— Сталиным подписан приказ, — сообщил он, — запрещающий бесконтрольное отступление без разрешения старшего начальника и обязывающий паникеров и трусов, покинувших поле боя, расстреливать на месте. Пока документа нет, но поступила команда уже сегодня создать из подразделений войск НКВД заградотряды и приступить к выполнению приказа Верховного Г лавнокомандующего.

— Значит, гак и так гибель?

— Но-но… ефрейтор! — повысил голос политрук. — Ваша группа перебрасывается к плотине через северный рукав Маныча. Снайперам первым доверяется приступить к выполнению приказа Сталина.

— В своих стрелять?

— В трусов, — зло откликнулся политрук.

— А как я узнаю, по приказу отходят или нет?

— Соображай сам. Если организованно отходят — это видно.

Стало рассветать, когда у плотины перед окопами снайперов появились трое красноармейцев. Они шли, еле передвигая ноги, без вещевых мешков и скаток.

«Стрелять в них? Глупость какая-то», — подумал Николай Дмитриевич.

— Ребята, почему бежим? — обратился он к подошедшим бойцам.

— Бредем. На три винтовки ни единого патрона. А немцы не подходят так близко, чтобы их можно было пырнуть штыком.

— Есть приказ Сталина — расстреливать трусов, покинувших поле боя.

— Отступающих сейчас повсюду много, стоит собраться небольшой группе, сразу же налетает авиация, бомбит, а поодиночке не так опасно. Всех перестреляете, вот немцы обрадуются: им меньше достанется.

— Документы есть?

— Есть. Мы из одного взвода, остальных поубивало.

— Вот что, друзья. По пять патронов на винтовку я вам выдам. Занимайте справа от меня оборону по берегу, будем держаться вместе. Начнете отступать дальше, чего доброго, попадете под горячую руку, расстреляют за милую душу.

К восходу солнца в подчинении Бодрова имелось уже десять красноармейцев.

После массированного артиллерийского и минометного обстрела с раннего утра противник возобновил атаку на отряд Курбатова. Это у него в тылу поставили первую заградгруппу. Теперь немецкие автоматчики двинулись к переднему краю десантом на танках. Когда наступающие подошли к тому месту, откуда они вчера вечером отступили, отряд открыл огонь из пулеметов и ПТР. Десант был сбит с танков и стал окапываться, остановились, а затем попятились танки. Воспользовавшись замешательством противника, лейтенант выдвинул по промоине два пулемета и ПТР для ведения огня с фланга по наступающим. Вскоре немцы возобновили атаку, но, потеряв два танка и десятка полтора автоматчиков, вновь отошли назад. В течение дня противник еще трижды пытался продвинуться вперед, но безрезультатно. В 19.00 немцы предприняли очередной массированный артиллерийский огневой налет на позиции обороняющихся, вслед за которым двинулись танки и пехота. Был подбит еще один танк, но три других ворвались в расположение отряда, утюжа окопы. Два из них были подбиты гранатами, а экипажи переколоты штыками, третий отошел за сгоревший сарай и оттуда стал вести огонь по обороне. Курбатов лично огнем пулемета в упор расстрелял подошедшую на помощь группу автоматчиков, вынудил ее остатки укрыться за подбитым танком. В это время другая группа автоматчиков попыталась приблизиться к отряду вдоль берега протоки с тыла, но снайперы и отделение задержанных бойцов с дистанции метров двести прицельным огнем перестреляли половину наступающих, вынудили их отступить. К вечеру в отряде осталось в живых двадцать два бойца, погиб Курбатов. Не заметил он притаившегося за башней подбитого танка пьяного автоматчика.

Остатки отряда под командованием сержанта Буценко отошли к плотине, а затем совместно с двумя сформированными Бодровым отделениями по мосту переправились на левый берег Маныча.

Стержнем обороны боевой группы являлся батальон 175-го полка НКВД под командованием старшего лейтенанта Камского. Подразделение имело достаточно мощное вооружение и средства усиления. В его распоряжении имелись двадцать ротных и батальонных минометов, двенадцать ПТР, тридцать два ручных и станковых пулемета, четыре противотанковых орудия, сто автоматов, в глубине обороны располагался 2-й гвардейский артиллерийский полк Красной Армии. Малочисленные пограничные полки без тяжелого вооружения прикрывали батальон с флангов.

Не зашло еще за горизонт солнце, когда три танка с десантом подошли к мостам через Маныч, пытаясь захватить их с ходу, но боевое охранение на правом берегу пулеметным огнем сбило десант с брони, вынудило его отступить, огнем ПТР был подбит один танк. Через час противник предпринял новую попытку прорваться к мостам теперь уже двадцатью танками с десантом. Огнем приданных и поддерживающих средств атака была отбита; оставив на поле боя четыре горящих танка и десятки трупов, враг вновь отступил.

Не сумев захватить мосты через Маныч силой, немцы решили сделать это хитростью. Уже темнело, когда на подступах к мостам засадой от боевой группы была остановлена рота в красноармейской форме. Подразделение во главе с командиром шло в ногу, выдерживало равнение, было построено по ранжиру. На вопрос командира засады: «Кто такие и куда держите путь?» — последовал ответ: «Отстали от своей части, идем через канал». Когда у прибывших потребовали документы для проверки, из середины роты прозвучала команда на немецком языке и «красноармейцы» бросились в атаку. Бойцы ружейно-пулеметным огнем с фронта и флангов, гранатами, а затем штыками в считанные минуты уничтожили до восьмидесяти солдат и офицеров противника. В наступивших сумерках засада без потерь отошла на левый берег Маныча. После этого весь район обороны боевой группы подвергся двухчасовому артиллерийскому обстрелу и массированному налету авиации, вслед за которыми была предпринята вечерняя атака при свете «люстр», но и она не принесла успеха наступающим.

— На немцев не похоже, — говорил Николай Дмитриевич бойцам. — Спят обычно в это время, а тут вон какая прыть.

Весь следующий день противник вел разведку района обороны боевой группы, периодически подвергая позиции подразделений артиллерийскому обстрелу и бомбардировке.

В течение дня группа снайперов вела огонь по наблюдателям и немецким офицерам, ведущим рекогносцировку подступов к мостам. Упоенные победами, они очень уж пренебрежительно относились к одиночным выстрелам, часто открыто передвигались и расплачивались за это своими жизнями. На счету группы за день оказались шестнадцать вражеских солдат и офицеров.

Когда спала жара, противник под прикрытием артиллерийского и минометного огня сумел скрытно закрепиться на подступах к взорванным мостам, затем на лодках сделал попытку переправиться через реку. Однако созданной командиром батальона пулеметно-снайперской группой при поддержке артиллерии десант был перебит, его небольшие остатки вплавь возвратились на правый берег. С таким же результатом закончились другие попытки неприятеля форсировать Маныч поздно вечером и глубокой ночью. Только ранним утром немцам удалось переправиться через Маныч на стыках батальона с пограничными полками. Камский и здесь использовал подвижную пулеметно-снайперскую группу под руководством лейтенанта Масловского. Сначала на левом фланге она уничтожила вклинившихся автоматчиков, затем ту же задачу выполнила на правом. Однако после очередного массированного артиллерийского обстрела по «проторенной дорожке» противник высадил более крупный десант, приступил к переправе танков. В это время понесшие потери пограничные полки, отразив по нескольку атак автоматчиков, получили приказ командира боевой группы отойти на Шаблиевскую, Екатериновку.

Батальон остался один в окружении. Камский и комиссар Кошман отвели остатки подразделений к высоте в своем тылу, контратакой уничтожили находившихся там автоматчиков противника, из ПТР подбили два танка T-III. В 12.00 командир батальона получил приказ на отход, но осуществить его в условиях окружения оказалось делом нелегким. Третья рота Дмитриева под прикрытием пулеметно-снайперской группы и поддержке 2-го артиллерийского полка пошла вперед. Николай Дмитриевич с двумя снайперами укрылись за разбитым трактором и вели стрельбу по огневым точкам противника, оказавшегося на пути движения группы прорыва. Рота с потерями вышла к высоте вблизи протоки, туда же устремились бойцы других подразделений, стали отходить и снайперы. В это время через Маныч переправилась еще рота немцев, которая с ходу повела наступление на высоту и вдоль протоки. Николай Дмитриевич открыл огонь по перебегавшим от укрытия к укрытию автоматчикам. Неожиданно его что-то ударило и опрокинуло набок. Пошевелил руками и ногами — вроде бы целы, саднит лишь правая скула, звенит в голове. Оказалось, осколок мины угодил в приклад, там и застрял.