— Давай, Гарлон. Давай.

— С «Потаенного света» стартовали ракеты, капитан! — выкрикнул артиллерист, стоявший возле меня.

Фекла рассмеялся.

— Дергается из последних сил, да? Слишком поздно. Никчемная попытка.

Начальник службы безопасности боролся со мной.

— Лефабре? Что с тобой, черт побери? Ты гримасничаешь, словно идиот!

Сознание этого человека оказалось очень сильным. Из-за расстояния и суматохи шторма мои способности были крайне ограничены, особенно без стимулирующего воздействия «косточки духа».

Но я не мог позволить ему сбежать. В отчаянии я выжег его нервную систему, бросил дергающиеся руки на латунные рычаги терминала и…

…отключил щиты «Октобер кантри».

В последнюю миллисекунду своей жизни Фекла осознал, что произошло, и прокричал имя.

Действительно, это было мое имя.

Восемь ракет, выпущенных одна за другой, бесшумно вырвались из шторма и испепелили рубку «Октобер кантри».

— Вы готовы? — спросила Кыс.

— Да. Вполне, — ответил Рейвенор.

Его голос все еще звучал странно, почти измученно. На то, чтобы восстановить поврежденный вокс-транслятор, не оставалось времени.

Кресло Рейвенора в сопровождении Кыс и Карла Тониуса скользнуло в открывшийся люк камеры. Как только Фивер Скох взглянул на вошедших, его сильно затрясло. Обнаженное тело ксенолова было приковано к стене цепями.

— Вы…

И Кыс, и инквизитор почувствовали исходящий от пленника отчетливый запах страха. Ожидаемая реакция.

— Мы должны поговорить, — произнес Рейвенор. — Насколько приятной будет наша беседа, зависит от вас.

Скох пожал дрожащими плечами.

— Мне терять нечего. Спрашивайте, инквизитор.

— Откуда вы берете флекты?

— Из Оплавленных Миров, — просто ответил он.

— Доступ к Оплавленным Мирам перекрыт флотом, — сказала Кыс. — Как вы обходите военные суда?

Скох перевел на нее взгляд.

— Для капера это не проблема. А лучшие из них могут проникнуть куда угодно. Все зависит от прибыльности бизнеса.

— Лучшие? — спросил Тониус. — Вы хотите сказать, люди вроде вашего приятеля Феклы?

— И Феклы, и других.

— Картель? — произнес Рейвенор, и Скох снова пожал плечами. — Фекла и… Акунин?

Фивер кивнул:

— Акунин, Выголд, Маребос, Фуколт, Страйксон, Брэден. Это те, кого я знаю.

— Что такое «контракт номер тринадцать»? — спросил Тониус.

Скох удивленно вскинул брови.

— Я слышал, как вы разговаривали с Мадсен, — объяснил Карл.

— А я нашел это в сознании Дюбо, — добавил Рейвенор.

— Вот больной придурок. Ладно. Это… причина, благодаря которой и стали появляться флекты. Контракт номер тринадцать — нигде не записанная договоренность между картелем каперов и министерством торговли субсектора. Условия контракта просты. Торговцы отправляются к Оплавленным Мирам и собирают останки технологий.

— Что за «останки технологий»? — спросила Кыс.

— Да все, что смогут найти. Спика Максимал — излюбленная цель. Города-ульи, жилые массивы да и все остальное — теперь это только обломки, выброшенные варп-штормом. Они полны разных вещей. В башнях улья Администратума навалом кодиферов, когитационных банков, вышедших из строя терминалов. Каперы до отказа забивают этим барахлом трюмы и доставляют его в Петрополис. Министерство платит. И платит изрядно. А кроме того, снабжает членов картеля временными графиками, данными и кодами доступа, необходимыми, чтобы обойти блокаду, установленную флотом.

— Зачем министерству вся эта техника? — спросил Тониус.

— Не знаю, — покачал головой Скох и вздрогнул, когда Рейвенор сдавил его сознание в ментальных тисках. — Правда не знаю! Я только игровой агент. Просто летаю вместе с Феклой.

— Скажем иначе: летал вместе с Феклой, — улыбнулась Кыс.

— Какая разница. Я пользовался его услугами, чтобы добраться до исторгнутых миров. Как правило, он мотался туда по тринадцатому контракту. Я видел, чем он занимался. Но не знаю, ради чего все это затевалось. Техника… техника там довольно дорогостоящая, верно? Может, в этом причина?

— Возможно, — сказал Рейвенор.

— Что насчет флектов? — спросила Кыс.

— Они там повсюду. Я имею в виду в мирах вроде Спика Максимал, они сплошь покрывают землю, насколько хватает глаз. Когда мы узнали про оказываемый ими эффект, то стали возить их с собой. Министерство хорошо платило нам за доставку грузов по контракту. Но торговля флектами приносила в два раза больше. В этом… я участвовал. Торговал стекляшками.

Скох опустил глаза, будто ему стало стыдно. Но, скорее всего, он просто осознал, что игра закончена.

— Министерство не возражало против торговли флектами? — спросил Тониус.

— Поначалу возражало. Но потом они просто закрыли на это глаза, и все остались довольны.

— До тех пор, пока не вмешались мои люди, — произнес Рейвенор.

— Да, — кивнул Скох. — Именно поэтому мы все и затеяли. Вам необходимо было заткнуть рот.

— Потому что я раскопал больше, чем следовало?

— Да.

— На Юстис Майорис вам со мной было не справиться. Вы боялись огласки. Тогда вы стали подкидывать мне наводку за наводкой, чтобы выманить меня в Протяженность Удачи. А здесь, вдали от посторонних глаз, вы решили избавиться от меня. Так?

— Таков был план, — кивнул Фивар.

— План Мадсен? — спросила Кыс.

— План Мадсен, — согласился ксенолов. — Кински привел вас сюда, просчитывая все на ход вперед. Дюбо, Сайскинд… не важно, главное, чтобы сработало. Он встраивал в их сознания информацию, которая должна была вас заинтересовать, и блокировал другие воспоминания. Таким образом он втягивал вас в игру.

В камере внезапно стало холодно. Изморозь затрещала на голых металлических стенах.

— Один последний штрих… — сказал Рейвенор.

— Ой! Вот дерьмо, пожалуйста…

Я ворвался в его несчастное сознание, отбросил поверхностные чувства и погрузился в воспоминания. Первый же запах, дошедший от его синапсов, подтвердил, что все сказанное им — правда. Но я продолжал погружаться. Дальше.

Спика Максимал. Оплавленный Мир. Он был выброшен мертвым из ужасов варп-шторма, словно изувеченный гниющий корабль, исторгнутый из пучин океана. Я был Фивером Скохом. Охотник и еще несколько людей из десантной группы Феклы откалывали куски породы от оплавленной поверхности холма.

Передо мной раскинулась обширная пустошь, засыпанная гагатовым пеплом и обломками какой-то почерневшей материи, искривленной, вздутой, рассыпающейся, потрескавшейся. По выгнутому куполу неба стремительно проносились рваные облака. Солнце, красное, как налитый кровью глаз, вскарабкалось по мелькающим небесам и снова зашло за один-единственный вздох.

Передо мной из затвердевшей ночи поднимались разрушенные здания: башни, шпили и циклопические цитадели. Сожженный город. Убитый улей.

Я рухнул между огромными башнями и увидел их бесчисленные окна, ряд над рядом, ярус над ярусом… темные окна, напоминающие пустые глазницы, помутневшие от невообразимых эпох, проведенных во всепоглощающей темноте.

Потрескавшаяся почва под моими босыми ногами была усеяна бесчисленными осколками битого стекла. Несовершенно, словно нарушенная мозаика, они отражали облик Скоха.

На мгновение я задрожал. Я снова вернулся в видения Бергоссиана. Видения, которые чуть не убили меня там, на Гиблых Чердаках Петрополиса.

Но это были не видения. Это были воспоминания Скоха о Спика Максимал. Бергоссиан, бедный сумасшедший Бергоссиан, видел это в своих грезах.

Грезы о флектах.

Они были под ногами. Бесконечные залежи битого стекла, выпавшего из бесчисленных окон огромного улья. Каждый из осколков был чем-то заражен за те долгие годы, что пролежал погруженным в варп. Каждый осколок нес в себе отражение чего-то.

И на некоторые вещи было слишком страшно смотреть.

Вот что продавали Скох и ему подобные. Битое стекло из руин поглощенного варпом улья.

Я покинул его память. Задыхаясь, Скох резко откинулся назад.