Мод с благодарностью кивнула служанке и перешла к следующему раненому. Фульк следовал за ней тенью. Мод физически чувствовала, как мужу хочется услышать от нее, что все будут жить, но как могла она такое пообещать? На все воля Господня. По крайней мере, никто не был ранен в живот – в подобных случаях люди мучились несколько дней и умирали, крича от боли. Но было несколько серьезных ран, которые требовалось зашить, и сломанных костей, которые следовало вправить. Мод послала за священником: тот был сыном конюха и кое-что понимал в переломах. А тех, кто хоть что-то умел, отправила перевязывать менее серьезные раны.

Закатав рукава, она и сама принялась за работу: промывать, зашивать, перевязывать, утешать и ободрять. Первое время Фульк оставался с женой, разговаривая с солдатами, которых она пользовала, но в какой-то момент ушел. Когда Мод остановилась передохнуть и огляделась, его нигде не было.

Филип получил удар булавой по бедру. Кость не пострадала, но ушиб оказался сильным. Уильям накладывал брату холодный компресс.

– Фульк? Недавно был здесь, с Аленом, – ответил Уильям на ее вопрос. – Думаю, он отправился на стену.

– На стену?! – с ужасом повторила Мод. – То есть вас преследовали?

Филип покачал головой.

– Нет-нет, – быстро сказал он, – погони не было. – Невесело ухмыльнулся и добавил: – Они нам шкуру попортили, а мы с них шкуры спустили. Так что этим типам было уже не до преследования.

– Тогда зачем Фульк?..

– Дело в том, что друга Алена, – Филип показал на неподвижного брата, – Одульфа де Браси, взяли в заложники и, скорее всего, вздернут, когда доберутся до Шрусбери. Жан де Рампень поехал следом, чтобы попытаться спасти его. – Филип потер лицо. – Фульк тяжело воспринял это известие. Пока что из всех передряг он выводил нас целыми и невредимыми. А теперь вот считает себя виноватым, но это же неправда. – Он тревожно посмотрел на Мод и заключил: – Иди к мужу. Ты ему сейчас нужна.

Она взяла плащ и, покинув комнату, поднялась по лестнице на деревянный настил. Помня о своей недавней неудаче, Мод старалась ступать осторожно. Мелкий дождь пеленой застилал ночной воздух, распространяя запах дыма, поднимавшегося от очагов.

Фульк напряженно смотрел на дорогу, хотя увидеть ничего было нельзя. Уже совсем стемнело, и свет шел только из башни и из окон деревенских домишек.

– Спускайся вниз и сними доспехи, – мягко произнесла Мод, подходя к нему. – У тебя вся кольчуга проржавеет, если будешь тут стоять.

Фульк безучастно посмотрел на нее:

– Какая разница. Почистить можно.

– Что толку здесь торчать? От этого они быстрее домой не вернутся, – сказала она. – Давай хотя бы спустимся вниз, и я осмотрю твои ушибы.

– Я в полном порядке.

– Это ты так считаешь. Давай я все-таки гляну.

Фицуорин устало потер лоб:

– Мод, оставь меня…

– Чтобы ты своими переживаниями загнал себя в могилу?

Мод взяла мужа за руку и увидела, что он поморщился. Костяшки пальцев распухли от удара чем-то тяжелым.

– Теобальд частенько говорил, что о человеке надо судить не по его победам, а по тому, как он ведет себя, потерпев поражение.

Но, похоже, этим заявлением она сделала только хуже.

– Но я не потерпел поражение! – возмутился Фульк. Он расправил плечи и вздернул подбородок.

– Нет, конечно, – поспешила уверить его Мод. – Так что же произошло?

Фульк вздохнул, отвернулся и снова стал всматриваться в непроницаемую тьму.

– Просто я взял на себя больше, чем способен, – сказал он. – И за мою ошибку заплатили другие.

– Все твои люди прекрасно знали, на что идут. А что касается тебя… Фульк, много раз мне казалось, что ты берешь на себя больше, чем способен, а потом ты удивлял всех, в очередной раз поднимая непосильную ношу. Уильям сказал, что вы победили.

– Да, но какой ценой! – усмехнулся Фульк. – Мы сдерживали врагов и нанесли им немалый урон, прогнав далеко от Уиттингтона, но нам это дорого обошлось.

Фульк глядел в ночь с таким видом, словно рассчитывал одним лишь усилием воли вернуть домой тех, кого сегодня недосчитались.

– Они вернутся, – сказала Мод.

Фульк вцепился руками в дерево:

– Да, и я буду их здесь ждать. Это мой долг. А ты иди спать.

Мод смотрела на мужа с отчаянием. Что бы она сейчас ни сказала, переубедить его не удастся. Она могла разве что позвать братьев Фулька, чтобы те насильно унесли его вниз и привязали к кровати. После недолгого колебания Мод оставила мужа наедине с тяжелыми мыслями, но лишь на то время, которое ей потребовалось, чтобы принести из кухни кубок, флягу вина, разбавленного «уишке беа», буханку хлеба и палку колбасы.

Когда она вернулась, Фульк стоял все так же, только опустил голову, словно держал на плечах невыносимую тяжесть. Мод поставила флягу у его ног.

– Я твоя жена, и мой долг быть рядом с мужем, – сказала она. – Имей в виду, я не позволю прогнать меня.

Он медленно, устало повернул голову. На висках и подбородке поблескивала вода. Мелкие капельки подрагивали на кончиках волос.

– Мод, во имя Господа! – хрипло сказал он. – Ну почему ты такая упрямая?

Она лукаво улыбнулась:

– Беру пример с тебя. Мы с тобой два сапога пара.

Он издал какое-то неопределенное восклицание, то ли соглашаясь, то ли протестуя.

– Немедленно иди спать!

– Только вместе с тобой!

– Я ошибся, – сказал Фульк. – Единственный раз я взвалил на себя непосильную ношу, когда взял тебя в жены.

– Ты всегда можешь подать прошение о расторжении брака.

Она достала из-под плаща хлеб и мясо.

Фульк внимательно посмотрел на принесенные женой припасы. Мод поняла, что ей удалось отвлечь мужа от тягостных размышлений и на время забыть об усталости.

– Могу, – сказал он, и в его голосе на сей раз послышалась нотка мрачного юмора. – Только я зачахну без борьбы и любви. Знаешь, я даже рад, что ты постоянно доводишь меня до белого каления.

И он с такой силой прижал ее к своему мокрому сюрко и ржавеющей кольчуге, что Мод ахнула. В воздухе вкусно пахло свежим хлебом и копченым мясом. Фульк глянул на колбасу, которую Мод сжимала в руке, потом на жену, и в глазах его вспыхнула веселая искорка. Похоже, они оба подумали об одном и том же: форма колбасы наводила на определенные мысли. Однако искорка тут же угасла, и Фульк отодвинулся от жены.

– Я не голоден, – сказал он, но наклонился за вином и сделал большой глоток прямо из фляги. «Уишке беа» обжег ему глотку, так что он крякнул. Но тем не менее хорошенько приложился еще раз.

– Как думаешь, а вдруг они там, в Шрусбери, соберут силы и придут еще раз? – спросила Мод.

– Сомневаюсь, – покачал головой Фульк. – На этот раз они рассчитывали на эффект неожиданности, однако повторять попытку вряд ли станут. Иоанн по уши увяз в неприятностях в Нормандии. Он не сможет больше помогать Фицморису, а у меня под боком принц Лливелин, которого стоит только попросить о подкреплении. Конечно, когда придет весна, все может измениться. – Он потер лоб. – Ни в чем нельзя быть уверенным.

Мод уже собиралась предпринять очередную попытку убедить мужа спуститься со стены, как послышались стук копыт по дороге и крики: страже велели немедленно открывать. Голос был знакомый, хотя вместо самих всадников в дымке мороси видны были только две смутно различимые тени.

– Вернулись!

Фульк, вдруг снова полный сил, буквально слетел вниз, во двор. Мод сжалась, когда услышала, как он скользит по мокрым ступеням, и осторожно последовала за мужем, по-прежнему не выпуская из руки колбасу.

– Это было нелегко, – сказал Фульку Жан.

Рыцарь сжимал в руках кубок с горячим вином, а Барбетта тем временем заботливо смазывала ему полученные на поле боя ссадины.

– Ох и ловко же он все провернул! – воскликнул Одульф де Браси с энтузиазмом избежавшего виселицы человека. Жизнь казалась ему сейчас просто невозможно прекрасной, несмотря на подбитый глаз, отрубленное ухо и поврежденную руку. – Подходит он к Фернелу и братьям Фицморис, прямо в открытую, и предлагает развлечь благородных мужей пением и музыкой. Говорит, я, мол, странствующий музыкант, хочу заработать себе на корочку хлеба да на ночлег.