— Я знала, что ты психически нестабильный! — прошипела Ханна.

Холодный зимний воздух чувствовался хорошо на её пылающих щеках, когда они стояли на тротуаре, повернувшись лицом друг к другу. Люди проходили мимо них, был слышен звон колокольчиков Санта Клауса, но единственное, на чем Ханна могла сосредоточиться, это воспоминание о том, как Джексон говорит Джин, что завтра они женятся. Он окончательно сошёл с ума.

— Земля вызывает Джексона Пирса! — она сосредоточилась, пытаясь понять выражение его лица. Казалось, он был готов совершить убийство. Может быть, осознание того, что он предложил, наконец, дошло до него или, может быть, он действительно был расстроен, что она подвела Луис.

— О чем, черт возьми, говорила эта женщина? — его традиционно сжатая челюсть снова вернулась и Ханна знала, что он был очень сильно чем-то раздражён

— Что? Может сначала объяснишь то, о чем ты говорил? — Ханна оглянулась по сторонам. В небольших городах всегда был кто-то, готовый подслушать разговор. Словно почувствовав её беспокойство, он схватил девушку за руку и пошёл к своей машине. Он шёл настолько быстро, что ей пришлось бежать, чтобы не отстать. Ханна резко остановилась, дёрнув его за руку, из-за чего остановился и он. Джексон повернулся, впившись в неё взглядом.

Он закрыл глаза, прежде чем заговорить:

— Давай. Садись в машину, и мы поедем.

Ханна скрестила руки на груди.

— Я никуда не поеду, пока ты не ответишь на мой вопрос, — она вскинула брови, выжидая, пока он делал несколько глубоких вдохов.

— Ханна.

— Да, — ответила она невозмутимо, все ещё держа руки скрещёнными.

Он вздохнул.

— Садись в машину, потому что каждый из этого дурацкого офиса не так уж и незаметно смотрит на нас через окно, и моя нога, кажется, требует ампутации. Так что либо поцелуй меня прямо сейчас, либо садись в машину, ладно?

Ханна обдумывала вариант с поцелуем около полусекунды.

— Хорошо, пошли к твоей машине, — надменно сказала она.

— Я надеялся, что ты согласишься со мной, — сказал он, снова схватив её за руку, и направившись к своей машине.

— Ну, у меня, на самом деле не было выбора, не так ли?

Ханна разбушевалась, когда они достигли его Range Rover. Джексон упёрся рукой о внедорожник, скрыв её от любопытных взглядов из окон офиса. Она могла понять по его глазам, что он все ещё был сердит. Он стоял так близко, что ветер был пронизан его одеколоном, и она почувствовала жар его дыхания, когда он заговорил. Она проигнорировала желание, возникающее из-за его близости. Тело бессовестно предавало разум.

— О, я дал тебе выбор, но ты струсила, — прошептал Джексон.

Ханна собиралась открыть рот, чтобы сумничать, когда Санта Клаус со звенящими колокольчиками направился к ним. Санта, как Ханна заметила, слегка прихрамывал, был очень взъерошенным, а его живот выглядел так, будто кто-то выпил слишком много пива. Джексон пихнул ему двадцать долларов, не отводя от неё взгляда. Санта наградил его звоном колокольчиков прямо в ухо. Ханна расхохоталась. Джексон тихо выругался и открыл для неё дверь. Он, садясь и закрывая за собой дверь, проворчал что-то о маленьких городах.

Через пять минут они остановились возле её дома. Это было единственное место, где они могли обеспечить себе полное уединение, но было немного тревожно осознавать, что Джексон сейчас окажется на её территории. Её дом был её собственным убежищем, единственный дом, который когда-либо по-настоящему принадлежал ей.

По дороге ни один из них не произнёс ни слова. Ханна знала, что если она заговорит, то в конечном итоге будет кричать на него и, принимая во внимание, что костяшки его пальцев побелели, когда он схватился за руль, она поняла, что он, в этот момент еле сдерживался. Что было хорошо, потому что теперь она была без работы, а Джин начала тотальную войну против неё и удочерения. Она искренне надеялась, что Джексон все ещё был таким же уверенным, как и тогда, когда сказал, что удочерит Эмили. ...

— Это твой дом? — спросил Джексон, заглушив машину и наклонившись вперёд, чтобы лучше рассмотреть.

— Да, он, — сказала она по-прежнему сдержанным голосом.

Чтобы пересечь маленькую деревню Хоупс Кроссинг, потребовалось всего несколько минут. Из того что Джексон увидел в городе сквозь пелену злости, было ясно, что тот был похож на идеальное место из картины Нормана Роквелла. Милый, как-в-снежном-шаре тип деревни. Но он не очень был заинтересован в этом городе. Его ум работал сверхурочно, пытаясь обработать всю информацию. У него складывалось впечатление, что он играет главную роль в каком-то причудливом фильме о самом себе. Когда его жизнь стала настолько непредсказуемой?

Он через окно посмотрел на стоящий перед ним дом, в викторианском стиле из красного кирпича, и его горло сдавило спазмом. Он был таким чертовски идеальным. Он был маленький, с декоративной отделкой. Кедровый трос с темно-красными лентами обрамлял тяжёлый молдинг на окнах и нетронутое белое крыльцо. Урны были переполнены кедром и другой растительностью. Белые пышные снежинки, которые падали с неба, делали его ещё более волшебным.

На самом деле, на мгновение, он не мог проронить ни слова, потому что ничто и никогда в его жизни, не вызывало у него столь сильную потребность иметь свой, собственный дом. Настоящий домашний очаг. Дом. С женой. С детьми. Черт, может быть, даже с белым заборчиком. Но Джексон Пирс ни в коей мере не был мужчиной, у которого есть дом с белым заборчиком. Нет, он был парнем, который сохраняя анонимность, жил в пентхаусе с видом на красивый пейзаж. Сталь и стекло. Деньги и амбиции. Поверхностность и жадность. Одиночество.

— Это может и не особняк, Джексон, но он идеально подходит для меня.

Он услышал, как она отстегнула ремень безопасности, и знал, что она была готова выпрыгнуть из внедорожника.

— Это ты. Абсолютная ты.

Красивый, сентиментальный, ностальгический, настоящий как Ханна. Её щеки залились этим великолепным румянцем, от которого он стал зависим, как и её губы, которые заставили его проклинать тот факт, что они не переспали в ту ночь.

— О, — сказала Ханна, нахмурив лоб и продолжив смотреть на лобовое стекло.

— Что, я не получу никакого остроумного ответа? — поддразнил он, почувствовав себя на мгновение лучше. Затем он представил руки какого-то придурка на Ханне и почувствовал необходимость разбить кулаком стекло. Поэтому он нахмурился. После чего нахмурилась уже она.

— Давай зайдём внутрь и посмотрим, как мы можем исправить тот бардак, в который ты нас втянул, — она не дала ему шанса для возражений и закрыла дверь во время его ответа. Забавно, что именно она оказывает ему холодный прием.

Он последовал за ней до крытого крыльца. Им нужно было многое прояснить, это точно. Он приготовился к адской битве. Она была такой чертовски скрытной, когда дело касалось её жизни, что он задавался вопросом, как он мог чувствовать такую сильную связь с кем-то, о ком так мало знал. Но он узнал намного больше, чем рассчитывал благодаря той женщине по имени Джин.

Он ждал, пока Ханна возилась со старым замком. Через несколько мгновений он стоял в дверях, пока она вокруг включала свет. Он был поражён домашней атмосферой. Женственностью и жизнерадостностью, с бледно-жёлтыми стенами, глубокой отделкой и молдингом, а также широкими дощатыми сосновыми полами, на которых были разбросаны яркие ковры. Он последовал за ней на кухню, где она уже начала заваривать свежий кофе. Она достала чашки и стучала используемыми вещами уж слишком громко.

— Ханна, — его голос прозвучал резче, чем он этого хотел, но ему нужны были ответы. Ему не хотелось пить кофе, и он не хотел ходить вокруг да около. — Не потрудишься ли ты мне объяснить, о чем это говорила та бой-баба?

— Что ты имеешь в виду? — сухо спросила она, расправив плечи и выпрямив спину, словно проглотила аршин. Часть его хотела сократить расстояние между ними и снять напряжение с её хрупких плеч, шепнуть на ухо и вызнать у неё все, что она от него скрывала. Но он знал, что она на это не купится. Он знал, что она воспримет это, как слабость.