Несколько десятков метров отделения двигаются по-пластунски по глубокому снегу. Впереди новый заместитель командира взвода прокладывает траншею, по его следу ползут остальные бойцы. Остановились за толстыми стволами деревьев на опушке леса.

Землянок восемь, но лишь из шести труб вьется дымок. Часовые прохаживаются перед входом, останавливаются, разговаривают друг с другом. Все во вражеской форменной одежде, с автоматами, возле одной двери охранник в ватнике, валенках и с ППШ.

До землянок метров сто, на поляне разветвленная сеть траншей, но все засыпаны снегом. Не ожидают фрицы нападения.

Спохватились часовые, когда заметили выдвижение саней с пулеметчиками, подняли тревогу. Но поздно.

Первыми открыли прицельный огонь бойцы из винтовок по часовым, автоматчики настигали выбегавших солдат и офицеров противника. На какое-то время немцы и их прихвостни притихли, блокированные с выхода. За это время взводу удалось выкатить сани с закрепленными на них пулеметами к окраине поляны. В воздухе повисла настороженная тишина. Но затишье длилось недолго. Ведя в сторону леса беспорядочную стрельбу, из землянок стали выскакивать группы по три-четыре человека. Люди падали, вскакивали, отстреливаясь, пытались укрыться за деревьями, но и там их встречали огнем автоматчики. После трех-четырех смертельных вылазок противник вновь затаился.

«Сколько же их осталось?»

А зимний день короток.

Нужны гранаты. Командир взвода направил к землянкам свой резерв — трех бойцов во главе с Чиковым. По проемам дверей стали вести огонь отличные стрелки редкими одиночными выстрелами. Под их прикрытием резерв рывками сблизился с крайней землянкой и в дымовую трубу одна за другой полетели две гранаты. Трое выскочивших из проема попали под прицельный огонь винтовок. Так повторилось со всеми землянками. Не тронули лишь две землянки, входные двери которых были закрыты. И не напрасно. В одной из них находилось четверо красноармейцев, захваченных за два дня до этого при следовании в воинскую часть из госпиталя. Последняя землянка оказалась пустой.

Подсчитали чужих убитых. Мать честная — тридцать девять! Трое тяжело раненных вскоре скончалась. Шестерых легко раненных немцев и одного без единой царапины бандита заперли в землянке. Для охраны были оставлены два бойца.

— Утром пришлю подводу, — пообещал командир взвода, — да пусть здоровый заготовит дров, люди все-таки, — напутствовал он старшего.

Возвратились в Рогачево поздно вечером. Но окошко знакомого домика светилось. Притягивал и одновременно размагничивал этот свет. Сергей робко постучал щеколдой, и дверь почти сразу открылась. Зоя обняла его и прижалась теплой щекой к холодному носу.

— Лёзя, Лёзя! — радостно бросилась к вошедшему девочка.

Он поднял и поцеловал Ксюшу.

— Мока ходи-ля.

— Опять мокрый и холодный, — согласился Сергей.

— А мы ждали, не ложились, — засуетилась хозяйка.

Лида с матерью были дома и обе плакали. Только что возвратились с вокзала, проводили отца в армию, уехали деды. Не хотелось ничего делать, все валилось из рук.

Николай Дмитриевич до последнего дня надеялся: продлят бронь. Обещал ведь председатель райисполкома походатайствовать, да не получилось. Война помаленьку выметает мужчин. Сколько уже пришло похоронок! Женщины одни, куда ни погляди.

Отец не мог придумать, какой подарок оставить на память дочке при расставании. Когда шли на вокзал, купил плюшку, но она не стала есть сдобу, решила сохранить ее на память.

Теперь у Лиды появилась важная обязанность: отвечать на письма отцу и братьям. Фронтовые треугольники шли от них регулярно, значит, живы и здоровы, а это было счастьем для семьи. Очень немногие могли порадоваться такому везению. Почти каждый день приходят извещения о гибели родных или пропавших без вести. Появились в Батурино мужчины-калеки. Люди радовались и этому, главное — живые.

В МТС по брони остались лишь два токаря, моторист по тракторным двигателям, два слесаря по ходовой части, электрик да машинист «на движке» для электрогенератора. Но жизнь не останавливается. МТС работает, ремонтируются тракторы и комбайны. Подлаживают слесари, подделывают, подтачивают, гондобят, одним словом, и понемногу дело движется. Весна на носу. Из колхозов приехали трактористы на подготовку своих машин к посевной, размещаются на постой у жильцов.

К Бодровым поселились пять человек: двое совсем юные, другие, напротив, пожилые мужчины из хутора Красноглинского. Мать была нанята на работу в качестве кухарки для трактористов. За это получала от колхоза пуд муки в месяц. Все съестные припасы, дрова привозились раз в неделю. Спали мужчины вповалку на полу, вместо подушек — фуфайки, одеяла привозили каждый для себя из дома. Уходили они на работу затемно, несколько минут на обед, и снова до позднего вечера.

Лида помогала матери чистить картошку, рубить дрова, кормила и поила корову и, главное, писала письма, сообщала своим дорогим бойцам новости батуринские. Более оживленная переписка сложилась с Вадимом. Ему она сообщила, что в школе появился новый учитель немецкого языка, Арон Яковлевич. У него бледные, впалые от курения щеки, некрасивые губы. Ученики его не любят, убегают с уроков, по-русски от «фрица» слова не услышишь, шпарит все время на немецком. Девчонки про него стишок сочинили:

Поздно вечером Лида пересказывала постояльцам сообщения Совинформбюро, которые днем слушала по радио. Вместе радовались и обсуждали успехи Красной Армии на фронтах. Трактористы часто до глубокоай ночи играли в карты, чаще всего «в козла», рассказывали друг другу всякие небылицы, все как один курили махорку или самосад. В комнате постоянно витал табачный дым, запах пропитанной машинным маслом одежды, обуви, пота. Но было главное в небольшом коллективе: тепло, дружеские, открытые отношения. Никаких ссор, мата, спорили мужчины между собою по разным пустякам, но не больше того. Слово хозяйки было для всех законом.

Дружеская атмосфера в доме создавалась Лидой. Приветливая, улыбчивая, быстрая в движениях, помощница матери во всех ее делах, с торчащими темными косичками, тоненькая девочка сразу стала общей любимицей. Уставшие, замерзшие трактористы оживали, отходили душой при виде ее. Она успевала нагреть воды, а потом каждому полить на руки, по-доброму указывала, кому и куда повесить одежду, поставить обувь, подавала на стол ложки, чашки, стаканы со взваром, проветривала комнату, жарила для постояльцев семечки. Ее оживленное щебетание слышалось весь вечер.

Письма с фронта иногда приходили с зачеркнутыми чернилами словами и целыми предложениями. Девочке с помощью сырых картофелин и лука удавалось в отдельных случаях восстановить смысл написанного. В последнем послании отца были зачеркнуты сразу две строчки, чего раньше не бывало. Упражнения с «проявителями» положительных результатов не дали. Никто из жильцов не смог понять таинственные «снай…» или «с най…».

Николай Дмитриевич был направлен для прохождения службы в войска НКВД. О их деятельности он уже имел представление из рассказов сына. Но военная судьба распорядилась по-своему. В полку по охране железнодорожных сооружений под Балашовом автомашин свободных не оказалось, шоферов было больше, чем требовалось.

На первых стрельбах новобранцев рядовой Бодров выбил двадцать девять очков из тридцати. Дома у него осталось охотничье ружье, во время финской воевал с винтовкой в руках, стрелял всегда хорошо и был уверен: иначе не может быть.

К этому времени в войсках НКВД стало широко распространяться снайперское движение. В частях оно возникло еще осенью 1941 года по опыту Ленинградского фронта, когда немцы там были остановлены. Тогда военный совет фронта обратился к воинам-чекистам с призывом стать инициаторами массового снайперского движения и тем оказать посильную помощь бойцам Красной Армии в истреблении захватчиков.