– Насколько снисходительно? – уточнил Фульк.

Хьюберт Уолтер поморщился:

– Иоаннн не желает уступать, но и граф Солсбери, и граф Честер надеются убедить его, что возвращение тебе Уиттингтона имеет смысл. И я тоже на это надеюсь, – прибавил Хьюберт, разводя руками. Его мясистые ладони были прочерчены глубокими линиями.

– Значит, пока еще Иоанна убедить не удалось, – прищурился Фульк.

– Нет, но у нас все непременно получится. Я уверен.

– Сначала вы были уверены, что мой отец получит Уиттингтон, однако ничего не вышло, – горько парировал Фульк. – Потом вы были уверены, что заключите перемирие с Филиппом, королем Франции, но переговоры закончились ничем.

Хьюберт Уолтер недовольно вздохнул:

– Кстати, именно по этой причине ты нужен королю, причем ничуть не меньше, чем тебе самому нужно его прощение. Вы оба должны пойти на компромисс. – Подавшись вперед, архиепископ выделил слово «должны», стукнув посохом о землю.

Фульк упрямо стиснул челюсти:

– Я сдамся ему, но в отношении Уиттингтона ни на какие компромиссы не пойду. Это условие остается неизменным. Я ведь как раз из-за Уиттингтона и стал в свое время разбойником. Пусть король отдаст то, что принадлежит мне по праву, а я до конца дней буду служить ему, насколько хватит сил. Если же нет… – Фицуорин пожал плечами и опустил глаза на маленький крестик, который по-прежнему держал в руках. – Если нет, то на что нам обоим надеяться? Уже добрых лет двадцать прошло с тех пор, как Иоаннн ударил меня шахматной доской, а я в ответ приложил его головой о стену. Во имя Господа, Хьюберт, вы должны придумать, как положить этому конец, ради всех нас.

– Именно это я и пытаюсь сделать. – Хьюберт двумя пальцами сжал себе переносицу и потер веки. – Если ты хотя бы нанесешь королю визит в Вестминстере, я гарантирую твою безопасность. Как и Уильям Солсбери, и Ранульф Честер.

Фульк нахмурился. Он так долго жил, никому не доверяя, что теперь ему трудно было принять оливковую ветвь, не опасаясь, что та превратится в змею. Но разве не ради мира все это было затеяно?

– Ни один из баронов не тронет тебя и пальцем: пока ты гвоздь в сапоге Иоанна, ты не угрожаешь им. Я больше скажу, – с мрачной улыбкой прибавил Хьюберт, – многие из них тебе сочувствуют. Ты защищаешь не только свои, но и их интересы. Король может добраться до тебя лишь с помощью наемников, а ты уже доказал, что вдвое их сильнее. Иоанну ты нужен.

– Я приду, – после долгой паузы сказал Фульк, – но только вместе со всем своим отрядом и с сопровождением, предоставленным теми, кто взялся гарантировать мою безопасность.

– Все будет так, как ты пожелаешь.

Фульк нахмурился, услышав в тоне Хьюберта Уолтера угодливую нотку. Архиепископ был известный дипломат и государственный муж, умел управлять и манипулировать людьми. Недаром Иоанн так благоволил ему. Но за Хьюбертом-дипломатом, Хьюбертом-политиком и Хьюбертом-архиепископом скрывался еще и Хьюберт – брат Теобальда Уолтера. И Фульк ухватился за эту мысль.

– Сомневаюсь, что вы можете дать мне все, что я пожелаю, – сказал он, мрачно улыбнувшись, – но благодарю вас, ваше преосвященство, за все, что вы сделали… За то, что мои жена и дети в безопасности. – Он крепче обнял Мод за талию.

– Во имя памяти моего брата, я не мог поступить иначе. И потом, даже у архиепископа должна быть где-то глубоко запрятана совесть. – Хьюберт тяжело поднялся на ноги. – Предоставляю тебе самому препроводить супругу в Маллинг. Жан поедет с тобой в качестве моего представителя.

Фульк склонил голову:

– Спасибо, ваше преосвященство!

Хьюберт вел тонкую игру. При свидетелях он не стал объявлять, что предоставляет Фицуорину убежище в своем поместье, но сделать правильные выводы было несложно. Преклонив колено, Фульк поцеловал сапфировый перстень архиепископа. Один из рыцарей подвел Хьюберту его лощеного пегого мула.

Уолтер, сопровождаемый свитой, скрылся за деревьями. Остался только Жан де Рампень. Он крепко стиснул Фульку руку и дружески похлопал по спине, потом пошел здороваться с Ричардом и Филипом.

Фульк снова притянул к себе Мод и потерся своей колючей щекой о ее нежную щечку.

– Я и надеяться не смею! – сказал он. – Изгоняю из головы даже самые слабые проблески надежды, чтобы не обмануться. У нас и так их уже было слишком много. Мне давали столько ложных обещаний, что впору прикрывать ся от них щитом.

Внезапно раздавшийся треск ломающихся веток и топот заставили Фулька выхватить меч, который он только недавно спрятал обратно в ножны. Мод непроизвольно прижалась к руке мужа, но опомнилась и отступила назад, давая ему пространство для маневра.

На поляну яростным галопом ворвался Иво и резко развернул взмыленного жеребца. Из глубокой раны на тыльной стороне ладони кривыми струйками расползалась кровь. Позади ехал Ален, бледный как полотно.

– Беда! – тяжело выдохнул Иво, припав на луку седла. – Уилла схватили!

Если в предчувствии нападения сердце у Фулька тяжело стучало, то сейчас оно замерло. Он подошел к лошади, сгреб поводья в кулак и прорычал:

– Что значит «схватили»?!

У Иво шевельнулся кадык, и в ямке на шее блеснул пот.

– Мы шли по следу, думали – завалим олениху, а вместо этого наткнулись на браконьера, который свежевал добычу.

– И?.. – Голос Фулька напоминал закаленную сталь.

Лицо Иво перекосила гримаса.

– Королевские лесничие устроили на браконьера засаду, а мы как раз на нее и напоролись. Они знали, что мы в лесу незаконно. Во-первых, мы не дули в рог, чтобы сообщить о своем присутствии, а во-вторых, у нас с собой были луки. Нам бы бежать, – Иво охнул, когда Мод задела рану, перевязывая ее полоской льна, оторванной от накидки, – но ты же знаешь Уилла.

Фульку не требовалось особого воображения, чтобы представить себе эту сцену. Уильяму никогда бы не пришло в голову отступать. Каждый раз его должен был оттащить за шиворот кто-то более рассудительный, а Иво с Аленом на эту роль не годились. Ох и разозлился же Фульк! На Уильяма. На людей, которые его схватили. На свою злосчастную судьбу.

– И теперь его повесят как преступника! – срывающимся голосом проговорил Ален.

– Об этом надо было подумать до того, как вы отправились искать приключения! – воскликнул Фульк и повернулся к молча наблюдавшим за ними встревоженным людям. – По коням! – приказал он, коротко рубанув воздух ладонью. – Поедем за ними. Жан, а тебя попрошу о любезности. Отвезешь мою супругу обратно в Маллинг?

Жан закивал, но Мод твердо заявила:

– Нет! Я не вернусь без мужа.

Фульк развернулся к ней, напряженный, словно сжатая пружина:

– Я приеду сразу, как только смогу, клянусь тебе!

Мод грустно рассмеялась:

– Если бы я получала пенни каждый раз, когда ты говорил мне эти слова, то стала бы самой богатой женщиной на свете!

– Мод… – Он протянул к ней руку, сам не зная, собирается ли протестовать или смириться.

Она отступила от мужа на шаг, в глазах ее заблестели слезинки.

– Иди! – сказала Мод. – Иди, вытаскивай Уильяма из ямы, которую он сам себе выкопал! Но помни, что и сам себе при этом тоже роешь яму. Сегодня последний раз, когда я соглашаюсь безропотно ждать тебя. Моему ангельскому терпению пришел конец!

Фульк чувствовал, что члены отряда смотрят на него и ждут, как их командир поступит с женщиной, которая осме лилась так дерзко говорить с мужем.

– Жан! – еле выдавил он из себя.

Рыцарь тронул лошадь пятками.

– Поедемте, миледи? – обратился он к Мод с невозмутимой вежливостью.

Глянув на Фулька недобрым взглядом, та твердо пошла к своей кобыле. Отказавшись от предложения Филипа подсадить ее, Мод с легкостью бывалого воина вскочила в седло, устроилась поудобнее и взяла в руки поводья. Не оглядываясь, развернула лошадь и поскакала прочь.

Несколько мгновений Фульк смотрел жене вслед, тяжело дыша, а затем пошел к своему коню.

– Едем! – отрывисто бросил он. – Мы попусту тратим время, а его у нас и так нет.