Аэростаты были расположены в Москве так, что самолет в темноте не мог пробиться между ними. Он обязательно должен был ткнуться в трос и рухнуть на землю. Семь фашистских самолетов было «сбито» таким образом над Москвой.

Если же самолет поднимался над аэростатами, он не мог бомбить город прицельно. Он должен был сбрасывать бомбы куда попало.

Да и «потолок» аэростатный становился выше. В Москве появлялось все больше «тандемов» — двойных аэростатов, которые поднимали железный трос на 4 километра. И тандемы тоже располагались хитро. Командир 2-й дивизии подполковник Эрнест Карлович Биринбаум и начальник политотдела дивизии подполковник Дмитрий Алексеевич Захватаев были испытателями первых советских аэростатов, отлично знали их силу и умели ее использовать.

Были в Москве и тройные аэростаты — триплексы, которые поднимали железный трос почти на шесть километров.

С 1943 года Нина Волженина поднимала на своем посту тандем. Но это было вовсе не просто — каждый вечер поднять аэростаты, каждое утро спустить их, каждый день подкачивать в них водород.

Очень многие москвичи помнят, как в военные годы по широким московским улицам шли аэростатчицы. Во все концы города, порой за десятки километров, пешком, в любую погоду — в ливень, в мороз — вели они громадные, слоноподобные, наполненные водородом газгольдеры, по 125 кубометров газа в каждом. Аэростаты были прожорливы, каждый день требовали подкачки, потому что водород просачивался через оболочку.

Одной из этих девушек была тагильчанка Нина Волженина. Как и все аэростатчицы, она шла по улицам медленно, степенно, вроде бы даже торжественно. Потому что нельзя было спешить.

А хотелось ей идти быстро, хотелось бежать, чтобы поскорее привести газгольдер на место. Потому что он безжалостно тянул вверх, и затекали руки. Потому что его канаты сдирали кожу с ладоней. В первые месяцы службы Нина почти не снимала рукавиц, даже в июльскую жару. А потом руки у нее стали твердыми, мозолистыми, совсем не женскими.

Придя на свой пост, девушки обычно валились с ног от усталости. Но отдыхать было некогда. Надо было заправлять аэростаты. Немедленно. Иначе потом не успеешь поспать отпущенные тебе два-три часа в сутки. Ведь вечером, к сумеркам, — снова на пост. На всю ночь, до утра. А утром, чуть свет, — снова за газом. Через всю громадную Москву пешком, в любую погоду.

Аэростатная служба требовала большой физической силы и выносливости. Слабеньких девушек на нее не брали.

Но бывает ведь еще и слабость духа… Слабые духом не выдерживали трудностей этой «тихой» службы.

Когда Нина Волженина узнавала о таком, она прежде всего удивлялась.

Конечно, и Нине Волжениной было нелегко. Но она удивлялась тому, как можно сдаться. Сила, ловкость и удивительная выдержка, воспитанные у Нины многолетними спортивными тренировками, сделали свое дело. Она совершенно точно знала, что вынесет все — абсолютно все, что потребуется Родине.

Быстрее многих Нина стала отличной аэростатчицей. И, наверное, именно поэтому недолго пробыла на своем первом посту. Ее вызвали вскоре в штаб полка и направили на дивизионные курсы младших командиров.

Она была единственной женщиной на этих курсах.

Занятия шли за городом целый месяц.

А потом, в сентябре 1942 года, Нине присвоили звание сержанта и назначили ее командиром аэростатного поста в саду имени Баумана.

Это был первый в дивизии — и едва ли не второй в Москве — аэростатный пост, которым руководила девушка[11].

Командовать девчатами трудно — это все знают. Однако у Нины получалось. Потому что она была неизменно доброжелательна к своим бойцам. Потому что природное добродушие и высокое уважение к человеку вообще ни разу не позволили ей унизить или обидеть своего подчиненного.

И в то же время дисциплина на посту, как и положено, была крепкая, армейская.

Пост Волжениной быстро стал образцовым и оставался таким до конца войны.

Командир дивизии подполковник Биринбаум наведывался на этот пост особенно часто. На первых порах — каждый день. И все присматривался, чем отличается этот пост от других.

Пост, действительно, отличался предельной чистотой, аккуратностью, точностью несения службы.

Слева направо: Анастасия Васильева (1942 г.), Рая Бережнева (1942 г.), Зоя Евдокимова (1943 г.).

На аэростатном биваке (1943 г.). Крайняя справа — Маша Иванова.

В общем, командир дивизии убедился, что девушкам можно доверять. И уже через несколько месяцев московские аэростатные посты стали один за другим переходить под командование уральских, ивановских и московских комсомолок. А бывшие командиры-мужчины уходили на фронт.

В аэростатном отделении, которым в саду имени Баумана командовала Нина Волженина, служила ленинградская комсомолка Вера Гукова, уходившая в армию из Нижнего Тагила в группе добровольцев металлургического завода.

В Тагиле Вера и Нина были незнакомы. В Москве они подружились, и дружба эта прошла через всю их жизнь. Она связывает их и поныне.

Армейская судьба еще разделяла их. Нину Волженину перевели командиром поста на Полянку, в Замоскворечье, в аэростатное кольцо, охранявшее Кремль. Вера Гукова служила на постах в районе Киевского вокзала, на Пушкинской площади, на территории Московского авиационного института. К концу 1943 года она снова попала в отделение Нины Волжениной, на Полянку.

Девушки к тому времени сроднились. У них были общие радости и общие горести. И как свою беду, переживала Нина Волженина горе Веры Гуковой, у которой мать и младшие сестры остались на оккупированной врагом территории. А потом Вера радовалась, когда после освобождения Калининской области выяснилось, что мать и сестры живы. Вместе с Верой радовалась Нина Волженина.

И обе горевали, когда Нина получила из Тагила сообщение о том, что ее жених Виктор пропал без вести.

Все же и после этого Нина ждала: мало ли какие случайности бывают на войне?.. Она ждала даже после войны, до тех пор, пока не узнала, что Виктор погиб в партизанском отряде.

…Отличная воинская служба Нины Волжениной была отмечена правительственной наградой — медалью «За боевые заслуги». Об этой девушке дважды писала фронтовая газета «Тревога» как о хорошем воине, «мастере аэростатного дела» (4 февраля 1944 года), и как о превосходной спортсменке, которая за несколько минут установила в своей части сразу два рекорда — по прыжкам в высоту и в длину (13 августа 1943 года). Нина отличилась еще и на лыжных соревнованиях — заняла первое место в дивизии.

К этой девушке всегда тянулись подруги — и на Высокогорском заводе, и в армии, и после войны.

И даже сейчас, если заговорить в Нижнем Тагиле о защитницах московского неба, немедленно спросят:

— А у Нины Александровны вы были?

Она никогда не рвалась вперед — разве только на спортивных соревнованиях. А жизнь упорно, раз за разом ставила ее в первую шеренгу. И оказывалось, что Нина тут на месте и как воин, и как спортсменка, и как человек.

Нина Двойникова, диспетчер с Высокогорского механического завода, была зачислена в 1-й отряд 9-го (позже 7-го) аэростатного полка. Командный пункт отряда размещался в здании кинотеатра «Колизей», у Покровских ворот. Здесь же, возле «Колизея», был расположен один из аэростатных постов. На нем Нина Двойникова начинала свою службу.

В то время, когда Волженина заканчивала курсы младших командиров, Нина Двойникова училась на курсах мотористов аэростатных постов. Эти курсы окончили десять девушек. И Нина Двойникова первая из них применила свои новые знания в деле. Осенью 1942 года она стала помощником моториста (а позже и мотористом) аэростатного поста, расположенного на Трубной площади. Это был один из первых в Москве постов, мотористом которого стала девушка. Причем это был нелегкий пост, потому что на Трубной площади поднимали два аэростата — тандем. И, следовательно, у моториста была двойная нагрузка — ведь оба аэростата поднимаются на одной лебедке, на одном тросе.