— Император храни! — забормотала Кыс. — Император храни!

Череп медленно открыл челюсти, а затем резко дернулся назад и исчез.

Дверь снова стала гладкой, но Пэйшенс по-прежнему не сводила с нее глаз.

Спустя пару секунд «улыбка» снова появилась, набухнув в этот раз несколько выше. Челюсти дважды открывались и закрывались.

Как и в прошлый раз, отпечаток стремительно исчез, с тем чтобы снова проступить ниже. В этот раз череп крутился в разные стороны, клацая челюстями и пытаясь укусить воздух. Кыс слышала близкий громкий плач.

Оскал снова исчез. По двери, потрескивая и сверкая, побежала изморозь. Словно на внутренней стенке холодильника, образовалась корка наледи, которая через некоторое время рухнула под собственным весом, ударилась о палубу и разлетелась морозными брызгами.

Прижимаясь спиной к стене камеры, Кыс сползла на пол. Ее трясло.

После этого «Аретуза» на долгое время погрузилась в молчание. Ни рыданий, ни криков, ни стрельбы, ни завываний. И не скалилась больше дверь.

Кыс поднялась, подошла к ней и прислушалась.

Ничего.

Она набрала воздуха в легкие, выдохнула и решительно протянулась сознанием к замку. Страх и ярость смешались в ней в равных пропорциях, помогая ей действовать с хирургической точностью. Она взяла замок штурмом, обжигая щупальца своего разума о печати, препятствующие псионическому воздействию, и со щелчком установила все механизмы в нужное положение.

Замок громко лязгнул, открываясь, и Кыс ментальным рывком дернула в сторону задвижку.

Она толкнула дверь мыском одной ноги, и та медленно отворилась.

Тринадцатый день заточения в тюремном отсеке «Аретузы» подошел к концу.

Она брела вдоль мрачного, почти ничем не освещаемого коридора складского отсека. Ничто не завывало, ничто не рыдало, ничто не скалилось. Воздух был спертым и теплым, и казалось, корабельные рециркуляторы отключены.

Кыс оглядывалась в поисках оружия, но лучшее, что удалось найти, была связка тяжелых ключей. Она сняла их с кольца и рассовала по карманам. В случае необходимости ими можно было воспользоваться как каинами.

Она осторожно выглянула в полуоткрытый внешний люк отсека, выходящий на основную магистраль третьей палубы. Куда бы она ни посмотрела, не было никаких признаков опасности. Магистраль освещалась вмонтированными в стены сферами, одна или две из которых сейчас мерцали, словно свечи на сквозняке.

Острые каблуки застревали в решетке палубного покрытия, поэтому ей пришлось снять туфли и нести их в руке.

На негнущихся ногах она двинулась дальше, дойдя до перекрестка. Впереди она видела небольшой тяжелый люк воздушного шлюза кормы. Слева — залитый мерцающим светом коридор, поворачивающий обратно к энжинариуму.

Проход справа вел к носовой части судна.

Туда она и повернула. Пройдя десять метров, Пэйшенс обнаружила пустую коробку из-под боеприпасов для ружья, брошенный башмак и мокрое полотенце.

Воздух по-прежнему был очень затхлым. Все чаще ей встречались мигающие светосферы и люминесцентные панели.

Кыс присела и прижала ладонь к чугунной переборке. Вибрации не было вовсе, даже гула энергоустановок или двигателей, поставленных на холостой ход. Несмотря на духоту, становилось все холоднее.

«Аретуза» походила на остывающий труп.

На следующем перекрестке Кыс увидела вмонтированный в стену аппарат внутренней связи: конический динамик и бронзовая рукоять переключателя. Опустив свою обувь на пол, она протянула руку к рычажку.

Ей пришлось долго набираться смелости, чтобы наконец потянуть его.

Щелк. Из динамика донесся пустой шелест статических разрядов, чем-то напомнивший ей шорох сухих, мертвых листьев.

Она сняла палец с переключателя, и звуки смолкли. Через некоторое время Пэйшенс снова нажала на него:

— Алло?

На нее зашикала статика.

— Алло? Есть кто живой?

Где-то вдалеке, за шуршанием мертвой листвы, зарыдал человек.

Кыс отдернула руку от рычажка и отключила звук.

Возле следующего поворота она нашла пожарный стенд, прикрученный болтами к корпусу судна. Пэйшенс вооружилась тяжелым зазубренным пожарным топором, висевшим над ящиком для песка. Держа топор в одной руке, а обувь в другой, Кыс продолжила свой путь.

В небольшом стартовом отсеке «Аретузы» никого не было. Стыковочные шлюзы оказались пустыми. Ни одного из двух потрепанных жизнью посадочных модулей не осталось на корабле. Какое-то время Кыс постояла на обзорной палубе, разглядывая ангар. На нее в ответ смотрели только мощные стыковочные захваты, покрытые толстым слоем черной жирной грязи и смазки. Заправочные шланги, выходившие из правой стены отсека, отключали явно второпях. На поверхности палубы расплескались лужи топлива.

— Куда они все ушли? — спросила она вслух.

Но вопрос, который на самом деле был важен, она не осмелилась задать.

Почему они все ушли?

Пройдя до половины коридор, ведущий к носовому разветвлению, Пэйшенс увидела участок стены, опаленный и пробитый пулями. Отметины были свежими, гарь еще не осыпалась. В паре метров от этого места стена была испачкана кровью. Цепочка капель уходила в туннель.

Лампы здесь неистово мерцали, то включаясь, то угасая. Кыс присела и прикоснулась к крови. Она была холодной.

Пэйшенс вошла в лазарет. Прежде чем направиться сюда, она надела туфли, поскольку пол на верхних палубах был сплошным.

Она медленно перешагнула через порог, подняв перед собой топор.

Во внешней приемной никого не было. Вода капала в неглубокую раковину из не закрученного до конца крана. Кыс завернула вентиль. Дверцы шкафчиков с лекарствами были открыты, а их содержимое разграблено. На полу валялось несколько коробочек с таблетками. Под ногами скрипели, превращаясь в прах, рассыпавшиеся пилюли.

Пэйшенс слышала тихое свистящее урчание.

Она открыла дверь, ведущую в соседнее помещение, толкнув ее обухом топора. Урчание стало громче. Кыс потянулась туда сознанием, но нашла только пустоту.

В воздухе по-прежнему чувствовался дым лхо-папирос Фрауки — холодный, остаточный запах.

Войдя в комнату, она обнаружила, что койка Заэля пуста. Трубочки капельниц, поддерживавших в нем жизнь, валялись на смятой простыне, пропитывая ее своими составами. Модуль жизнеобеспечения, к которому он был подключен, все еще работал, издавая то нарастающий, то затихающий свист. Кардиосистемы и регистраторы мозговой деятельности беспомощно урчали.

Кыс подошла к койке. Она знала, что там никого нет, но откинула простыни, подцепив их топором. Затем повернулась к неутомимому модулю жизнеобеспечения и отключила его.

Кислородная помпа остановилась, прекратив свистеть. Вместо этого загудели мониторы. Из капельниц на кровать хлынула клейкая субстанция. Запищала тревога, оповещающая об остановке сердца.

Чтобы заставить аппарат умолкнуть, Пэйшенс оторвала его от стены и уронила. Кислородная помпа хлопнула и зашипела.

Установилась тишина.

Кыс обошла койку и опустилась на стул Фрауки. Блюдце с окурками стояло на тумбочке возле кровати. Последняя его папироса так и сгорела в нем целиком, оставив длинную, идеально ровную полоску белого пепла. Его информационный планшет валялся на полу перед стулом. Устройство все еще было включено, и на экране мигал сигнал, оповещающий о разрядке аккумулятора.

Наклонившись, Пэйшенс подобрала планшет.

— «Он медленно, жадно слизал сок с ее пышн…» — прочитала она вслух.

Выключив устройство, Кыс швырнула его в стену. Ударившись, планшет разлетелся на куски.

Она поднялась и тут же села обратно. Под тумбочкой валялся еще какой-то предмет. Кыс протянулась сознанием и подняла его. Предмет повис в воздухе перед ее лицом.

Автоматический пистолет Фрауки.

Кыс взяла его в руки и проверила обойму.

Полная.

Она снова посмотрела на пол. Повсюду валялись пропитанные кровью салфетки.

— Ах ты, тупой ублюдок! — произнесла она.

Как и весь остальной корабль, мостик оказался пуст. Она вошла туда, сжимая в одной руке пистолет Фрауки, а в другой — пожарный топор.