— Вам известен приказ Сталина, запрещающий отступать? О расстреле известно?

— У меня лишь винтовки с двумя-тремя патронами на каждую, а прут танки. Чем я их остановлю? Штыками? — грустно улыбнулся лейтенант.

— Веди роту в распоряжение командира полка, он определит вам задачу. Сопровождающий нужен?

— Зачем?

— Надо было расстрелять за трусость, — с оттенком недовольства в голосе проговорил политрук, когда лейтенант увел своих бойцов.

— Я посмотрю, что вы будете делать, когда танки повернут сюда.

— То же, что и вы.

— Мы будем драпать, если не подготовимся как следует, иначе живьем раздавят. А пока затишье, организуйте получение каждым бойцом зажигательных бутылок.

— Это же может любой.

— И вы в том числе.

Весь день шли ожесточенные бои, а к вечеру противник вклинился в стык 51-й и 37-й армий. На левом фланге, в стыке с 12-й армией, также образовался разрыв. В полуокружении 37-я армия получила приказ отойти за реку Кубань.

Прибыл посыльный от командира полка с запиской. В ней говорилось, что армия отходит, командующий приказал роте войск НКВД с противотанковой батареей до наступления темноты действовать в качестве арьергарда, ночью на своем автотранспорте выйти на восточный берег реки Егорлык в район железнодорожного моста.

Вскоре появился командир артиллерийской батареи. Он сообщил, что в его распоряжении четыре 76-миллиметровых пушки в окопах на прямой наводке, но на каждый ствол осталось по пять-шесть снарядов.

— Так что стрелять будем с очень коротких дистанций, наверняка, не паникуйте из-за наших задержек в открытии огня. Кстати, могу поделиться противотанковыми гранатами, у меня их навалом.

— Очень даже кстати, у меня лишь зажигательные бутылки да одно ПТР.

— Что ж, повоюем? — улыбнулся комбат.

— А что остается делать?

Авиация вновь нанесла бомбовый удар по соседям справа, по окопам отошедшего полка. Опять шли немецкие танки с пехотой, но теперь противник узким клином устремился в прорыв и стал расширять его в восточном направлении.

В сторону арьергарда на высокой скорости двинулось до роты танков с двумя-тремя автоматчиками на каждом. Правым флангом противник устремился на позиции артиллерийской батареи, левым к окопам роты Шведова.

— Политрук, не трусь, — крикнул Анатолий, глядя в побледневшее лицо Лаховского.

— Я немцев еще ни разу не видел, — обиженно ответил тот.

— Пробеги по окопам, пусть бойцы приготовят гранаты и зажигательные бутылки, себе захвати пару, командиров взводов предупреди, чтобы без моей команды с места не трогались.

76-миллиметровые пушки для танков T-II слишком мощное огневое средство. После первых же выстрелов батарейцев с небольшого расстояния вспыхнули три танка, автоматчики соскочили с брони и негустой цепью пошли на заградотряд. Огнем трех пулеметов и четырех снайперов автоматчики были остановлены перед окопами роты, но им на помощь двинулись танки, а на артиллеристов пошла пехота.

— Лаховский, возьми четвертый взвод и бегом к артиллеристам, выручай!..

— Но…

— …твою мать, дам «но»! Бегом!

Пушки ударили еще раз и вновь подбили три танка. Открыл огонь наводчик ПТР, подбил и он одну вражескую машину. Оторвавшись от пехоты, T-II приближались. В спешке у ПТР заклинило патрон. Один из бойцов бросил противотанковую гранату, но она взорвалась, не достигнув цели. Пошли в ход бутылки, загорелись перед окопами два танка. Внезапно оставшиеся шесть машин остановились, круто развернулись, подобрали экипажи с подбитых машин и автоматчиков, затем на большой скорости ушли в восточном направлении.

Рота войск НКВД отходила вдоль восточного берега Егорлыка одной колонной с артиллеристами, которые потеряли в бою с автоматчиками восемь человек, две автомашины сгорели во время бомбежки. Теперь пару пушек привязали за станины проволокой к шведовским ЗИСам; пушки кидало из стороны в сторону, они то и дело готовы были опрокинуться, сдерживая скорость движения.

Появились первые потери в роте. Четвертый взвод под руководством политрука бросился в штыковую атаку, смял автоматчиков, но семеро бойцов погибли, трое возвратились с ранениями. Получил легкое ранение и Лаховский. Осколок вражеской гранаты по касательной рассек кожу на макушке.

— Был бы чуть ростом повыше, — шутил он потом, — хана бы мне.

Утром на ясном небосводе далеко впереди показались темно-серые громады. Бойцы попервоначалу приняли их за грозовые тучи — дождь, наверное, будет. Но темнобурые облака стояли неподвижно по всему горизонту. Горы!

Последние месяцы Анатолий только и видел ровные степные просторы, теперь вокруг нагромождение холмов предгорий Большого Кавказа. Сплошь и рядом сумеречные, поросшие кустарником балки, глубокие овраги, узкие промоины — все в напряженной тишине.

Железнодорожный мост и переправа через Егорлык оказались взорванными. Перейти вброд на другую сторону реки не удалось. Пришлось продолжать движение по правому берегу. Перебравшись через железнодорожное полотно, колонна была остановлена на КПП войск НКВД. Как оказалось, здесь несло службу одно из подразделений 19-й дивизии НКВД, отходящей от Маныча. Командир батальона в беседе со Шведовым сообщил, что части 37-й армии отходят на Ставрополь, Пятигорск, связи с командованием войск НКВД по охране тыла нет, а у него задача: после прекращения службы заграждения взять под охрану в Ставрополе консервный и мукомольный заводы.

— Давай двигать вместе, веселее будет, — предложил командир батальона.

— Мне бы артиллерию передать кому-нибудь.

— Не торопись, авось пригодится. Да, у меня есть два снайпера из гарнизона по охране мостов через Маныч. Возьмешь?

— С радостью.

Шведов с комбатом уточняли маршрут движения на Ставрополь, когда прибыли снайперы.

— Ефрейтор Бодров, — представился старший.

— Че, че, че? — с удивлением уставился на подошедшего Анатолий. — Еще раз повторите.

— Ефрейтор Бодров, — недоуменно повторил Николай Дмитриевич.

— А Сергей вам не родственник?

— У меня есть сын Сергей.

— Но он мне говорил, что у него отец — шофер.

— Совершенно верно. Это на войне я стал снайпером.

— Чудеса! Не отлучайтесь от меня далеко, как только появится свободная минутка, я вам расскажу о Сергее. Мы с ним вместе с весны, расстались всего несколько дней назад.

Однако поговорить с Анатолием Николаю Дмитриевичу на этот раз не удалось. Командир 19-й дивизии по каналам связи передал приказ штаба войск НКВД по охране тыла: роте Шведова с артиллерийской батареей, минуя Ставрополь, отойти на Невинномысск, где организовать службу войскового заграждения.

Изменение задачи заградотряду в районе Кавказа связывалось со сложной оперативной обстановкой в тылу фронта. Отходящие сюда войска НКВД часто привлекались для ведения боевых действий. Служба войскового заграждения была организована лишь на отдельных, наиболее важных направлениях, но этого оказалось совершенно недостаточно. Неконтролируемые потоки эвакуированных граждан, беженцев, неорганизованно отходящих людей в военной форме, преступники всех мастей, разбежавшиеся во время бомбежек конвоев заключенные, многочисленные транспортные средства с грузами и охраной волнами захлестнули Ставропольскую возвышенность, а затем весь Кавказ и осели там. Военный совет Северо-Кавказского фронта вынужден был выводить войска НКВД из боя и привлекать для наведения порядка в тылу. Для выполнения задачи использовались даже подразделения Красной Армии. Тем не менее меры оказались во многом запоздалыми. Проникнув в горы, преступный элемент в короткие сроки стал объединяться сначала в небольшие, а затем и в крупные бандформирования. Появились банды местных националистов, открыто выступающих против Красной Армии. Используя эти обстоятельства, немецкая разведка предприняла массовую заброску на Кавказ своей агентуры и диверсионных групп для руководства бандами, разведывательной и подрывной работы в прифронтовой полосе.

Рота Шведова была уже готова к маршу, когда поступила новая команда: действовать в качестве авангарда отходящих частей 37-й армии, не допустить внезапного нападения десантов противника и бандформирований на войсковые колонны. Автотранспорт и артиллерийскую батарею следовало передать полку 19-й дивизии войск НКВД, передвижение осуществлять пешим порядком.