– Ну и куда мы теперь отправимся? – спросил Жан.

– Мы? – обернулся Фульк.

– Его высокопреосвященство архиепископ Кентерберийский хочет стоять левой ногой в одном лагере, а правой – в другом, – усмехнулся Рампень.

– Ну-ну, вот только как бы его не схватили за яйца, пока он так стоит враскорячку, – с улыбкой заметил Фульк и ответил наконец на вопрос Жана: – Разумеется, ты можешь оставаться! Уж кого-кого, а тебя я всегда рад видеть на своей стороне. – Он лишь отмахнулся, когда приятель с шутливой признательностью отвесил ему поклон. – Дальше мы отправимся в Хигфорд, дабы вознаградить мою тетушку за великодушие. После этого, скажем так, будем попеременно уделять внимание Морису Фицроджеру и королю Иоанну. Я собираюсь пощипать их так больно, что они рады будут заключить мир на моих условиях.

Жан взял себе ячменную лепешку из кучи, которую только что вывалил со сковороды Ричард Фицуорин. Перебрасывая лепешку из руки в руку и дуя на хрустящую темную корочку, он произнес, не сводя с нее глаз:

– Вчера вечером, между жарким и десертом, Иоанн попытался отведать Мод Уолтер.

Пальцы Фулька сомкнулись на рукояти меча.

– Что?!

– Инцидент вроде как удалось замять, да к тому же появление ограбленных тобою торговцев затмило все остальные события. Насколько я понимаю, дело было так. Иоанн дал Теобальду разрешение отправиться в Ирландию и предложил леди Мод хорошенько о ней «позаботиться», если она останется с ним и будет следовать за двором. – Тут Жан для пущего драматического эффекта сделал артистическую паузу: вонзил зубы в лепешку и замахал рукой у рта. – Горячая, – пробормотал он.

Фульк смотрел на друга не отрываясь. Ограбленный караван, ущерб королевской казне на сотню марок. До сих пор он был доволен содеянным, но сейчас ему казалось, что этого слишком мало.

– И что было дальше? – не вытерпел Фицуорин.

– Ну, леди Мод сама «позаботилась» о нем. – Будучи искусным рассказчиком, Жан выдавал историю постепенно, внимательно наблюдая за реакцией аудитории. – Но не так, как король рассчитывал, а так, как он того и заслужил. – Де Рампень разделался с остатком лепешки и вытер руки. – Она пнула его по яйцам, да так, что бедняга сидел, буквально сложившись пополам, когда принимал твоих ограбленных торговцев. После чего леди Мод и лорд Теобальд решили немедленно покинуть двор. Сейчас они, должно быть, уже на полпути в Бристоль, где собираются сесть на корабль и отбыть в Ирландию.

Только теперь Фульк перевел дух.

– Не волнуйся, она в безопасности. – Жан скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на приятеля. – Мод, кстати, очень беспокоится за тебя, просила передать, что, мол, напрасно ты играешь с огнем.

– Уж кто бы говорил! – резко рассмеялся Фульк. – Вот уж точно, видит в чужом глазу соломинку, а в своем не замечает бревна!

И посерьезнел. А что еще ей оставалось делать в такой ситуации? Какой выбор был у каждого из них?

Где-то вдалеке, на юге, зазвучал охотничий рог, а затем другой, чуть к востоку от первого. Фульк поднял голову, громко выбранился и приказал седлать коней.

– Наверное, это за тобой едут из Мальборо, – предположил Жан, подбегая к своему жеребцу и доставая из свертка вощеной бумаги кольчужную рубашку. – Похоже, Иоанн все деревни оповестил. Учитывая, что за голову Фулька Фицуорина объявлена награда в тысячу фунтов серебром, за тобой стоит погоняться.

Со стремительностью, появившейся в результате долгой практики, Фульк и Ричард в считаные секунды затоптали костер и разобрали сковороду, охладив горячее железное дно водой из кожаной фляги. Пока Жан натягивал хауберк, лошадь уже навьючили и Фульк вскочил в седло.

– Ну, поехали, – сказал он с волчьей ухмылкой. – Устроим им веселую пляску.

– Веселую пляску, говоришь? – выдохнул Жан, вытирая меч о плащ и на секунду снимая шлем, чтобы промокнуть лоб рукавом. – Знаешь, что-то для меня темп этой пляски быстроват. Да на тебя больше народу охотится, чем деревьев в этом лесу.

Попытка скрыться в восточном направлении провалилась. Группа рыцарей уже поджидала их там, и хотя при желании Фульк мог бы пробиться, но с уверенностью сказать этого было нельзя. Он повернул и снова двинулся вглубь леса, где его встретил отряд поменьше. После недолгой схватки они сумели уйти, хотя нельзя сказать, что обошлось совсем уж без потерь. По лицу Иво струилась кровь: там, где конец вражеского копья задел сбоку его шлем, чуть не попав в глаз. Ранены были и еще несколько членов отряда.

– Ничего не могу поделать! – задыхаясь, парировал Фульк. – Если мы хотим победить, то танцевать нам придется еще быстрее! – Он развернул взмыленную лошадь и выкрикнул: – За мной! Они не будут особенно охранять южную дорогу, поскольку не ожидают, что мы двинемся обратно к Мальборо!

– А что потом, когда мы туда придем?

– Нам на помощь придут Савернейкский лес и аббатство Стэнли.

Фульк повернул Огонька и хлопнул поводьями по шее жеребца.

Они пробирались оленьими тропами, перепрыгивали ручьи, увязали копытами в размякшей земле, а осенние листья, сверкая, опускались на них, словно золотые перья. Временами звук охотничьих рогов раздавался близко, временами удалялся. Игра в догонялки продолжалась.

– Именем короля, остановитесь!

Путь им преградил дрожащий одинокий охотник, явно житель одной из окрестных деревень, а не солдат, поскольку его единственным оружием был серп. Правда, при этом у него имелся отполированный охотничий рог, который он лихорадочно поднес к губам и затрубил во всю силу своих мощных легких. Уильям двинул коня вперед и ударом меча плашмя выбил рог у крестьянина из рук. Схватить несчастного, привязать к дереву и заткнуть ему рот обмоткой – это оказалось делом нескольких секунд.

На помощь охотнику никто не пришел. Судя по всему, это был единственный защитник тылового поста, и беглецы смогли беспрепятственно покинуть лес. Фульк не сомневался, что погоня еще вернется: кто-нибудь наверняка смекнет, что они сделали петлю, чтобы запутать след. В Мальборо укрываться было нельзя, да и рану Иво следовало обработать. Так что оптимально им сейчас подходило аббатство Стэнли: там Фульку в случае необходимости предоставили бы убежище, да и он вдобавок смог бы выиграть время.

Но когда всадники приблизились к аббатству, привратник, едва завидев их, побежал закрывать тяжелые дубовые ворота.

– Именем Хьюберта, архиепископа Кентерберийского, откройте! – заорал Жан, стуча рукояткой меча в обитое железом дерево.

Ответом был только скрежет ключа, тяжело поворачивающегося в огромном замке.

Фульк обернулся в седле и махнул Алену:

– Ты самый высокий из нас. Давай-ка живее скачи сюда, поговори с этим привратником.

Ален подъехал к стене и, пока Ричард держал лошадь под уздцы, встал животному на спину, нашел в стене из песчаника подходящее место, чтобы крепко поставить ногу, подтянулся и ловко перемахнул через стену. Послышались громкие возбужденные голоса, затем звуки потасовки, и снова ключ заскрежетал в замке. Ворота заскрипели.

– Войдите, братья, – ухмыльнувшись собственной шутке, Ален впустил отряд внутрь.

Оторопелый монах-привратник сидел на земле, держась руками за голову, и на руке его виднелась большая ссадина.

Монах злобно воззрился на спешивающихся рыцарей:

– За такое вас отлучат от Церкви!

– Пусть Бог сам рассудит, – оборвал его Фульк и махнул Болдуину де Ходнету, чтобы тот помог Иво зайти в сторожку. Следом направился Филип, который лучше прочих разбирался в ранах.

Фульк снова повернулся к монаху:

– Давай сутану.

– Божье проклятие ты от меня получишь, и ничего больше!

Тут терпение Фулька, и так уже истончившееся, как паутина, лопнуло. Он стремительно подошел к привратнику, сграбастал в кулак его темно-серый хабит[23] и поставил несчастного на ноги. При содействии Уильяма, преодолевая отчаянное сопротивление жертвы, Фульк наконец сумел вытряхнуть монаха из одежды. Дрожа от холода в одной белой рубахе, тот бранил их словами, более подобающими уличному торговцу, нежели святому отшельнику, а Уильям и Ричард тем временем занесли его в сторожку и усадили в углу под присмотром часового. Сняв шлем, Фульк облачился в просторное одеяние монаха и подпоясался веревкой, а затем натянул капюшон хабита, так чтобы лицо скрыла тень.