И снова с моря донеслись выстрелы.

— Вместо того чтобы самим охотиться, расселись по колхозным бригадам, как иждивенцы, — злился он.

— Напэлягыт! Бросили тебя! Много спишь! Много спишь! — откуда-то сверху дразнила Номнаут.

Владик сердито швырнул камень в сторону Номнаут, который, конечно, не долетел до цели, и бегом вернулся в ярангу. Видя его растерянность Кэйнынеут старалась успокоить Владика:

— Ты не сердись на них, — говорила она по-чукотски, так как не знала русского языка, а Владик не понимал эскимосского. — Им же моржовое мясо нужно, вот они и отправились с колхозниками. Утоюк тоже говорит, что на вашей байдаре нельзя выходить далеко в море, — и налила Владику кружку чая, придвинув поднос с мелко нарезанным моржовым мясом.

Есть не хотелось. Владик снова вышел на улицу, постоял у порога. Туман по-прежнему окутывал поселок, внизу темнело тихое и спокойное море. Оттуда временами доносились залпы: так бьют моржа только на льдинах. С чувством глубокой обиды на своих промкомбинатовцев он зашел в комнату, не раздеваясь прилег на кровать и взялся за книгу. Но чтение не шло в голову, и он швырнул книгу на пол.

Было часов десять утра, как вдруг в чоттагине раздался топот ног, и он услышал:

— Влятик дома?

— Да, дома, — ответила хозяйка.

Открылась дверь, и он увидел колхозного моториста Гонома из бригады Кагье.

— Влятик, — закричал он по-чукотски, — давай скорее, поезжай с нашей бригадой. Сегодня много моржа, охота хорошая. Давай! У нас мотор сломался! Проржавела рубашка цилиндра, и я еду в Увэлен за другой. Ваш мотор все равно лежит без дела. Помоги нам!

Владик, как подстегнутый, вскочил с кровати.

— Ладно, где стоит ваша бригада?

— Там, у припая, тебя ждут. Кагье сказал, что Влятик не откажется.

Гоном выскочил на улицу и прямо с обрыва скатился к берегу. Владик быстро надел нерпичьи штаны, длинные, до колен, торбаза, нырнул в кухлянку, накинул сверху белую камлейку, схватил свечи, магнето, которые лежали в сухом месте над печкой, подпоясался ремнем с охотничьим ножом и бросился вслед за Гономом.

На берегу у байдары его уже ждали Эйнес и Тэютин, молодые охотники из бригады Кагье. Они приподняли борт байдары, достали мотор, ящичек с инструментами и бегом пустились к кромке небольшого припая, где их ожидал вельбот. С Владиком была винтовка и вещмешок с запасными брюками, чижами и торбазами, чукотский дождевик и немного еды.

— Ок, етти! — дружно крикнули ему с вельбота, а Кагье приветливо закивал головой и тихо сказал:

— Я же знал, что Влятик придет.

Владику помогли установить мотор в ящик-колодец. Он поставил магнето с катушкой зажигания, ввернул свечи. Покончив со сборкой, Кагье дал знак, и вельбот отчалил от припая.

— Мотор этки, плохой. Далеко нельзя уходить, — предупредил он Кагье.

— Ничего. Будем осторожными, — ответил Кагье.

После нескольких рывков мотор глухо затарахтел, и вельбот пошел в открытое море.

Владик посмотрел на берег и не увидел вредную Номнаут, а ему так хотелось, чтобы она видела, как у него заработал мотор. «Набегалась, наверно, и сейчас дрыхнет на теплых шкурах», — подумал он и улыбнулся.

Высокий скалистый берег скрылся в тумане, и вельбот оказался в сплошном молоке. Кагье, сидевший на корме и не выпускавший из рук румпель, выдвинул из-под кормовой банки ящик с морским шлюпочным компасом и засек курс.

Этот выход в море запомнился Владику на всю жизнь. Вот тогда он действительно познал, что такое настоящий морской охотник.

Бригада Кагье состояла из девяти человек. В числе их двое мальчишек, которых взяли на такую охоту впервые, — это Ёорэлё и Ыттылен. Обоим лет по двенадцать, но их отцы считали, что им уже пора привыкать к настоящей охоте, а не гоняться по поселку за утками с пращой и костяшками. Правда, ружей и гарпунов ребятам пока не доверяли. Сидели они рядом с Владиком, помогали подливать в бачок бензин, вытаскивать мотор из колодца, выкачивали из вельбота воду, варили на стоянках еду, кипятили чай.

В носу вельбота расположились стрелки-наблюдатели и гарпунеры Эйнес и Теютин. Им лет по двадцать, но они уже признаны всеми увэленцами настоящими зверобоями и могли охотиться самостоятельно. На них, сильных и ловких, заглядывались увэленские и науканские девушки, а матери будущих невест считали их достойными женихами, которые могут содержать жен и детей. Около Эйнеса и Теютина лежали надутые пых-пыхи, а рядом наготове — два гарпуна с уже надетыми наконечниками. У наблюдателей всегда есть бинокли. В туман они бесполезны, но все равно Теютин и Эйнес по очереди стояли в носу вельбота и следили за морем. Если появлялись льдины, наблюдатель подымал правую или левую руку и давал знать Кагье.

За наблюдателями сидели стрелки Куттегин, племянник Кагье и один из лучших гарпунеров, а рядом с ним пристроился сын бригадира Тымневакат. К Тымневакату Кагье относился так же, как и ко всем членам бригады, ни в чем его не выделял. И если бы Владик не знал их обоих, то никак нельзя было подумать, что это сын бригадира.

Рядом с мотором сидел в вельботе первый учитель Владика Татро. В конце войны Татро ушел из школы, ушел сам, считая, что у него не хватает знаний по-настоящему учить детей. Татро не слыл среди увэленцев хорошим охотником, хотя и любил иногда прогуляться на кромку припая и покараулить нерпу. В этот раз он пошел с бригадой Кагье по требованию правления колхоза, которое специально укрупняло морзверобойные бригады на период весенней охоты, когда для плавания во льдах нужно больше людей.

Все в вельботе были подчинены Кагье. Правда, он советовался с охотниками, но, как правило, его слово было решающим. Во время преследования зверя или скрадывания ему никто не смел перечить, он лучше всех знал, куда направить вельбот.

Первое время вельбот шел по чистой воде в сплошном молоке тумана. Изредка попадались небольшие льдинки. То тут, то там появлялись глазастые головы нерп, показывались широкие спины лахтаков. Из-под носа вельбота с шумом, хлопая крыльями, с трудом отрывались от воды объевшиеся кайры, оставляя за собой дорожку. Не успевшие взлететь ныряли перед самым вельботом, показывая черные лапки, и казалось, что они вот-вот попадут под винт мотора. А серенькие чайки-обжоры — кэкылют были хитрее. Когда они не могли взлететь, то раскрывали короткий клюв и срыгивали пищу, освобождались от тяжести и легко подымались. Стрельбу по нерпам и лахтакам не открывали, поблизости могли быть моржи, а это основная добыча.

На море тихо. Вельбот плавно переваливается с волны на волну. Ровно рокочет мотор, и это радует Владика. Он с интересом наблюдает за морем.

Наконец из тумана стали вырисовываться глыбы старого торосистого льда, еще через некоторое время вельбот подошел к ледяному полю, которое тянулось с севера на юг. Свернули вправо и пошли против течения вдоль льда. Вскоре нашли проливчик, образовавшийся в ледяном поле, вошли в него и снова вышли на чистую воду. Чаще стали попадаться крупные льдины. Через некоторое время снова подошли к целине льда и опять направились вдоль нее. Обнаружив проход, свернули в него и пошли по другой стороне. Кагье сидел на корме, пристально вглядывался вдаль и часто бросал взгляды на компас. Держась кромки льда, охотники шли на юго-восток. Кагье это делал с расчетом, чтобы вельбот не сносило на север, пока они будут охотиться.

— Тут близко моржа уже нет. Его распугали, — сказал громко Кагье. — Морж там, далеко, — махнул он рукой.

Владик пытался представить себе пройденный путь. Уже четыре часа работал мотор. Проходили они в час около пятнадцати километров, за четыре часа прошли около шестидесяти, а это значит, что они находятся где-то у острова Имелин. Судя по тому, что Кагье все больше придерживается южного направления, они должны быть в Беринговом море у входа в пролив. Туман поредел, но берегов не было видно.

— Кыгите! Смотрите, морж! — вскричал Эйнес, указывая рукой вдоль поля льда.