Завтра же мы снимем весла, сделаем веретена их круглыми и отпилим часть лопастей. После этого — в путь. Но вряд ли мы сможем сделать это за один день.

Рано утром, позавтракав, мы опять снялись с места, и мотобот перетащил нас из центра фабрики на дальний пирс, где находится огромный склад камыша, на котором работает фабрика. Отход и причаливание сопровождались жуткой суетой, криками на разных языках и постоянными окриками Тура, который справедливо боялся, что в такой многоязычной суматохе мы обязательно врежемся в пирс или протараним мотобот.

Ошвартовавшись, мы занялись веслами. Отвязали их, затем подъехал здоровенный портовый кран и перенес весла, как две спички, на пирс. Мы положили их на козлы, сделали круглый шаблон, и Дима приступил к работе. Когда он занес топор, Норман испуганно заорал:

— Что он делает?! Здесь нужен рубанок!

Пришлось объяснить, что Дима мастер своего дела и что на Руси издревле ставили дома и церкви одним только топором. Но даже после того, как Дима продемонстрировал свое искусство и все убедились в том, что топор в его руках служит лучше, чем рубанок в наших, Тур, Детлеф и Норман говорили, что у них екало сердце при каждом взмахе его топора. Дима сработал великолепно, а главное — быстро.

Немного о веслах. Когда они оказались на берегу, перед нами предстала просто трагичная картина: немецкий столяр Цилих, изготовлявший весла, сделал все отлично, но, надставляя лопасти, использовал клей, который растворился в воде. Поэтому лопасти разбухли, расклеились. Что же делать? Решили попытаться просушить дерево с помощью паяльной лампы, а потом покрыть лопасти эпоксидной смолой. Этим занялся Детлеф.

Дима тем временем стесал овал веретен весел, а мы стали обрабатывать их рубанком, затем шкуркой. Когда я в поте лица шкурил одно из весел, ко мне подошел Тур. Я сказал ему:

— Кулиш зен[10].

Он ответил:

— Пойдем, я покажу тебе му зен[11].

Мы пошли к другому веслу, где работал Дима, и он показал, где был этот самый «му зен». Оказывается, дополнительные накладки к этому веслу были сделаны недобросовестно: между ними и веретеном весла образовалась здоровенная щель. Дима постучал по накладке карандашом, и раздался характерный звук пустоты. Пришлось сверлить в накладках дыры и заливать пустоты эпоксидной смолой.

Тур очень удручен. Он потратил большие деньги на весла и паруса, они были сделаны в ФРГ. Действительно обидно. Столько было потрачено сил и средств, лодка сделана великолепно, но мы не можем плыть, так как весла не выдерживают никакой критики. А ведь лодка на воде уже шестнадцать дней, и она слегка погрузилась. Кроме того, мы стоим как раз у сточного коллектора, из которого выбрасывается в реку невероятное количество каустика и соляной кислоты, с помощью которых из тростника делается бумага… Чего доброго, и «Тигрис» растворится в этом ядовитом «бульоне».

С выпущенными гуарами и поднятыми парусами «Тигрис» идет к Бахрейну. Но ветер, сильный южный ветер явно относит нас к Кувейту. В левый борт беспрерывно бьют крупные волны.

К вечеру волнение и ветер усилились. Все утомлены. Асбьёрн и Рашад страдают морской болезнью. Когда стало темно, решили стоять на вахте вдвоем по два часа. Начали с восемнадцати. Тур и Рашад, далее Карло и Герман, Норман и Н. Р., Детлеф и Асбьёрн, я и Тору, Норрис и Тур опять. Я завалился спать.

Примерно в 23.00 меня разбудил голос Тура:

— Все наверх!

Я быстро оделся. Ошалело свистел ветер. Сильная бортовая качка сотрясала лодку. Впереди маячили огни, это остров Файлака. Повернуть обратно? Но стемнело, и все манипуляции с парусом в это время были просто опасны. Решили спустить парус. Вскоре он лег на палубе, мы с Норрисом и Рашадом его свернули и закрепили к мачте. Детлеф между тем занялся подготовкой носового якоря. Мы решили встать на якорь. Мне, правда, казалось, что это опасно, и об этом я сказал, предложив выбросить плавучий якорь.

И все-таки вопреки моему совету Детлеф отдал большой носовой якорь. Но как только якорь лег на грунт, якорный канат лопнул, как нитка. Остался один якорь, маленький, на корме. Закрепили трос к нему. Выбросили. Якорь лег на грунт, трос натянулся и… отвязался. Мы потеряли последний якорь, оказавшись практически беспомощными.

Ветер и волны усилились. Все трещит и ходит ходуном. Хорошо еще, сегодня мы укрепили с Карло мачту, а затем подтянули форштаг — трос, который держит мачту спереди. Единственное, что может спасти нас сейчас, — плавучий якорь. На него и стали.

В 4.00 меня разбудил Асбьёрн. Я встал на вахту. Небо хмурое, сильный южный ветер. Лодка на плавучем якоре. Видны огни острова. Через час появился Тур, спросил, как дела. Решили дать SOS световым сигналом. Я взял специально приготовленный на этот случай фонарь-прожектор и стал сигналить. Но, увы, нас не поняли…

Норман всю ночь посылал SOS в эфир, но тоже безуспешно. И по рации нас никто не слышал. В 6.00, когда забрезжил рассвет, я пошел спать, забылся не надолго, но глубоко. Приснился мне наш «Тигрис», идущий на всех парусах к Бахрейну, он фыркал, скрипел и сопел, как большой старый бегемот.

Меня разбудил Детлеф. Удалось связаться со «Славском». Его капитан Игорь Антонович Усаковский тут же согласился помочь, и сейчас они идут к нам на выручку. Правда, подойти близко к нам судно не может, ведь здесь очень мелко. Они готовят мотобот и сваривают для нас новый якорь.

В 10 часов 30 минут на горизонте мы увидели «Славск». Вот он ближе, ближе, а вскоре мы увидели и идущий к нам мотобот. Еще пятнадцать минут — и Игорь Антонович с первым помощником у нас на борту. Устроили короткое совещание. Решили, что мотобот возьмет на борт наш плавучий якорь и попытается отбуксировать «Тигрис» к «Славску». Ветер продолжал буянить и нагонял крутую волну. Вскоре якорь был на мотоботе, и он начал тянуть нас задом наперед.

Между тем мы приготовили обед и уютно уселись за стол, благо хижина заслоняла нас от ветра. Прошло еще часа два, и тут мы поняли, что хоть мы и движемся, но движемся не в нужном направлении. Слабосильный мотобот ничего не мог сделать, и нас вместе с ним сносило на рифы, которые находились от нас на расстоянии трех-четырех миль. Нужно было срочно что-то предпринимать.

В это время появилась рыбацкая шхуна, идущая прямо на нас. Мы обрадовались — идет помощь, но радость наша оказалась преждевременной. Шхуна прошла мимо, не обратив на нас ни малейшего внимания. Остановившись неподалеку от нас, она начала ставить сети. Решили послать к ним наш «Зодиак» с Рашадом и Детлефом, чтобы попросить рыбаков о помощи. Рашад и Детлеф не возвращались целый час. Вскоре шхуна подошла. Рашад сказал, что капитан шхуны требует за буксировку нас к кораблю 500 динаров. Цена была просто немыслимая. Тур отказался, мы, а особенно Усаковский, возмутились.

Прошел еще час. Мы продолжали дрейфовать в направлении рифов. После нового совещания решили испробовать такой вариант: мотобот возьмет нас на буксир за нос, а мы тем временем поднимем парус.

Наконец парус надулся, и мы пошли, но лодка все равно продвигалась вперед очень медленно. Появилась еще одна шхуна. Тур уже согласен на все. Мы машем им руками. Они подходят. После долгой торговли и объяснений, что до корабля (он, кстати, к этому времени исчез из виду) всего три-четыре мили, мы сошлись на 250 динарах. Рашад прыгнул на шхуну, чтобы показывать им направление. Она пошла вперед, взяла на буксир мотобот, мы опустили парус и начали двигаться на северо-восток.

Капитан связался с кораблем, объяснил ситуацию и приказал идти нам наперерез. Через час стемнело. Ветер, еще более усилился, нас качает и валит на левый борт, но мы идем. Примерно часа через три мы подошли к «Славску». Тьма кромешная и ветер. «Славск» сияет всеми огнями и кажется недоступным сверкающим раем. Вновь проблема, как подойти, как ошвартоваться к «Славску»?