Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

По сути дела, это был первый в истории человечества проект глобализации— создания единого культурного пространства с общими ценностями и общим языком. В большинстве стран, захваченных некогда Александром, полным ходом шла эллинизация, то есть приобщение местных жителей к эллинской (греческой) цивилизации. Они не просто знакомились с ней, они вливались в нее, перенимая язык и обычаи. А что не удавалось переделать, можно было по крайней мере назвать по–иному: например, иноземных богов греки отождествляли со своими собственными и считали, что народы других стран чтут тех же Зевса, Посейдона или Афродиту под иными именами. Собственно, они были недалеки от истины, ведь все языческие религии похожи друг на друга в главном, а когда ты почитаешь несколько десятков собственных богов, то уже не имеет никакого значения, если к ним добавиться еще десяток–другой богов чужеземных. Богом меньше, богом больше— какая разница?

Как Иерусалим чуть не стал Антиохией

Эти перемены не могли обойти стороной даже маленькую Иудею, расположенную так далеко от столиц Птолемеев и Селевкидов. Но интенсивная торговля, а порой и войны, неизбежно втягивали ее жителей в самые тесные отношения с греками, не говоря уже о сознательной политике Птолемеев и Селевкидов. Впрочем, эллинизация далеко не всегда происходила по приказу: представители восточных народов (обычно наиболее знатные, богатые и образованные из них) сами охотно шли учиться к грекам, настолько очевидными казались выгоды. Вспомним, это ведь из тех времен пришло слово «варвары»: так, с точки зрения греков, выглядели все остальные, кто не владел их языком и бормотал что–то неразборчивое, «бар–бар».

В те дни вышли из Израиля сыны беззаконные и убеждали многих, говоря: пойдем и заключим союз с народами, окружающими нас, ибо с тех пор, как мы отделились от них, постигли нас многие бедствия. И добрым показалось это слово в глазах их. Некоторые из народа изъявили желание и отправились к царю; и он дал им право исполнять установления языческие. Они построили в Иерусалиме училище по обычаю языческому и установили у себя необрезание, и отступили от святого завета, и соединились с язычниками— так повествует 1–я Маккавейская книга (1:11–15) о событиях, начавших происходить в 170–х годах до Р. Х. А 2–я книга уточняет, какую роль сыграл в них первосвященник, сменивший свое природное имя на греческое имя Ясон: он строил в Иерусалиме греческий спортивный комплекс (палестру), чтобы юноши могли там заниматься физкультурой. В результате священники перестали быть ревностными к служению жертвеннику и, презирая храм и нерадя о жертвах, спешили принимать участие в противных закону играх палестры (4:14). Более того, Ясон желал получить у царя право «писать иерусалимлян антиохиянами»— по–видимому, это означало, что в Иерусалиме создавался новый греческий полис, Антиохия, со своим особым гражданством. Название «Антиохия», конечно же, восходило к наследственному имени царей из династии Селевкидов— их звали Антиохами.

Казалось бы, в этом не было ничего уникального. Примерно так в это время жили евреи в других странах Средиземноморья: они селились в больших городах, становились их гражданами, не чурались спортивных и других мероприятий. Так они сочетали верность отеческим законам и преданиям с эллинистическими (сегодня бы их назвали общечеловеческими) ценностями, и если здесь и возникали свои проблемы, то к серьезным конфликтам они не приводили.

Но в самой Иудее все вышло совсем не так: в ней вспыхнуло ожесточенное восстание. Почему? Трудно сказать однозначно. Одной из причин стали распри между различными кланами в Иерусалиме: одни поддерживали Селевкидов, другие смотрели в сторону Птолемеев, и все боролись за власть. Дело дошло до того, что один первосвященник, Менелай, сверг другого, Ясона, а тот, улучив удобный момент, штурмом взял Иерусалим и перебил своих противников. Обратим внимание, что оба претендента на пост первосвященника избрали для себя греческие имена: они явно были сторонниками эллинизации. В результате в их распри пришлось вмешаться сирийскому царю Антиоху: он сам взял город приступом и оставил в «Верхнем городе» (то есть в крепости внутри Иерусалима) военный гарнизон, который не слишком церемонился с местным населением, а первосвященником снова назначил Менелая.

Но подобные вещи наверняка творились во многих местах эллинистического мира— почему же именно Иудея восстала против своего греческого царя, и не просто восстала, а завоевала независимость?

Закон или смерть!

Главной причиной пожара, конечно, стали религиозные преследования со стороны сирийских властей. Впрочем… они думали не о религии, а о политике: государство просто ожидало от своих подданных, что они откажутся от своих «варварских» обычаев ради новых, просвещенных, эллинских, общих для всего государства. Тем более, евреи уже проявили себя как смутьяны и бунтари— разве не следовало разумному царю позаботиться о просвещении этих «варваров»? Особенно следовало постараться о том, чтобы все евреи регулярно участвовали в жертвоприношениях в дни государственных праздников— в наших богов они, конечно, могут не верить, но мероприятия посещать обязаны, это уже вопрос политической лояльности. Так, видимо, рассуждали при дворе.

Ну а власти на местах, как водится, немного перестарались, да и солдаты местного гарнизона не отличались деликатностью… Вот что в результате увидели евреи: царь послал одного старца, афинянина, принуждать иудеев отступить от законов отеческих и не жить по законам Божиим, а также осквернить храм Иерусалимский и наименовать его храмом Зевса Олимпийского… Нельзя было ни хранить субботы, ни соблюдать отеческих праздников, ни даже называться иудеем…. Две женщины обвинены были в том, что обрезали своих детей; и за это, привесив к сосцам их младенцев и пред народом проведя по городу, низвергли их со стены. Другие бежали в ближние пещеры, чтобы втайне праздновать седьмой день, но… были сожжены, ибо неправедным считали защищаться по уважению к святости дня (2 Мак 6:1–11). Так простое желание исполнять данные Богом заповеди— о храмовом богослужении, обрезании, то есть посвящении Богу, и соблюдении субботы— становилось государственным преступлением, за которое можно было поплатиться жизнью. Этого евреи перенести уже не могли.

Именно тогда появляются первые мученики— люди, которых пытками и угрозами вынуждают отречься от своей веры, но они предпочитают отречению мучительную смерть. Старца Елеазара насильно кормили свининой, но он выплевывал ее как запрещенную Моисеевым Законом пищу. Тогда ответственные за идеологическую работу предложили ему поесть под видом запретной разрешенную пищу: так он спас бы свою жизнь и не нарушил бы Закон. Но Елеазар отказался: если все остальные будут думать, что он ест свинину, то его лицемерие послужит грехопадению многих. Тогда Елеазар был убит.

В другом месте мы читаем, как мученической смертью погибли семеро братьев вместе со своей матерью. Наверное, это самая страшная казнь: видеть, как погибают в мучениях самые близкие тебе люди. Но они шли на смерть не из простого упрямства, говоря палачу: ты, мучитель, лишаешь нас настоящей жизни, но Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной (2 Мак 7:9)— кстати, это первое в Библии явное изложение веры в вечную жизнь после смерти. Память этих мучеников–Маккавеев до сих пор 1/14 августа совершается в нашей Церкви.

Молот против фаланги

Рано или поздно это должно было случиться. В селении Модине жил пожилой священник Маттафия с сыновьями Иоанном, Симоном, Иудой, Елеазаром и Ионафаном (эта семья носила имя Хасмонеев). В их селение прибыла очередная правительственная экспедиция: от жителей требовалось принести положенные жертвы богам, или погибнуть. Маттафия отказался от принесения жерты, но ждать мученического конца он тоже не стал: когда первый вероотступник приблизился к языческому алтарю, он выхватил меч и сразил сначала его, а потом и царского посланца. Это был жест отчаяния, но он стал началом восстания. Слишком многие в Иудее были готовы взяться за оружие, им не хватало только организаторов.

71
{"b":"570605","o":1}