Услышав рычание Рида, вижу, как сразу же напрягается Рассел и принимает защитную позу ангела. Я коротко задаюсь вопросом, не инстинкт ли это.

— Что происходит? — спрашиваю их я, удивленная их отношением друг к другу.

Глядя то на одного, то на другого, но не один из них не отвечает на мой вопрос.

Они просто продолжают смотреть друг на друга.

— Ничего любимая. Я просто проверял как ты, — говорит Рид.

— Я прекрасно. Просто мы с Расселом говорили о том, что оба теперь монстры, — объясняю я, протягивая к нему руки.

— Ты не монстр, — садясь рядом со мной на кровать, говорит он. Берет мою руку и легко целует ее: — Для дискуссии есть другая рука, Рассел.

— Рид! — оборонительно говорю я. — Не говори так.

— Все нормально, Рыжик, — говорит Рассел. — Я действительно должен идти и собираться домой. Мы перевезли сюда все мои вещи, поскольку я предполагаю, что теперь это будет штаб-квартира, пока Рид и Зи не продумают наш следующий шаг.

— Когда ты уезжаешь домой, — с беспокойством спрашиваю его я.

— Сегодня вечером у нас девочками рейс в Детройт. Мы вернемся через пару недель. Я буду скучать по тебе, Рыжик. Я хотел бы, чтобы ты тоже могла поехать, — заботливо говорит Рассел.

— Я тоже буду скучать по тебе, — говорю я, но чувствую облегчение от того, что никуда не собираюсь ехать. Я испорчу ему каникулы, потому что буду в трауре из-за дяди. Даже сейчас я с трудом способна сдерживать жгучую боль в себе, так, чтобы Рассел не заметил ее.

— Позаботься о ней, — строго говорит Рассел Риду.

— Как о своей жизни, — сразу отвечает Рид, но это больше похоже на клятву, чем на возражение.

Рассел подходит к постели, наклоняется и нежно целует меня в щеку.

— Я люблю тебя, Рыжик, — говорит он.

— Я тоже люблю тебя, Рассел, — улыбаюсь ему я. — Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества, — отвечает он и разворачивается, он выходит из комнаты, оставляя меня с Ридом.

В течение следующих нескольких дней я нахожу в себе силы подняться с постели и начать заботится о себе. Мои шрамы быстро заживали, а потом они совсем исчезли, словно их никогда и не было. Если бы только эмоциональные шрамы заживали так же, но я знаю, что я буду носить их так долго, как только моя память сможет выдержать это. Думаю, моя память решила никогда не забывать о той ночи, произошедшей недели назад, поскольку каждый раз, когда я закрываю глаза, чтобы отдохнуть, мне снятся кошмары. Я пыталась быть нормальной для Зефира и Рида, но не думаю, что могу одурачить хоть одного из них, так как у них сверхъестественный слух, а я плачу каждую ночь, как только ложилась спать.

Я понимаю, насколько тяжела для Рида была моя болезнь, когда я первый раз за все это время спускаюсь на первый этаж, то увидела, что он сделал со столовой. Она была почти пуста, потому что Рид разбил почти все, что было в комнате. Зефир говорит, что Рид превратил стол в щепки, так что они уже избавились от него. Шикарный подсвечник, который раньше украшал стол, сейчас превратился в неясные куски металла, но что-то что немного похоже на картину Дали; Рид согнул их так, что они выглядели, словно их расплавили.

Отчасти это причина того, что Рид отказался от своего персонала: Андре и Греты.

После всех волнений с моим выздоровлением, здесь побывали врачи и полицейские, увидевшие мою машину, разбитую в хлам, Рид просто не мог внушить своим сотрудником, что все, что здесь происходит, это норма. Так же он осознавал, что скоро у нас в резиденции будет четыре полноценных ангела и две полукровки, поэтому всегда кто-то в самый неподходящий момент будет совершать ошибки перед Андре и Гретой.

Он дал им огромные выходные, нашел им новое место работы в другом месте.

В Рождественское утро Рид, Зи и я собираемся в библиотеке, где Рид и Зефир дарят мне груду подарков.

— Эм, вау, ребята, — мямлю я, почти похороненная под грудой подарочных упаковок. — Это очень приятно, и все такое, но никто не получает такое количество подарков. Это слишком много.

— Что это значит? — серьезно спрашивает меня Зефир.

Я снова смотрю вокруг на огромную кучу подарков.

— Я имею ввиду, что ты меня избалуешь, а потом я совсем испорчусь и перестану тебе нравится, — отвечаю я.

Зефир хмурится.

— Ты не испортишься, — отвечает он, — твоя физиология защищена.

— Я думаю Зи, она говорит это не в буквальном смысле, — с улыбкой прерывает его Рид.

— Не обращай внимания, — говорю я, когда понимаю, что они оба не понимают, что это означает.

Я должна постараться, чтобы не испортить их первое рождество с полукровкой.

Я открываю коробки с экстравагантными подарками. В них: духи, телефон, Ipod, Macbook, сумка, куртка, ремень, драгоценности, косметика, одежда, аксессуары для волос, полное хоккейное снаряжение, новые лыжи и лыжные ботинки, сноуборд, и это только то, что было завернуто. Есть и другие вещи, которые не могли быть завернуты, например, новый красный Рендж Ровер.

Рид пытается скрыть свое волнение, пока держа меня за руку, ведет по дорожке, чтобы посмотреть на автомобиль.

— После того, что я сделал с твоим автомобилем, я должен был заменить его, так что это не подарок, — объясняет Рид.

— Рид, этот Рендж Ровер не подверженный автомобиль, — отвечаю я, зная, что он стоит в десять раз больше, чем мой прошлый автомобиль, а может быть и дороже.

— Тебе не нравится? — спрашивает он, пытаясь скрыть от меня свое разочарование.

— Я никогда не ожидала, что ты купишь мне новую машину! Спасибо тебе, Рид, — говорю я, обнимая его, и скрывая лицо у него на груди.

Я так поражена всем тем, что они подарили мне; не знаю что делать. Кажется Рид доволен моей реакцией. Приподнимая меня, он дарит мне нежные объятия, полные сдержанности — потому что боится причинить мне боль.

— Мне нравится Рождество. Это весело, — с улыбкой в голосе говорит он, ставя меня на ноги.

— Знаешь… ты не должен был дарить мне такой дорогой подарок… Мне просто нравится быть здесь с тобой, — говорю я, пока мы идем обратно к дому.

— Эви, большинство из нас имеет столько денег, что мы не знаем, что с ними делать, так что ни мне, ни Зи ничего не стоит купить тебе все, что ты захочешь, — сообщает он мне, возвращаясь в библиотеку.

— Почему ты не используешь свои деньги, ну не знаю, на лекарство от бедности или что-то вроде этого, или у тебя их еще больше? — спрашиваю его я. Мы сидим в библиотеке, и я восхищаюсь тем светом, который излучает Рид.

— Мы не можем. Это не допускается. Мы не должны вмешиваться в жизнь людей, в любых обстоятельствах. Мы не можем вмешиваться в нечто подобное. Это нарушит баланс, подкосит их, — говорит он, пытаясь объяснить мне.

— О, я понимаю. Я не могу пойти и помочь людям, — с сарказмом говорю я. — Так как же ты отвертишься за все то, что ты подарил мне? — спрашиваю его я, разводя руками и показывая на все подарки, заполнившие комнату.

— Лазейка, теперь ты не совсем человек, не так ли? — искушающие улыбается он мне, а я улыбаюсь в ответ.

— Если ты не можешь поддерживать людей, давая им деньги, тогда как ты являешься главным спонсором Крествуда? — спрашиваю, его я и понимаю, что он весь день не сводит с меня глаз.

— Я не отдаю им все свои деньги. В основном я убеждаю богатых, чтобы они вложили в школу немного своих денег, — объясняет Рид.

— Но разве это не обман? Я имею ввиду, если ты убеждаешь их сделать это? — с кривой улыбкой спрашиваю я.

Рид кладет свой палец на мои губы.

— Т-с-с, этого кажется никто не замечает, — гордой улыбкой говорит он.

— Ты тоже делаешь это, Зи? — спрашиваю я Зефира, который проверяет ручное GPS, которое дал ему Рид.

— Почему ты думаешь, что я могу убеждать людей что-то делать? — в замешательстве хмурится Зефир.

Мои глаза расширяются.

— Ты не можешь? Но я думала, эта способность присуща всем ангелам, — в замешательстве говорю я.