Когда Анатолий высвободил из-под земли голову — вечерело; дурманила тишина, как и там, откуда только что выбрался. «Оглох», — с тревогой подумал он. Но постучал ладонью по земле — немного слышно.

Стало темнеть, когда Шведов смог полностью откопать себя. Он долго сидел на краю покинутой могилы, мотал головой, кашлял и отплевывал накопившуюся во рту землю, пытался привести свои мысли в порядок. Ни с того ни с сего пришел на память однажды рассказанный отцом рецепт от кашля: на ночь сделать напиток из четырех ложек черносмородинового варенья, пятидесяти граммов водки и такого же количества кипятка. «Хоть бы что-нибудь из этого, и то был бы на верху блаженства». Встал на непослушные ноги, пошел просто так, лишь бы двигаться. И тут неожиданно наткнулся на торчащий из-под земли и шевелящийся сапог. Начал лихорадочно разгребать землю руками, и вскоре с того света к нему выкарабкался боец-бронебойщик Петраков. Вдвоем они молча посидели у довольно глубокой ямы, затем, не говоря ни слова, стали медленно обходить одну воронку за другой в надежде найти еще кого-нибудь живым. Но кругом лишь безмолвье и теплый ветерок. Нашли один исправный ППШ, пистолет Анатолия оказался в кобуре.

В наступивших сумерках настороженно двинулись к подбитым румынским танкам в надежде найти воду. Вечерняя заря кроваво заливала поле боя. В различных позах пугающе неподвижно лежали мертвые румыны, повсюду разбросаны немецкие автоматы и винтовки. Повернули за чадящую вонючим дымом громоздкую стальную коробку, и тут впереди грохнул выстрел, брызнула снопом искр броня, ударило в живот. Анатолий молча ощупал себя, вроде бы нормально. Пуля рикошетом угодила в пряжку ремня. Фронтовые мелочи. Не сговариваясь, одновременно отползли назад за гусеницу, обнаружили под днищем танка большой, с широкими кожаными ремнями ранец, вытряхнули из него содержимое. Среди всякого барахла — фляжка с водой, хлеб, шоколад, большая банка консервов. Ползком возвратились в развороченный лес, улеглись в воронке. На рассвете Шведов с бойцом откопали торчащее из земли стволом вверх ПТР, патронов не оказалось.

Неся противотанковое ружье на плечах, двинулись по притоптанному бурьяну на юго-восток. Вскоре они вышли к дороге, по которой шла колонна: два танка, шесть грузовых автомашин, битком набитых красноармейцами и с прикрепленными сзади пушками. По обочинам двигались отдельные группы бойцов.

— Будем идти сбочь дороги, — впервые за несколько часов совместных действий заговорил Анатолий.

— По дороге легче, может, кто и подвезет.

— Наши по дороге не шли, так быстрее найдем.

Вскоре в одной из балок Анатолий с Петраковым обнаружили четверых бойцов у костра. Встали, одернули гимнастерки при виде командира. Варят в невесть откуда взявшемся медном газу мясо, кипит, булькает темно-серого оттенка жидкость.

— Ворону подстрелили, — говорит пожилой боец, — часа два кипит, а толку нет: резина, да и только. Два дня уже ни росинки во рту.

— Она у вас на суслика похожа, — сказал с сомнением Петраков.

— А мы ее не ощипывали, сняли кожу вместе с перьями, вон валяется.

Анатолий тоже попробовал Воронины. Действительно, резина, но запах отдаленно напоминал куриный. Разделили на всех банку румынских рыбных консервов.

Бодров закончил разговор с капитаном, и тот в сопровождении Макрова направился в батальон. Сергей смотрел на мост, где все реже и реже появлялись группы бойцов, беженцы, техника. Было неспокойно на душе. Потом увидел, как от КПП, выставленного на дороге против моста, в его сторону направился взвод с командиром впереди. Ближе и ближе. «Как командир похож на Шведова, это надо же!»

— Живой?!. На самом деле ты?

— Самый что ни на есть настоящий.

— Ну, чудеса! Дай я тебя обниму. А это что за войско?

— Собрал по пути, догоняя роту. А ПТР наше, патронами к нему нас снабдили попутчики бронебойщики.

— Ну, рассказывай, — попросил Сергей, всматриваясь в красные глаза друга.

Но поговорить не удалось.

С левого фланга батальона на бреющем полете вдоль береговой линии пролетели три «мессера», непрерывно обстреливая из пулеметов боевые порядки. Бойцы и командиры стали уже приспосабливаться к условиям атакующих самолетов. Их пулеметы бьют в створе движущейся машины. Стоит не растеряться и отскочить немного в сторону, и самолет со своими смертоносными струями проскочит мимо. Опасен пулемет для групповых целей и вжавшихся в землю людей.

Самолеты прошлись по обороне без видимых результатов. Бойцы не имели глубоких окопов, быстро перемещались с места на место. Истребители сделали еще заход. Едва не касаясь колесами земли, пронеслись над боевыми порядками, поливая их свинцом. Когда «мессершмитты» сделали третий заход, не выдержали нервы бойца Танюхина. Достал он зажигательную бутылку из вещевого мешка, каждый боец носил их по приказу командира роты, и бросил в стремительно надвигающийся вражеский самолет. Бутылка попала в винт, и передняя часть машины вспыхнула мгновенно. Самолет с огненными брызгами резко взмыл вверх, потом замер и рухнул хвостом вниз недалеко от опушки леса. Два других «мессера» ушли в сторону и больше не появились.

Бойцы качали Танюхина, растерявшегося от неожиданности. Поздравил его и командир роты, пообещал представить к правительственной награде.

— Разлетались тут, — отшучивался боец, — пропади они пропадом.

Пожаловали и бомбардировщики. Четыре «юнкерса» с большой высоты сбросили на боевой порядок батальона десятка два бомб и ушли на восток.

Неожиданно со стороны КПП второго взвода подъехала «эмка». Из нее вышел подполковник. Моложавый, среднего роста, в гимнастерке с чистым, не по обстановке, белым подворотничком, он отрекомендовался представителем штаба 19-й дивизии войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности.

Подполковник сказал, что по приказу начальника войск НКВД по охране тыла Южного фронта всем войскам НКВД поручено оказать содействие в формировании 102-й стрелковой дивизии из неорганизованно отходящих подразделений, мелких групп и одиночных военнослужащих.

— У нас есть два батальона и немного артиллерии, — доложил Бодров.

— Молодцы, ей-богу молодцы, — обрадовался представитель штаба. — Доложу, обязательно доложу о вас лично генералу. Спасибо.

— Гора с плеч, — потирая ладони, улыбался довольный командир роты, когда суета со сбором и передачей подразделений закончилась.

— А я думал, ты уже разучился улыбаться, — шутливо заметил Анатолий.

— Приятных минут давно не было. На самый главный вопрос: «Где сейчас фронт?» подполковник не ответил. Не знаю, говорит, он везде, так и сказал. И еще предупредил, что на путях движения отходящих войск появились хорошо вооруженные десанты противника с задачей захватывать переправы через реки, перекрестки важных дорог, населенные пункты. Так что немцев можно встретить где угодно.

Нещадно палило солнце. Казалось, его испепеляющие потоки насквозь пронзали землю. Ни ветерка. Бодров со Шведовым сидели на пригорке, прикрывшись камышовыми матами, наблюдали, как зэки добывали себе пропитание. Человек десять бродили по воде, нащупывали ногами ракушки, доставали их и выбрасывали на берег. Другая группа туг же раскрывала створки, и мясо летело в стоявшую на огне флягу.

— Сходи к ним и посмотри, нет ли у них оружия? А то создадим банду.

Вскоре Анатолий и три бойца возвратились, неся три немецких автомата и гранату. Вместе с ними пришел старший группы.

— Оружие у нас на случай нападения немцев, — пояснил он.

— Такого вам разрешить я не имею права. Сидите в камышах и не рыпайтесь. Возможно, в ночь начнем отходить.

В это время командир четвертого взвода сообщил по рации: вдоль противоположного берега идут немцы с тремя танками. Командир роты дал команду: всем КПП отойти на линию обороны и приготовиться к бою.

Немцы шли рассредоточенной по фронту и в глубину колонной, заполняя чуть ли не все пространство между рекой и лесом, периодически постреливая в направлении деревьев и зарослей камыша. Переваливаясь на ухабах, впереди медленно двигались танки T-III, поворачивая то вправо, то влево жерла своих пушек. Первыми открыли огонь снайперы. Одиночные винтовочные выстрелы не внесли первоначально беспокойства в ряды наступающих. Солдаты шли ускоренным шагом, падали, поднимались.