа.

Подбирая ожерелье, которое лежит на столе рядом с моей кроватью, я сажусь и смотрю на него. Если я уйду, у Рассела нет шансов.

— Я не могу уехать с тобой, — прошептала я, опуская плечи.

— Можешь, — растеряно говорит Рид, сканируя мою комнату. — У тебя есть паспорт? Хотя это не важно, мы можем остаться в моем доме в Вермонте, до тех пор, пока мы не сделаем тебе его.

— Рид, — говорю я, вынуждая его посмотреть на меня.

— Эви, — говорит он, оказываясь прямо передо мной, опускаясь передо мной на колени, чтобы видеть мои глаза.

— Я не могу тебя отпустить… Я думал что смогу, но не могу. Думал, что могу просто переждать. Рассел не может жить вечно, а когда он уйдет, ты будешь моей. Я имею в виду, как долго он еще будет жить, лет восемьдесят? Я мог бы подождать… это было бы мучительно, но если придется я готов ждать тебя. Но сейчас, я не могу потерять тебя.

Убрав волосы со лба, я смотрю в его глаза и говорю:

— Все будет в порядке. У нас есть все время мира, которое мы хотим.

У меня нет шанса, чтобы закончить, потому что, он снова начинает метаться.

— Нет, мы уедим сегодня вечером, — говорит он, продолжая собирать мои вещи.

— Это решение будет преследовать меня до конца моей жизни, а поскольку она будет длиться вечность… — говорю я, пытаясь образумить его. Я иду в его сторону, видя, что он кладет в сумку мою зубную щетку.

— Я могу заставить тебя уйти, но это уже будет не твое решение, а мое, — говорит он, осматривая комнату, на предмет того, не пропустил ли он чего-нибудь.

— Я не могу… Не могу, пожалуйста, Рид… пожалуйста.

Я оказываюсь перед ним, положив одну руку ему на шею, а другую на лицо, пытаясь заставить его снова посмотреть на меня.

— Мы уходим, — снова говорит он, но, когда его глаза встречаются с моими, я с сожалением, качаю головой.

Внезапно я оказываюсь в его объятиях.

— Ты не понимаешь, что ты просишь меня сделать, — уткнувшись мне в шею, говорит он.

— Я спрашиваю тебя, поможешь ли ты мне спасти Рассела, — отвечаю я, положив свою голову на его плечо, как я мечтала в течении нескольких недель.

Из-за того что я не могу помочь, не чувствую себя счастливой, что он снова в моих руках, но его явка с повинной все портит.

— Нет, это не то, о чем ты меня просишь. Ты просишь меня рискнуть твоей жизнью, чтобы спасти его. Это большое различие, — объясняет он.

— Это то, что меня просят сделать, — тихо говорю я.

— Я думаю, это, несомненно, о Расселе… о спасении Рассела. Он — моя родственная душа. И этим я обязана ему.

— Эви, если из-за него с тобой что-то случиться, не уверен, что смогу удержать себя от его убийства, — свирепо говорит он.

— Т-с-с, Рид, все будет хорошо, — мягко поглаживая его волосы, говорю я. — Я могу рассказать ему? Ты знаешь, о том, что я видела раньше и о его ожерелье?

Некоторое время Рид был спокоен, и я знаю, что он борется с тем, что мне сказать. Наконец, он медленно вздыхает и говорит.

— Я думаю, даже если ты расскажешь ему, это ничего не изменит, его судьба уже предопределена, исход уже не изменить.

Даже если он будет знать об этом событии, то, скорее всего, нет никакого способа чтобы изменить его.

— Так ты говоришь, если я ничего ему не расскажу, я могла бы запечатать его судьбу? — спрашиваю его я, и вздрагиваю, когда думаю, что этим вечером легко могла все рассказать Расселу.

— Да, — импульсивно говорит он, будто его устраивает такой исход.

Я крепче обнимаю его, когда понимаю, что сейчас я на стороне Рида.

Если Рассел не выживет, тогда вопрос с кем я должна быть, отпадет сам собой, поскольку Рид останется единственным, кто хочет быть со мной.

Помогая мне, он рискует потерять меня, отдав Расселу.