— Чтобы выжить, о высочайший — сказал Фарамонд осторожно. — Я был смертельно ранен. Только повелитель старшего аркана мог спасти меня.
— Это хорошо. Совету это понравится. Нам нужна молодая кровь. А башне нужен новый господин, или госпожа, — Абраксас повернулся в сторону Леонор.
— Черная башня всегда рада служить Вам, о высочайший, — пролепетала Леонор угодливо. Склонила голову, чтоб не видеть страшных глаз.
— Это хорошо, дочь моя. В том, что Маг сбежал, нет вашей вины. Он хитер и силен, вы недооценили его. Я даже посылал за беглецом отряд, со склартом. Все они погибли, так что Анри не так слаб, как вам думается. Возможно даже, он уже умет пользоваться Арканами. Возможно, нет. На все нужно время. Мы очень близки, дети мои, очень близки к тому, чтобы сбылось то, для чего мы рождены.
— Что же это, высочайший? — спросил Фарамонд кротко, как ученик, что стоит перед строгим учителем.
— Бессмертие и власть. Власть над жизнью и смертью во множестве миров. Объединив все двадцать два старших аркана, мы сможем изменить саму ткань мироздания. Мы станем бессмертными богами, дети мои. Повелителями времени и пространства. Вы будете вечно молодыми, могучими творцами и разрушителями миров. Ваши мечты сбудутся, — сказал Владыка могучим рокочущим голосом.
— Что мы должны сделать для этого, о высочайший? — спросила Леонор торопливо. Ей уже не терпелось обрести то сказочное могущество. Ведь это так прекрасно — не стареть, повелевать народами. И все трепещут перед тобой в ужасе, преклоняют головы. Воспевают в песнях, ищут твоей милости и защиты. И только ты волен решать: жить или умереть. Бессмертие — великий дар! От такого кружится голова, тело и ум заполняются огнем желания. Еще не много и полыхнет.
— Найдите беглеца и отнимите Аркан. Вы уж проделали подобное с Брианом. Мне понравилась ваша ловкость и трезвость ума. Они пригодятся вам, дети мои. Но не все так просто. Сила скрывает Анри от моего взгляда. Он будто закрыт облаком, а потому нам нужна помощь. Артефакт.
— Глаз демона, о высочайший? — голос Фарамонда дрогнул, хотя старался говорить твердо.
— Да.
— Но альфарцы ни за что не отдадут его. Кроме того владыка Самхар, не позволит…
— Если узнает, не позволит. Самхар не желал, чтобы вы отобрали карту у Бриана. Но вы отобрали. Откуда вам знать, дети мои, что у Самхара на уме? Возможно, он уже подыскивает вам замену? — сказал Абраксас спокойно, но так что Фарамонда пробрала дрожь.
— Что же нам делать, высочайший? — спросила Леонор взволновано. — Я не могу противостоять такому могучему чародею, как мастер Самхар.
— Старый некромант не ваша забота, дети мои. Отыщите глаз, и возвращайтесь ко мне, я скажу что делать.
— Но как мы отыщем вас, владыка? — спросил Фарамонд.
— Высшие арканы связаны, любой из Архонтов может воззвать к другому, зная имя, карту и лик. Мои вы теперь знаете, — пророкотал Абраксас.
Фарамонд запнулся, подыскивая слово. В отличие от Леонор, у него нет высшего Аркана, а скудных способностей королевы не хватит на подобное…
— Я найду тебя сам, сын мой. Любой из арканов повинуется моей воле.
Барон устало зажмурил глаза, вздохнул с облегчением. Хоть и владыка, а и о нем подумал, прежде Фарамонд полагал, что Архонтам нет дела до таких как он, заурядных рыцарей. Что вся их жизнь проходит, утопая в роскоши и золоте, как у королей. А на деле оказалось, что могущественный Абраксас носит простые черные одежды, напоминающие монашескую сутану, и никаких тебе самоцветных камней, драгоценных металлов. Все богатство у владыки внутри, магия, чародейство, что для него какие — то побрякушки, пускай с ними смертные глупцы забавляются.
— Вы так великодушны, о высочайший, — сказал Фарамонд воодушевленно. — Для меня честь служить Вам.
— Теперь ступайте, скоро прибудут остальные. Подробности сообщу вам через арканы, — повелительно произнес Владыка.
Фарамонд первым поднялся на ноги, низко поклонился перед черным троном. Абраксас снисходительно коснулся ладонью его головы, что — то прошептал на страшном древнем языке, в темечке закрутило, зачесалось так будто давно не мыл волос, но тут же прошло. Леонор подошла следом, подняла край изысканного платья, оголись стройные длинные ноги. Фарамонд жадно впился в них взглядом. Она медленно, будто во сне, опустилась на колени и преклонила голову перед стопами древнейшего из Архонтов. Длинные волосы красавицы растелились по полу золотистым покровом.
— О высочайший, прошу, инициируй меня до того как я покину этот дивный храм, чтобы вся сила аркана была послушна мне, и послужила тебе, о высочайший.
— Да будет так, — произнес Абраксас властно, положил широкую ладонь на голову маркизы. Громадная фигура в черном на мгновение застыла, казалось само время остановилось. Фарамонд отчетливо помнил, как сердце замерло у него в груди, кровь в жилах застыла, стала густой как кисель, а затем твердой как лед. Воздух в легких заледенел, мышцы превратились в камень. Даже мысли в уме и те умерли на несколько мгновений.
Мир за секунду поблек и утратил краски, безжизненная серость расползалась как пятно во все стороны. От нее не скрыться, не убежать. Он испугался, думал пришла смерть. Тот же холод в жилах, на грудь, словно камень взвалили, не вдохнуть. И даже закричат нельзя, гортань сжалась в тонкую трубку, горло словно залили воском. И вот все вернулось назад. Мир обрел прежние краски, черное стало черным, живо задвигались струйки дыма над троном, зашевелились золотистые локоны на полу. Леонор поднялась на ноги. Все как прежде, те же округлые бедра, тонкая талия, изумительная полная грудь, пухлые, зовущие губы, аккуратный носик. Но нет, чего — то не не хватает. Ее глаза, что — то не так с глазами Леонор. Фарамонд вздрогнул от ужаса. С милого личика маркизы на него смотрели подернутые черной маслянистой пленкой. Чем — то они напоминали те, что видел когда Абраксас снял капюшон, но не такие глубокие, мягче. Но мягкость эта как между сталью и железом.
— Леонор, что с тобой случилось? — прошептал Фарамонд испугано, губы его дрожали.
— Владычица Леонор, рыцарь, — холодно и сухо ответила маркиза, лицо ее казалось неподвижным, лишь губы шевелились медленно и лениво — ступай к выходу, у нас важная миссия.
Фарамонд рванул по коридору как подпаленный, зорко вглядывался в холодный свет горящий под ногами, лицо окаменело, а брови сдвинулись. Он даже задержал дыхание, будто этим мог развеять зло и черноту древнего храма. Что сотворил Абраксас с его прекрасной женщиной? Какое чудовище теперь живет в ее шкуре?
Фарамонд выбежал наружу и всматривался пристально, очень пристально, в черты лица своей возлюбленной, с растущим разочарованием замечал по ее лицу, что перед ним стоит чужой человек. Холодный отстраненный могущественный и незнакомый. Леонор действительно напоминала одного из магистров ложи — настоящий Архонт, кажется, даже в росте прибавила, или это величие делает ее выше? Что теперь делать ему, Фарамонду, не отмеченному ни Силой, ни властью, ни мудростью Владык? Остается одно — полагаться на удачу и хитрость, на опыт и на то, что судьба его не оставит.
— Не бойся, дорогой, — произнесла Леонор игриво, вскинула бровь, — я тебя не брошу. Я все та же, но немного иная.
— Но твои глаза…, — Фарамонд не выдержал, отвернулся. В груди громко забухало. Темные горящие мертвым огнем очи будто прожигали взглядом, копьем пронизывали насквозь, докапывались до самых грязных уголочков внутри. До того, о чем сам забыл, о чем не хочешь помнить. Как жить с такой женщиной?
— Не бойся, это пройдет. Через девять дней глаза станут прежними. Это часть инициации. Я сейчас зрю сквозь время, вижу Харн, его величие, те дни когда Сила наполняла нас от макушки до кончиков пальцев на ногах, — прошептала она с тоской в голосе. — Знания веков входят меня с каждым вдохом. Я должна побыть здесь еще немного, чтобы связь с прошлым не разрушилась.
Фарамонд безвольно кивнул, тяжелой, как казан головой, опустил тусклый взгляд. Его рвение угасало, засыпалось серыми хлопьями пепла: неверием и разочарованием. Нет уже той пламенной устремленности, веры в успех, остались лишь черные, еще теплые, дышащие алым угли. Огарки упрямства и воли. Они говорили: ты должен идти, должен. Не все утрачено, ты потерял много сил, но ты справишься.
