Я напряженно сглатываю, и кажется, что глотаю куски битого стекла. Когда говорю, мой желудок переворачивается.

- Дай знать, когда захочешь уехать, я забронирую билет.

Декс

Я ИДУ СПАТЬ первым и жду в темноте, пока Фи закончит свои дела в ванной. Я привык спать, держа ее в объятиях, в мертвой хватке в моей постели. Больше этого нет. Теперь у меня есть моя половина - левая, та, что ближе к дверям. Я выбрал ее, потому что где-то инстинктивно глубоко внутри себя понимал, что нуждаюсь в том, чтобы находиться между Фи и любым ненастьем, что может войти в эту комнату.

Но это будет неважно, когда она уедет в Лондон. Знаю, мне следует смириться и не жаловаться. Это всего лишь путешествие. Но кажется оно провалом. Она уезжает, потому что я облажался.

Провожу рукой по центру груди. Она сжимается, не давая мне нормально дышать. Я слышу как смолкают звуки струящейся воды, и затем Фи выключает свет в ванной и входит в комнату.

Я смотрю в потолок. Обычно я бы с наслаждением наблюдал за тем, как она подходит к кровати, как раскачиваются ее бедра, как улыбка касается ее губ. Боже, как же я любил тот вид, любил видеть тепло в ее глазах. Большинство ночей мы не могли удержать руки подальше друг от друга. Потому в эти дни слишком сложно смотреть на нее, зная, что Фи не хочет больше ко мне прикасаться.

Одеяло приподымается, и я готовлю себя к неизбежному моменту, когда она прошепчет "Спокойной ночи" и свернется в клубочек.

Но сегодня она не делает этого. Фи движется к центру кровати, ко мне, это действие так удивляет меня, что я поворачиваюсь к ней, собираясь задать вопрос, когда она прижимается к моему телу. Автоматически мои руки оборачиваются вокруг нее, мое тело реагирует до того, как мозг может догнать происходящее.

Но затем я ощущаю ее гладкую, теплую кожу напротив своей и понимаю, что она обнажена.

Черт.

Она не приходила в постель голой в течение, кажется, вечности. Дрожь проходит через меня, когда провожу рукой по ее пояснице. Я утратил это. Просто объятия с ней. Мне хочется нависнуть над ней, толкнуться в нее, но я лежу неподвижно, боясь нарушить это заклинание, что наконец вернуло ее в мои объятия. Ее лицо зарывается в мою шею, когда руки Фи хватаются за мои плечи.

- Спасибо, Итан.

Я хмурюсь, глядя на макушку ее головы, ее дикие волосы, что блестят серебром в темной комнате.

- За что?

Фи немного отстраняется, поднимая ко мне лицо.

- За то, что отпускаешь меня.

Так сложно глядеть ей в глаза. Я не хочу, чтобы она видела мое выражение лица. Вынуждать ее остаться из-за вины - нет, я точно не стану этого делать. Так что отвлекаю ее и себя, поглаживая руку девушки.

- Ты уедешь... - я откашливаюсь. - Ты уедешь и проведешь отлично время с мамой. Все будет хорошо.

Это все, что я могу сказать, не умоляя ее не оставлять меня. Яркие глаза Фи сверкают в отблесках лучей уличного фонаря, что проникают через окно. Ее выражение лица задумчивое.

- Я знаю, ты несчастен, - бормочет она, проводя пальцами по моей бороде.

- Я счастлив, когда ты счастлива. - Вот так просто.

Она вздыхает и прижимается ближе, соприкасаясь своим лбом с моим. Я закрываю глаза и просто дышу, впитывая в себя столько ее, сколько могу. И она делает то же самое, глубоко и медленно вдыхая, ее прикосновения блуждают по моему телу, лаская и поглаживая.

До Фи я даже не представлял, насколько нуждаюсь в прикосновениях. Это одна из тех штук, которые невозможно понять, не испытав. Руки Фи на моей коже успокаивают меня на естественном уровне, до самой моей сердцевины. Теперь я жажду это ощущение, хочу, чтобы оно длилось вечность.

Но она покидает меня. Возможно, не завтра, но вскоре. Не знаю, вернется ли, могу лишь гадать. Она говорила, что любит меня. И я отвечал ей тем же. Но достаточно ли этого? Мне хочется сказать ей это снова, сейчас, но слова застревают в горле. Если произнести их в этот момент, то будет казаться, словно они еще одно обвинение. Я не могу этого сделать. Не тогда, когда согласился на то, что она может уехать в Лондон, чтобы расслабиться вместе с мамой и почувствовать свободу от последствий публичности тех снимков.

Но это не останавливает вес боли, что поселилась в моей груди.

Фи проводит руками по моим волосам, и легкий озноб пробегает по моему позвоночнику. Это так приятно, что я льну к ее прикосновению. Она делает так снова и снова.

- Первый раз, когда мы встретились, - говорит она, - ты был одет в потертые джинсы и белую рубашку.

Я прерывисто выдыхаю.

- Ты помнишь это?

Мягкие губы скользят вдоль моей скулы. Пододвигаясь еще ближе, она целует меня в висок, прямо над ухом.

- Твои волосы были короче, но борода была такой же густой, а глаза понимающими. Ты сел рядом со мной на обеде, глядя на меня.

Смешок покидает мою грудь, и я глажу изгиб ее талии.

- Иисусе, ты, должно быть, подумала, что я странный.

Я ощущаю ее улыбку напротив своей кожи.

- Нет. Это меня завело.

- Правда? - Дерьмо, мой голос прозвучал как писк? Нет. Я не пищу.

Ее улыбка нарастает, когда Фиона зарывает нос в мою шею.

- Конечно. Ты был таким большим, статным парнем, глядящим на меня так, словно предпочел бы отобедать мной. Как это могло не возбудить меня?

Я и хотел ее на обед. Хотел положить эту девушку на стол и зарыться языком в ее киску, почувствовав ее вкус. Понятия не имел, какой сладкой она на самом деле окажется, я бы, вероятно, не смог бы оторваться от нее.

Фи продолжает говорить, даже пока ласкает и целует меня всюду, куда может дотянуться.

- Но у меня был парень... - Ублюдок. Если бы он отпустил Фи, то должен был бы... - И я была слишком юна для тебя.

На этом я смеюсь.

- Я всего на три года тебя старше, Вишенка.

Она поднимает голову. Ее волосы спутаны, щеки румяные; она - совершенство. Ее взгляд мягок и трепетен, и это пронзает меня в самое сердце.

- Тогда я была ребенком, балованным и не готовым взрослеть. А ты был мужчиной. Ты всегда был мужчиной, Итан. Сильным и уверенным, наблюдающим за всеми вокруг. Я знала это, лишь взглянув на тебя.

Она убивает меня, кусочек за кусочком. Я убираю прядь ее волос за спину, используя этот жест, как предлог, чтобы погладить ее по щеке. Но она не прекращает говорить.

Прижимаясь щекой к моей ладони, Фи немного улыбается.

- На выпускном ты надел мантию и, конечно, темно-красный галстук. Ничего особенного, но ты стоял рядом со мной, пока я делала снимки Айви и Грея. Какой-то парень бежал мимо и чуть не навалился прямо на меня, но ты стал между нами в последнюю секунду и принял удар на себя.

Я не могу говорить. Но кажется, ей это и не надо. Фи наклоняется и целует впадину на моей шее. Я чувствую это до глубины души, до кончиков пальцев ног.

- В день отбора, ты надел темно-серый костюм и небесно-голубой галстук. И от этого твои глаза казались скорее голубыми, нежели карими. Все вокруг тебя нервничали. Грей практически подпрыгивал на месте, потея и постоянно дергая воротник. Но ты просто сидел за столом и пил воду.

Она смеется, звук мурлыканья вызывает мурашки у меня на коже.

- Я спросила, нервничаешь ли ты, и ты подмигнул мне, сказав...

- Нервозность не поможет мне закончить все это скорее, - заканчиваю я за нее, мой голос хриплый и натянутый.

Ее улыбка расцветает.

- Именно.

Она прижимается губами к моей груди перед тем, как снова поднять голову.

- Я помню все, что касается тебя, Итан. Мне просто потребовалось немного времени, чтобы вспомнить это.

Я делаю вдох. А затем еще один. Давление формируется в районе моей переносицы и век.

- Вишенка.

Как могу нежно и осторожно целую ее. И она зарывает пальцы в мои волосы, играя с ними пока наслаждается ощущением моего тела рядом со своим.