Может, Дарибедор подрядил кого-то ещё.

Он приблизился и осмотрел камень. Плита со скруглёнными углами доходила по высоте до его бёдер. Материал отличался низким качеством и походил на серый андезит. На его поверхности виднелась эпитафия, но состояла она исключительно из цифр, никаких имён.

Изготовлено не слишком хорошим каменотёсом, подумал Муору, проведя пальцем по вырезанным в камне символам. Мой отец намного искуснее.

Однако он едва помнил голос своего отца, а последний раз видел его за работой многие годы тому назад. Если уж быть честным с собой, его воспоминания оскудели до такой степени, что юноша не мог со всей объективностью сравнить работу отца с камнем перед ним.

В дополнение к нынешнему году на поверхности камня зачем-то указали некие численные показатели. Похоже, ими указывали размер закопанного здесь монстра.

Несомненно, если что-то пойдёт совсем не так, и монстра раскопают, станет не до смеха.

Муору ещё раз всмотрелся в эпитафию. Узкое и длинное предложение в деталях описывало монстра.

— А? Братец Крот, ты умеешь читать?

— Опять вылез как чёрт из табакерки? — сказал юноша, не показывая ни удивления, ни уступчивости, и повернулся телом к Ворону, которому опять-таки удалось к нему подкрасться.

На голове были знакомые подрезанные чёрные волосы, а из одежды он носил привычный жёлтый плащ, клетчатый галстук и соразмерные шорты, а также жёсткие армейские башмаки.

— Всё просто. Я прилетел с небес. Я ведь всё-таки птица.

Парень вздохнул; у Ворона не было никаких крыльев на спине.

Муору затем слегка тряхнул головой и в непривычной для себя манере сел на землю, скрестив ноги.

— Хм, что такое? Лучше пей больше воды. Иначе получишь солнечный удар.

— Нет, просто голова устала... Я использую те её участки, которые раньше бездействовали.

Он редко ходил в школу и читал путанно, как ребёнок; то же самое с письмом. Однако знания некоторых специальных слов, понимания цифр и умения подписывать платёжную квитанцию или лист учёта было достаточно для солдата, которого отправили на физические работы. Чтение книг или карт, а также продумывание тактики не входило в число его обязанностей.

— Да уж, поразительно, поразительно... — сказал Ворон, хлопая в ладоши, хотя его движениям не хватало энергии.

Чувствуя издёвку, Муору глянул на мальчишку. Но затем Ворон посмотрел на небо и сказал: «Я совсем не умею ни читать, ни писать».

Муору не знал, что сказать. Он немного удивился сказанному.

Парень слышал, что давным давно бумага относилась к разряду чего-то очень дорогого. Если речь шла не про учёного, аристократа, бюрократа или кого-то на этом уровне, такие вещи, как книги в переплёте, оставались попросту недоступной роскошью.

И даже сейчас есть дети, которые не получают знания из-за того, что в их районе нет школы. В бедных деревнях дети до сих пор ценились как работники в поле, поэтому от них скорее ждали трудовых подвигов, а не чтения и писательства.

Но...

Ему это показалось невозможным: чтобы Ворон не умел читать, после его-то рассказа в пытливых деталях о том, как существование монстров влияло на всю цивилизацию.

— Фи...

— Эй, ты уже смеёшься надо мной! — ответил мальчик, словно страдая от несварения. С надутыми щеками он выглядел явно разозлившимся. — Но всё нормально. Даже у птиц много друзей. И у меня есть очень умные друзья. Если мне нужна помощь, я просто попрошу их прочесть.

Такова была натура Ворона, думающего, что он знает кучу людей.

— Не куксись... ничего в этом хорошего нет, да и не похоже на тебя, — сказал Муору.

— Что ж... Вернёмся к нашим баранам. В смысле, тебе не кажется это странным, что ты умеешь читать лучше меня? Мне это неясно. Почему так?

— Почему... хороший вопрос. Моя семья была бедной, поэтому я не мог ходить в школу. И хотя я никогда об этом не просил, старший брат хотел меня учить. Если прикинуть сейчас, предположу, что мой брат читал и писал лишь худо-бедно.

— Ух ты, здорово иметь классного старшего брата... С ним всё в порядке? — охотно спросил Ворон.

— Ну, не знаю точно. Думаю, он ещё жив, но прошло уже четыре года, с тех пор как мы виделись в последний раз.

Его старший брат должен держать их отцовский дом, стараясь идти по его стопам. Даже по прошествии времени, даже когда работы для каменотёса поуменьшилось, а влияние храмов ослабло, он ещё должен работать в привычном стиле.

Его второй старший брат вступил в армию раньше него. Поскольку они попали в одну роту, Муору думал пересечься с ним, но, к несчастью, его брата отправили в далёкие края, и они ни разу не увиделись.

А теперь я вон где... Наверно, мне не увидеть никого из них всю оставшуюся жизнь.

— Тебе... одиноко, да? — спросил Ворон, ужасно изображая сочувствие.

— Ну, может, и так. Но теперь мы все взрослые. И какими бы хорошими или плохими ни были наши отношения, мои старшие братья никогда не окажутся в такой же канаве, как я.

— ...Но... это плохо, что твоя семья разделилась. — Хотя Муору уже смирился с такой реальностью, заявление Ворона напрягло его.

— Если так думаешь, то и вовсе не надо взрослеть. Ведь станет грустно, если захочешь увидеться с семьёй, а не сможешь.

— Насчёт этого, ну... в конце концов, всем приходится прощаться. Но ведь ты сможешь с ними вновь увидеться, когда умрёшь?

— Ну, так и есть... наверно. — Хотя Муору умом все понимал, успокоиться и согласиться с этим он даже не пытался.

Глядя на мрачное лицо Ворона, который тормошил ногами и направлял взгляд в землю, Муору отчётливо видел, как его противоречивые мысли выплывают наружу.

Парень испытывал необычные чувства, когда смотрел на Ворона. Для Муору он был большей загадкой, чем Мелия, что подразумевало недоверие к нему. И хотя Ворон говорил с ним дружелюбно, при этом он мог что-то скрывать. Парень чувствовал это даже сейчас.

— Кстати, по твоим словам у тебя куча друзей за пределами кладбища, — внезапно спросил Муору, заставив Ворона резко обратить на себя взгляд. На его лице не было ни единой капли пота.

Даже такая чёртова жара никак на нём не сказывается. Завидую.

— Ммм, насчёт этого. — Мальчика окутывала неведомая тайна. Любое сказанное им слово вызывало такое подозрение, что Муору не знал, стоит ли ему верить.

Тем не менее, когда Ворон сказал «Плохо, что твоя семья разделилась», у юноши сложилось неизгладимое впечатление, что это его истинные чувства. И хорошо, что эти слова не были плохими. При всём этом одной истинной фразы было недостаточно, чтобы Муору мог верить во всё им сказанное.

Но одно он знал наверняка: если что-то доступно, то этим непременно стоит воспользоваться.

И глядя на ворона, юноша сказал: «Если возможно, я хотел бы попросить об одолжении...»

После окончания дождя наступила первая за долгое время по-настоящему ясная ночь, когда можно было увидеть все небесные звёзды целиком.

Ранним вечером Муору ненадолго прилёг, растянувшись на соломенной лежанке. Он лежал лицом к дырявому обветшалому потолку, через который виднелось ночное небо.

Хорошая ночка, думал юноша.

Даже температура упала до желанной прохлады. Плюс имеющегося света звёзд хватало, чтобы без проблем ориентироваться в пространстве.

Наверняка даже сегодня Мелия на кладбище одна.

Муору не совсем понимал, почему он не возьмёт и не пойдёт увидеться с ней. Она ведь даже сказала, что теперь выходить можно.

Но его кое-что сдерживало.

Он был всё время напряжён. Девочка представляла собой опорную точку в его плане побега, но парень не знал, как лучше с ней заговорить. Та вероятность, что она его ненавидит, сильно его нервировала. Но хоть ему и не хватало опыта непринуждённых разговоров, он не имел права провалиться. И потому был напряжён. Всё время.

Ему казалось, будто на грудь намотали здоровенную цепь, которой сковали ноги.