— Я опять накуролесил? — спросил он ровным голосом.

— Нет-нет, ты все правильно сделал, — сказала Ситара, вздохнув. — Ты спас меня, и смог пройти возле Врат, хотя и не понимаешь насколько это опасно. Ведь то, что ты видел — не сон. Это очень высокий мир. За теми Вратами — порталы в другие реальности. Я подвела тебя туда, но дальше ты шел сам. Лишь когда тебя стало втягивать в бездну, я вмешалась. Инициация не закончена, ты не сделал выбор и не получил оружия.

Анри пожал плечами.

— Я не могу объяснить тебе, что делаю, и как? А оружие… Почему бы не взять то, что они принесли с собой?

— Нет, — Ситара раздраженно мотнула головой, длинные черные волосы разметались по плечам, — нельзя брать, на нем скверна. Я даже коснуться его не могу.

Она посмотрела на темное лезвие топора, не смотря на солнечное утро, по кромке не бегут искрящиеся сполохи света, не танцует огонь. Будто кто извалял сталь в смоле или грязи. Такое оружие поглощает свет, как и скларт. Его выковали харнские мастера из далекого прошлого, для того чтобы убивать светлых…, раны от такого оружия не заживали и гноились, а раненые вскоре погибали от недугов и болезней. Светлый же не мог и коснутся подобной мрази, руки тотчас покрывали гадкие язвы, иногда оставались черные следы на теле, глубокие, с рваным краями. Такие раны также плохо заживали, а уродливые сизые рубцы болели еще многие годы.

Анри так и лежал бездумно, глядел в небесную синеву, он любил следить за проплывающими облаками, мечтать о чем-то отвлеченно. Рядом почти недвижимо сидит Ситара, обхватила колени руками и молчит, смотрит куда-то вдаль. Наверняка думает, что теперь делать. Пускай думает, у нее опыта больше. А мне бы просто хотелось покоя. Чтобы не гонялись за мной ни карлики, ни горбуны, ни полоумные колдуны… Анри вздохнул. Теплая спина девушки все сильнее греет бок, приятно, даже шевелиться не хочется. Вспоминаются вечера в замке, у камина, потрескивают тихо дрова, взлетают в воздух игривые искорки, хитровато смотрят алыми глазками из золы угольки.

В воздухе пронеслась стая визгливых птиц, чем-то похожих на гусей, крупные серые, шеи тоже длинные, но кричат иначе, как-то печально. Анри ходил охотиться на гусей осенью, со своим псами. По облетелой листве шагал тихо, за ветром, псов оставлял у заводи, чтоб не шумели…, Анри замечтался и едва не заснул, и вдруг все оборвалось.

Вдалеке тревожно взвыл боевой рожок, пронзительный звук больно резанул по ушам. Анри даже расслышал, гневные голоса, так похожие на звериный рык, втянул воздух, стараясь уловить запах тех, кто приближается. Ситара уже вскочила на ноги, сабля в руке, внимательный взгляд ощупывает каждый камешек в округе.

— Что это? — с тревогой спросил Анри.

— Хорасанци, жители Варранта, — ответила девушка, торопливо подхватила сумку с земли, — нужно уходить.

— Они нас ищут?

— Вряд ли нас, — ответила Ситара с мягким укором, — но нам не следовало так беспечно тут рассиживаться. Наверняка их шаман почувствовал Силу.

Послышался лязг стали, треск камня, но как-то странно: в такой тиши, да на ровном плато можно заметить врага за несколько лиг, но голоса и шум зазвучали почти рядом. Словно из ниоткуда появился обнаженный до пояса мужчина в пятнистой звериной шкуре. Кожа не просто прокаленная солнцем, а обожженная до черноты. Незнакомец походил на мавра или арапа, но глаза раскосые, как у уроженцев востока, и волосы длинные и прямые, чего у арапов отроду не бывает.

В длинных узловатых руках темнокожий воин сжимал гладкий черный посох, увенчанный бронзовым навершием в виде бараньей головы.

— Стой, — резко сказал незнакомец, — Тахукар пришел с миром, мы будем говорить.

Анри молчал, внимательно следил за каждым движением странного темнокожего воина, тот сложил руки лодочкой на груди и поклонился в приветствии. На запястьях и на предплечьях вспыхнули на солнце широкие золотые браслеты. Мужчина положил посох на землю, черные маслянистые глаза не отрывали взгляда от Анри. Казалось до Ситары ему вовсе нет дела.

Арап был высок, выше даже самого Анри на голову, и пускай не выпирают буграми мускулы, а в плечах — широк, могучая, черная как сажа грудь красиво лоснилась на солнце. На плечах, словно на боевом стяге, красовалась шкура пятнистого хищника, свирепого ягуара или может хитрого леопарда, Анри не знал.

— Я Анри, а это моя спутница Ситара, — ответил твердо маркиз, — о чем ты хотел говорить с нами, Тахукар?

— Я вождь и великий воин своего племени, — сказал темнокожий с достоинством, — Наш шаман сказал что здесь, на этом плато мы найдем самого могучего воина. Я хотел бы с ним сразиться, чтобы узнать, так ли он могуч, как говорят духи.

Анри хотел возразить и уже разинул рот, но Ситара больно ущипнула его за локоть. Незнакомец небрежно бросил на землю звериную шкуру, скрестил ноги и уселся на нее сверху. Маркиз прислушался, но больше не слышал, ни лязга стали, ни звериного рыка, ни тревожного воя рожка. Словно все ему приснилось или почудилось. Не мог же один пускай и такой здоровый воин наделать столько шума? Или он действительно настолько велик, что и гул подымает как целая армия?

— Ты и есть величайший из воинов, Анри? — спросил темнокожий.

Анри молча пожал плечами, что тут скажешь?

— Да, вождь, это он, — ответила дерзко Ситара, присела на дорожную суму, как раз напротив воина.

Тахукар хмыкнул, живые блестящие глаза с интересом всматривались в спокойное лицо девушки.

— Если бы я не видел что ты женщина, подумал бы что воин, — спокойно произнес темнокожий.

Анри широко распахнутыми глазами все следил за Тахукаром, тот выглядел не то чтоб необычно, нет, ну черный как земля, мавр мавром, и раздетый до пояса, но это не удивительно, при такой жаре. Волосы пускай и жесткие, но тоже обыкновенные… Необычность разве в том, что прежде не встречал людей такого роста и комплекции. Высокий как пожарная башня и плечи широченные, хотя сам сухой. Но жилы как у коня выпирают, суставы громадные. К тому же незнакомец отмечен жестокой мужской красотой. Черное тело иссечено многочисленными шрамами. Во взгляде читается сила, ум, неутомимость, в черных блестящих как слюда глазах иногда пробегают огоньки. Такой воин многим опасней других: сдержанный и осторожный, в бою он превращается в одержимого, не знает усталости. Такого не одолеть одним лишь железом, а он в одиночку действительно может разбить небольшую армию. Охотно верится, что за таким вождем идут удальцы, ибо у него впереди лишь победы, слава…

— Ты, наверное, проделал долгий путь, — сказал Анри.

Тахукар громогласно рассмеялся, маркиз оторопел, втянул голову в плечи. В груди забухало часто-часто, ему показалось, что в горах обрушилась лавина, и громадные валуны с треском сыплются на голову.

Солнечный свет пробежал по громадным ровным зубам воина, белизна как зеркало засверкала яркими сполохами, Анри почудилось, что во рту незнакомца пляшут языки пламени.

— Я не устал, — сказал он гулким басом, — но я удивлен.

— Чем же? — спросила хитро Ситара.

— Тем, что величайший из воинов дрожит как заяц, — Тахукар самодовольно ухмыльнулся.

Анри понял, что поступил опрометчиво, в животе напряглось, между лопатками пробежала холодная струйка пота. На этот раз он не дрогнул лицом, однако от темных глаз мавра не спрячешься, будто глядит в самое сердце.

— Ты не воин, — сказал он разочарованно. — Шаман ошибся. Ни один бог не сделает из тебя великого воина. Из нее да, — Тахукар покосился на Ситару, — но не из тебя.

Анри спросил невольно:

— Почему же?

Вождь горько улыбнулся.

— Потому что воин — не знает страха. А его сердце — чисто.

— Я это слышал, когда-то — буркнул Анри, нахмурил брови. В голове зашумела кровь, щеки залило румянцем. Кем бы ни был этот черный великан, а страх обходил его стороной. Маркизу стало стыдно за прорвавшуюся слабость.

Тахукар не сводил с него глаз, продолжал разглядывать пытливо, с живейшим интересом, как будто глядел на диковинного зверя из далеких земель.