— Что случилось? — спросил капитан.

Уорна, продолжавший всматриваться в пустой проход, пожал плечами:

— Мне показалось… будто я что-то унюхал.

— И что бы это могло быть? — спросил Сайскинд.

— Не имеет значения, — произнес Уорна, покачав головой.

Они прошли через люк и скрылись из виду.

Кара выдохнула и спрыгнула с балки, приземлившись на ноги. Слишком близко.

Она слышала, как Сайскинд говорил про тридцать минут. Если она хочет оказаться на служебном модуле, когда тот отчалит, именно столько времени у нее и оставалось.

Мостик — широкое помещение с низким потолком — был практически пуст, системы переключены в автоматический режим ожидания. Она пряталась в тени, пока первый помощник капитана «Милашки» — Кара припомнила, что его звали Орналесом, — проверял показания нескольких мониторов вместе с еще двумя своими людьми. Затем все трое удалились, направившись в навигационный зал.

Необходимая Каре информация была выведена на основной пульт, подвешенный под потолком над капитанским креслом. На экране ретранслятора сверкали колонки Данных. Внимательно вчитываясь в них, Кара прокрутила информацию вниз.

Голоса. Она спряталась за капитанским креслом. Орналес вместе со своими людьми вышел на мостик, а затем удалился снова, скрывшись за люком, через который она сама попала сюда.

Кара поднялась и подползла к пульту связи. Ей удалось разобраться в управлении высокомощного вокса незнакомой конструкции. Выбрав канал связи и аккуратно поднастроив направление передачи, она выбрала неречевой сигнал, после чего очень осторожно вбила свое сообщение: «Балерина вызывает Гнездо. Гудрун».

Кара нажала на кнопку передачи. Машина тихо пропела что-то сама себе, и слова сообщения заменило слово «отправлено».

Кара метнулась к выходу. По ее собственным расчетам, в запасе оставалось не более десяти минут. На то, чтобы добраться до мостика, времени ушло значительно больше.

Она промчалась по коридору, отходящему от мостика, пробежав мимо четырех ответвлений, и свернула налево. Где-то позади раздались голоса, но они были достаточно далеки. Спустившись по лестнице, она повернула еще раз. Где-то поблизости располагалась столовая. В воздухе носились ароматы тушеных овощей.

Кара поспешила к ближайшему люку.

Она была уже всего в нескольких метрах от него, когда на свет, перекрывая проход, вышел Люциус Уорна. В его глазах читались самые недобрые намерения.

Она попятилась, обернулась…

Там, в десяти метрах от нее, стоял Сайскинд. На лице рыжего капитана расплывалась довольная улыбка. Он держал Кару в прицеле лазерного пистолета, сжимая его в вытянутых руках.

— Привет, — сказал он. — Или, что вернее, до свидания.

— Тебе не кажется, что она никогда не откроется? — спросила Ангарад, наблюдая за работой Нейла.

Гарлон присел возле двери камеры и покачал головой. Он так старался, что его выбритая макушка покрылась бисеринками пота. Пластековая фомка погнулась и смялась.

— Позволь мне попытаться еще раз…

— Ты говоришь так уже целый час, — произнесла Ангарад.

— Он никогда ее не откроет, — сказала Айозоб. — Ключи — это такие забавные штуковины, и это явно не ключ.

— Сиди тихо, ребенок! — сплюнула Ангарад.

— Она права, — сказал Нейл, поднимаясь.

Он повернулся к двери спиной и с раздраженным рыком отшвырнул бесполезную фомку. Та ударилась о стену и упала на пол.

В темноте снаружи шипел и трещал ку'куд. Раздался тихий хлопок — щелчок отпирающихся запоров, и дверь камеры распахнулась.

— Здорово! — закричала Айозоб, захлопав в ладоши.

— Это был не я. — Нейл медленно обернулся назад.

На них глядела Людмила Башесвили.

— У нас очень мало времени, — прошептала она. — Пойдем.

Все трое уставились на нее.

— Вы… что вы собираетесь делать? Выпустить нас? — спросил Нейл.

— Да, — нетерпеливо прошептала Башесвили. — Пойдем же!

— А что с Рейвенором? — требовательно спросил Гарлон.

— Мне очень жаль, — посмотрела на него доктор. — Как я только что доложила полковнику Лангу, ваш друг Гидеон скончался пятнадцать минут назад на операционном столе.

— Может быть, ты все-таки сядешь? — предложил Тониус.

— Нет, спасибо, — ответил Белкнап, продолжая мерить мостик шагами.

— Если честно, то я не о тебе забочусь, — сказал Карл. — Твои метания уже действуют мне на нервы.

Белкнап прожег его взглядом.

— Мы уже должны были услышать от нее хоть что-нибудь, — произнесла Плайтон. — Почему она так долго?

— Просто… надо сохранять терпение, — сказал Бэллак. — С ней все будет в порядке. Она…

Ануэрт, сгорбившийся за капитанской консолью, тихо пискнул.

— Что там? — спросил Белкнап, метнувшись к нему. — Что?

Шолто с мрачным видом показывал на монитор своей изуродованной рукой.

— «Милашка» только что активировала двигатели, — сказала Плайтон, не сводя глаз с дисплея.

— О нет! — произнес Белкнап. — Давай же, Кара, давай. Милостью Трона и славой Бога-Императора…

— Отключились гравитационные якоря, — прошептала Плайтон, вскакивая на ноги и всматриваясь в дисплей. — О нет!

— «Милашка» уходит, — произнес Бэллак, — ложится на курс к краю системы.

— Кара! — беспомощно взвыл Белкнап.

«Милашка» уходила. И они ничего не могли с этим поделать.

За спиной Тониуса пропищал вокс.

Пэйшенс Кыс оставалась в камере на борту «Аретузы» уже тринадцать дней. С одной стороны, ее заточение было вынужденным, с другой — добровольным. В первый день, спустя полчаса после того, как с ней через замочную скважину общался пугающий голос, она почувствовала, что палуба задрожала. Вибрация и скрежет говорили о том, что «Аретуза» покидает орбиту. Заработали двигатели, наполняя воздух непрерывным фоновым гулом. Еще через час Кыс ощутила непродолжительную тряску перехода.

А потом, когда прошло уже несколько часов, дверь камеры открылась и вошел Тониус с подносом еды и фляжкой. Поставив все это на откидную койку, он посмотрел на Пэйшенс.

— Может быть, тебе еще чего-нибудь нужно? — холодно спросил он. — Например, книгу?

— Мне нужно, чтобы меня выпустили отсюда, — сказала она.

— Кыс, я не могу, — вздохнул он. — Ты же знаешь.

— Послушай меня, Карл, прошу тебя, — быстро заговорила Пэйшенс, вскакивая. — Заэль представляет для нас предельную опасность. С каждой секундой, потраченной впустую, мы оказываемся все ближе к катастрофе. Ты же сам знаешь, что думал о мальчике Гидеон.

— А еще я знаю, что он сам не стал сразу же убивать его, — произнес Карл. — Я знаю, что он оставил мальчика в живых, воспользовавшись презумпцией невиновности.

— Сомнений больше нет.

— Для этого Рейвенор приставил к нему Фрауку…

— Фрауке больше нельзя верить. Заэль проснулся. Демон разгуливает среди нас.

Тониус печально улыбнулся:

— Пэйшенс, голубушка, я тебе действительно сочувствую и понимаю, что ты искренне веришь в свою правоту, но позволь объяснить, как на самом деле обстоят дела. Гидеон погиб. Ты же по этому случаю скорбишь и мучаешь себя ложным чувством вины. Твои мысли затуманены. Реакции — чрезмерны. Все это легко понять. Ты полагаешь, что подставила Рейвенора, а теперь пытаешься искупить свой грех перед усопшим.

— За помощь психоаналитика мне выставят отдельный счет? — спросила она.

Карл обижено нахохлился:

— Это тяжелые времена для всех нас. Незачем делать все еще хуже, сражаясь с призраками.

— Ты не собираешься меня выпускать?

— А можешь ли ты убедить меня, что не попытаешься снова убить Заэля?

Она не ответила.

— Что ж, во всяком случае, ты не стала мне лгать, — произнес он. — Тебе придется посидеть пока здесь, причем не только ради Заэля, но и ради собственного же блага. Может быть, денек-другой, и ты…