— Ах, ты жив еще? — крикнул в ярости Чернобог. — Сюдбей! Сюдбей! Раздави этих людей! — запрокинув голову, громко воззвал он к самому страшному своему союзнику, взмывая в небо на громадной птице.

Прошло несколько мгновений, и земля на берегу озера, неподалеку от людей, вдруг провалилась, образовав яму в форме гигантского следа, точно невидимый исполин наступил своей огромной ногой, страшная тяжесть которой продавила глину, камень, песок! Князь вспомнил, как было раздавлено их убежище в Войкаре: это был тот же след, но теперь, благодаря короне, он смутно различал контуры уродливого короткорукого исполина на одной огромной ноге. Страшный дух Тундарских гор, разбуженный Чернобогом! С каждой секундой этот образ становился все четче, словно уплотняясь.

— Разбегайся в стороны! — крикнул Бор. — Гунн, знамя сюда! — И с талисманом в руке он встал перед входом в чертог, отвлекая на себя всю ярость медлительного исполина. Утробный рев раздался над котловиной, и страшная тысячелетняя ступня была готова раздавить дерзкое человеческое насекомое, но, лишь приблизилась ужасная тень к верхушке поднятого знамени, как вопль Сюдбея пронесся над долиной, точно нестерпимый ожог пронизал его всего. Ступня отдернулась, он точно потерял равновесие.

Бор схватил кремень и ударил им по мечу изо всей силы, посылая огромную струю пламени в великана. И тут исполинская фигура стала видна всем! Пламя охватило страшное существо: раздался еще один ужасный вопль — и все исчезло. Сила удара была такова, что кремень раскрошился на куски в руках богатыря, и он отбросил их.

Только тут Бор почувствовал, что кто-то держит его руками, обхватив сзади за пояс. Он отнял эти руки и, оглянувшись, увидел дрожащую от страха Нюбюи, прижимавшуюся к нему и плотно зажмурившую глаза. Через мгновение она открыла их.

— Ты хотела умереть со мной? — спросил он.

— Да, — ответила она.

— Глупая, разве могу я умереть, не победив врага?! — расхохотался озерный конунг. Он обхватил ее и крепко поцеловал.

Но прошло несколько минут и, вложив оружие в ножны, князь крепко задумался. Захватив главное логово Чернобога (камень), разогнав его челядь, всадников-бортедров и чудовищных союзников, главного, в сущности, они не достигли. Враг остался неуязвленным.

На что, кроме внешнего выражения своего могущества, Чернобогу величественные порталы, зловещие статуи? По-прежнему серая завеса стоит над Озерным Краем. Чернобог скрылся, чтобы напасть с новой силой, нанести еще более страшные удары. Но где его искать? Как победить? Корона дает прозрение козней свартен, знамя оберегает от вражеского колдовства и помогает выравнять силы. Но какое оружие способно поразить его? Быть может, это посох Юмбела? Но где добыть этот талисман?

— Гляди-ка, что я здесь отыскал! — неожиданно подошел Гунн, показывая странный, дугообразно изогнутый обломок толстого черного железного бруса, оплавленного огнем. На вогнутой стороне виднелись какие-то обломанные выступы, а на противоположной — полукруглые пупыри.

— Что это такое? — удивленно воззрился князь на железку, которую пегобородый воин еле удерживал в руках.

— Это обломок колеса древней колесницы, конунг! — ответил Гунн.

— Такая громадная? Но эти колеса должны были быть в полтора человеческих роста, и если они были из железа, то какой конь волок эту колесницу?

— Не знаю, — честно ответил богатырь, роняя обломок. — Но что могло разбить и расплавить этот крепчайший металл? Почему обломок оказался здесь? Слыхал я в детстве предание о разбившейся колеснице Дабога.

— Дабога?

— Да, оно как-то связано с озером Суурярв… Может быть, вспомню?..

— Мне ясно одно: здесь нет нужды нам оставаться, надо идти на юг, — сказал князь.

И они выступили, стремясь уйти из зловещей котловины до наступления ночи.

Обремененные толпою из двух десятков спасенных пленниц, они двигались медленно, лишь два дня спустя удалось им выйти благополучно из гор Тундар, и только на четвертый впереди замаячили берега озера. И на всем протяжении этого пути им не встретилось никаких следов Чернобога.

Вышедшие навстречу люди с удивлением воззрились на толпу разноплеменных женщин, большей частью из южных краев Поозерья, и только богатырская фигура конунга дала им сразу понять, что с таким пополнением воротились те, кто недавно ушел в Тундар. Несколько товарищей Лоптюжа вызвались проводить их на юг, если, как надеялся Бор, не удастся наладить за ними корабль из Шурышкара или Изкара в ближайшие недели. Оттуда они могли уже отыскать попутное судно в свои края. Некоторые, впрочем, пожелали остаться с ветемурт.

Между тем лодка, которую обещал князю Одар, была уже готова, и небольшая группа из четырех человек могла пуститься в озерное плавание. На прощание Авус пригласил их к себе отвечерять. Выслушав их повествование, он задумался и сказал:

— Страшные вещи рассказали вы, хоть не раз уже заносила надо мной темное крыло зловещая Морена. Но не знаю, чем помочь в ваших поисках. Вот разве упомянули вы колесницу Дабога… У нас на севере живет предание, наверное, оставшееся со времен ненянг. Дескать, в старину священных острова вроде как два было. И храмы поклонные стояли на том, что Ятхольмом прозывается и ныне безлюден. Стали на нем поклоняться нечистым богам и совершать страшные жертвы. И тогда был послан уничтожить их за нечестие огненный змей Рарог. Беспощадно сжег он нечестивое капище, начал крушить все вокруг. Тогда Дабог на своей летающей колеснице обрушился на Рарога и отсек ему голову, но успел тот вцепиться окостеневшими челюстями в черную колесницу Дабога, и, не сумев выдержать этой тяжести, она низринулась на остров и разбилась… А мертвая голова отравила остров своим тлетворным дыханием…

— Странная легенда. Видно, и вправду пришла она от ненянг, с тех далеких времен, когда не было еще Хоровода Сейдов на Йемсалу, — ответил Бор.

— Есть озерное предание, князь, — сказал Гунн, силясь припомнить, и языки огня делали глубже морщины на его щеках и у переносицы. — О том, что на неком острове в давние-предавние времена было поселение и его властитель настолько возгордился, что решил призвать богов с неба. Но поступь их оказалась слишком тяжела — небесная колесница разрушила поселение, и все его жители погибли… Не напоминает ли она только что нами услышанную легенду?

— Да, пожалуй… Ятхольм, Ятхольм… Что там?

На следующее утро Бор вместе с Нюбюи и двумя своими людьми сел в утлое суденышко, переделанное для озерного плавания из небольшой ветемуртской лодчонки.

— Прощай, Авус, и ты, Лоптюж, и ты, Одар, — да сопутствует нам всем удача! — промолвил князь, отталкивая лодку от берега и вскакивая на корму.

— Да поможет нам всем Великая Седая Бобриха! — отвечал старший из явившихся на проводы, делая прощальный жест с берега, и остальные повторили его. Отплывая на юг, Бор намеревался как можно скорее попасть туда, где можно раздобыть корабль и гребцов и снова приняться за поиски посоха Юмбела, а заодно отыскать исчезнувшего Чернобога, чтобы продолжить прерванную им схватку.

Днем они плыли на полдень вдоль тайвальского, восточного берега озера, на ночь приставая к нему, ибо утлая лодчонка не была годна для безопасного плавания по озерным просторам. И вот пришла вторая ночь их пути. Огибая наволок в поисках хорошего местечка для пристани, они различили тусклое пламя костерка на берегу и высвеченный им темный силуэт ладейной кормы. В свете костра двигались какие-то фигуры, но подплывающую лодку дингардцев мудрено было заметить оттуда.

— Нишкни! — шепотом приказал Бор, пригибаясь и делая знак сушить весла. Теперь они скользили по поверхности воды лишь по инерции. Они услышали далеко разносившийся над водой голос, показавшийся им знакомым; он изрыгал площадную брань вперемешку с угрозами:

— Мерзавцы! Вы еще пожалеете, что стянули меня этими веревками! Никто из тех, кто так меня унизил, не дожил до нынешних дней! Так и запомни, ожуоласская рожа, — ни один!