Он бросает тупой взгляд на Айви и Грея.

- Вы тоже. Я очень благодарна, что вы, ребята, приехали ради меня сюда, но теперь, прошу, езжайте домой.

Айви кивает, ее выражение лица искажено.

- Ладно, Фи. Мы дадим тебе пространство.

- Подождите минутку, - начинает Шон, но Фи его снова перебивает.

- Прошу, папа. Я не могу. - Ее подбородок опускается, но она уверенно стоит на месте. - Мне это нужно. Прошу уходи.

Мне жаль парня, он выглядит сломленным. С секунду мы все стоит здесь, никто не издает ни звука. И затем Шон вздыхает.

- Ладно, Фиона. Я уеду. - Он движется, словно ранен, медленно поднимая свой телефон со стола.

Грей откашливается.

- Мы поедем с вами, Шон.

Айви осматривается, словно вдруг не знает, где выход из дома.

- Я просто... Приготовила кофе и испекла тебе пекановый пирог, и... Ладно. - Ее взгляд следует к Фи, но она не делает ни шага, чтобы обнять ее, словно знает, что Фи не хочет этого прямо сейчас. - Позвони мне, ладно?

- Ладно.

Фи смотрит на пол, ее тело напряжено, руки сжимают талию. Она кажется такой маленькой и пораженной, что я снова раздавлен. Бормочу прощания, но продолжаю смотреть на Фи.

И так до тех пор, пока мы не остаемся одни в тихом доме, и я иду, чтобы обнять ее. Но она выдвигает руки между нами.

- Я имела в виду именно то, что сказала, - говорит она. - Мне бы хотелось побыть какое-то время одной.

Оставить ее в одиночестве противоречит всем моим инстинктам. Но я делаю это. Потому что, чего бы не хотела Фи, я дам ей желаемое.

Декс

ПРОГУЛКА ПО ТЕМНОМУ тоннелю от раздевалки к яркому свету поля - действо, на которое я всегда обращал внимание. Думаю, так делают многие парни. И это прозвучит безумно, но ряд образов неизбежен - на заре новой игры, новой возможности изменить вашу судьбу, выиграть.

Это отличается от времени между таймами. Вы можете находиться на вершине мира, надирать чей-то зад, или – ниже плинтуса, когда счет совсем не в вашу пользу, или даже где-то между этими двумя состояниями. В эти минуты, шагая между прохладной темнотой и суровым ярким светом, вы принимаете решение для себя - бросить все или продолжить борьбу.

Все вдохновляющие речи, упреки или похлопывания не могут сделать это за вас. Это то, что каждый мужчина должен отыскать внутри себя. Конечно, мы - команда. Но независимо от того, как вы сплочены, команда состоит из людей и сильна настолько, насколько сильно самое слабое ее звено.

Я почти в конце туннеля, если говорить о том, что касается Фи. Могу видеть свет и возможности для нас. Но прямо сейчас меня окружает неебическая тьма. И я боюсь за нее. Она пострадала от этого дерьма, и я не знаю, как все исправить.

Боже, я хочу все исправить. Я хочу уберечь ее, защитить от этого безобразия.

Просто удержать ее. Навсегда. Она моя. Моя, чтобы защищать.

Но я даю ей пространство, о котором она просила. Как же я ненавижу это слово прямо сейчас. Пространство означает, что я сижу один во дворе, а Фи отсиживается в нашей комнате, в состоянии дрёма. Лишь этим она и занимается в последнее время - дремлет.

И я не могу пробудить ее. Она не хочет просыпаться - не то чтобы я ее винил. Слишком много людей сейчас узнали бы ее на улице, но причины, по которым они ее узнают, неправильные. Вероятно, вытягивать ее из укрытия дома - не слишком хорошая идея, учитывая то, что я скорее выбью из кого-то все дерьмо, если они сделают неподходящее замечание.

Но по крайней мере я пытаюсь вытянуть ее из спальни, посмотреть кино, потренироваться со мной, что-нибудь. Секс вообще не на повестке дня. Она переодевается в ванной и забирается под одеяло до того, как могу оказаться рядом. Фи всегда жмется ко мне ночью, но если пытаюсь прикоснуться к ней в сексуальном смысле, она замирает.

Когда спрашиваю, что не так, она качает головой и говорит тоже самое.

- Я просто продолжаю думать о всех тех людях, что видели меня голой. Это обжигает мою кожу.

Что я могу сказать в ответ?

Сидя на шине трактора, я гляжу в окно спальни. Мне больно из-за Фи.

На улице довольно прохладно, воздух влажный. Чувствую это своими суставами и мышцами ног. Телефон гудит в заднем кармане. Дрю звонит.

- Привет, мужик, - отвечаю.

- Эй. Как Фи?

Я сжимаю переносицу.

- Не очень. Она вялая и ни в чем не заинтересована. Словно просто... ускользает, понимаешь?

- Кажется, у нее депрессия.

- Знаю, Боец, - восклицаю я, затем вздыхаю. - Я просто не понимаю, что с этим делать. - Я сделал заявление для прессы, рассказав, что Фи - моя девушка, и я восхищаюсь ей и забочусь о ней. Смысл в том, что нужно было послать куда подальше всех ненавистников Фи. Не то чтобы это помогло.

Голос Дрю становится ниже.

- Тебе нужно вытащить ее из дома.

- Она не хочет выходить.

- Жесткая любовь, Декс. Будь тем парнем, который давал мне под зад всякий раз, как я хандрил. Ты - якорь, наш Большой Папочка, и так далее.

Я невесело смеюсь.

- Я правда не хочу играть в Большого Папочку с Фи.

Он тоже смеется.

- Ага, ладно, проехали. Но с другой стороны. - Я снова бросаю взгляд на окно. - Прямо сейчас она такая хрупкая. Я не хочу ранить ее еще сильнее.

- И не ранишь. Но это своего рода выражение жесткой любви, не так ли? Ты делаешь то, что должен, несмотря ни на что.

Несмотря ни на что. Я отталкиваюсь от шины.

- Мне нужно позаботиться о некоторых вещах, - говорю Дрю. - Перезвоню тебе позже.

- Удачи, мужик.

Вероятно, она мне понадобится. Я кладу трубку и направляюсь в дом.

Фиона

ПО БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ я избегаю телефона. Но на звонок Виолетты отвечаю, потому что знаю, она не сдастся, пока мы не поговорим, да и грубо заставлять ее беспокоиться.

- Я, бля, порву эту чертову компанию на гребаные куски, - обещает она, ее голос надрывается через трубку телефона, словно глас уличного правосудия.

- Ты этого не сделаешь, - отвечаю сурово. - Не станешь нарушать закон и рисковать загреметь в тюрьму ради меня.

Месть не вернет мне мою гордость.

- Это начало.

- Нет, Виолетта. Нет, - повторяю я, потому что ей необходимо услышать это от меня. - Обещай, что не полезешь к ним. Я просто буду беспокоиться и расстроюсь от одной мысли, что ты нарушаешь закон.

Она фыркает, громко и резко.

- Ладно. Ладно. Но я должна что-нибудь сделать. - Я слышу, как ее ногти стучат по столу. - Знаю! Я отправлю тебе новую невероятную сумочку.

- Сумочку?

- Новая сумочка всегда помогает мне почувствовать себя лучше. О, у Prada появились невероятно милые бирюзовые клатчи. Отправлю тебе один. Моя кузина работает в Vogue. У нее должно быть что-то подходящее.

Мы болтаем еще какое-то время, но это выматывает меня. Так что я заканчиваю разговор, сказав, что Итан пришел домой. Ложь.

Но звучит лучше, чем "прости, но я больше не могу с тобой говорить".

Спустя немного времени мне приходит смс, которую не могу игнорировать. От моей давней коллеги Алисы.

АлисаВ: Подумала, что это может поднять тебе настроение. Елену уволили. Феликс дал ей под зад сегодня утром.

Я: Выгнал Папу Смурфа! Почему?

АлисаВ: Видимо, ее дизайн для квартиры Сесилии Робертсон в конечном итоге оказался точной копией нового пентхауса Джанис Марк. Сесилия была унижена. А это значит, что и Феликс тоже потерпел унижение. Теперь он в полной заднице.

Я моргаю, глядя на телефон, челюсть отвисает. Святое дерьмо. Елена в любом случает использовала те дизайны. Я говорила ей, что они плохие. И четко объяснила почему. Возможно, она приняла мои слова в противоположном значении.

Я ожидаю укол вины, но не чувствую его. Могу лишь покачать головой. Часть меня надеется, что Елена выучит этот урок. Но другая часть чувствует полное отсутствие интереса к тому, что с ней случится. Укравший один раз, украдет снова, - думаю я.