Итак, при самом плохом развитии событий, нашими противниками станет десяток стражей, примерно вдвое больше послушников и Идол Тион. Естественно, не считая самого босса, Ю'Бериона. При этом девочек будут стараться захватить живьём, меня же, скорее всего, попытаются убить без церемоний. Так же, не стоит забывать, что гуру братства Спящего — по сути местный аналог ментальных магов. Для них наслать сон — раз плюнуть. Остаётся рассчитывать только на заверения паладина, что подобная магия творится не мгновенно, требуя предварительной жестикуляции, и распространяется недалеко, всего на несколько метров от колдующего. Если всё обстоит именно так, то ничего, прорвёмся.

Засаду из рудокопа и паладина мы разместили чуть ближе ко входу в лагерь, чем расположена бывшая пещера кротокрысов, под самым склоном. Аделар с Гилбертом укрылись за лежавшим чуть в стороне от скальной стенки большим камнем. Мы помогли им зарядить и удобно разложить все оставшиеся у нас в наличии арбалеты, получилось по полтора десятка на каждого. Кроме того Гилберт, бывший охотник, взял с собой «Лук конника», и полсотни стрел к нему. Отсекающая засада была подготовлена, суметь бы ещё до неё, при необходимости, добраться…

Если что, то из храма мы планировали прорываться не через главный вход, а через арку, которая слева от входа в храм, форсировав небольшой водный залив, сплошь заросший ряской. Правда, эту арку охраняло два стража, но у них на вооружении не было метательного оружия, одни только двуручники. Преодолев залив, мы выходили на берег как-раз напротив засады, которая должна будет отсечь преследователей болтами. А там всё просто, немного пробежаться вдоль скалы — и мы в густом лесу. В нём нас искать не перспективнее, чем иголку в стогу сена.

Полчаса спустя я с девочками вошёл в Болотный лагерь через главный вход. Организация этого визита была, конечно, бесконечно далека от, известного в земной истории, триумфального восшествия Клеопатры в Рим. Но реакцию у местного населения вызывала очень похожую. Проще говоря — местные обитатели пялились на нашу маленькую процессию, как на нечто диковинное донельзя. Вон, взять хотя бы того послушника в среднем доспехе, выпучившего глаза и приоткрывшего рот в немом изумлении. Он даже сигарету с болотником выронил на землю, так и не заметив этого. По мере нашего продвижения подобные картины повторялись с завидным постоянством. Даже вспомнился старый рекламный слоган из прошлого мира — «Шок — это по нашему».

Ко всему прочему я шёл сегодня далеко не по кратчайшему пути, а старательно обходил места возможных встреч с гуру. Пристальный взгляд Идола Намиба, привычно стоящего на входе, мне очень не понравился. Прицеливающийся такой взгляд, неприятный, как у снайпера. Говорящий, казалось: «будешь от нас бегать, умрёшь уставшим». Гуру как будто решал, стоит ли меня пропускать дальше, или прибить на месте. В этот раз мы проскочили, на зачем лишний риск, вдруг у какого-то из гуру нервы сдадут? Вот под впечатлением от этой встречи мы и пошли в обход, как нормальные герои. Кстати да, Лестера на входе сегодня отчего-то не было.

Сира и Фэйт, в своих новых паладинских латах женского образца, действительно выглядели выше всяческих похвал. И не только выглядели. Видимо, особенностью данного мира являлась повышенная адаптация человеческого организма к броне. Мне было с чем сравнивать. Правда, в прошлом мне никогда не приходилось пользоваться латными доспехами, но к подобным извратам вполне можно приравнять армейский опыт привыкания к бронежилету. В моём подразделении, в армейке, пользовали «Корсар-4», полным весом одиннадцать с половиной кило. Прежде чем броник перестал, самим своим наличием, отравлять моё существование, прошёл не один месяц. А здесь и куда более тяжёлая броня осваивалась чуть ли не за считанные часы. Может, это такие выверты всё той же бешеной местной регенерации? Кто знает.

Кстати, о моей собственной броне. Нам, чуть ли не всю предыдущую ночь, пришлось изготавливать надеваемую поверх неё накидку, типа геральдического табарда, но из более плотных материалов. Сира обозвала её «дибадж», мол так у них в старину назывались одеваемые поверх доспехов парчовые халаты. Хм, хоть убей, никак не могу себе представить самурая в халате поверх доспехов, но ей виднее. В любом случае, с помощью ткани и кусков кожи, безжалостно вырванных из пришедших в негодность кожаных доспехов, внешний вид моих излишне приметных лат удалось изменить. И смотрелось всё это рукоделие довольно прилично. Конечно не на уровне лат Ли, или, пока не виденного мной в реальности, Гомеза, но, думаю, не хуже чем у рудных баронов классом пониже. Особенно же меня нервировал короткий багровый плащ, висящий за спиной. Я себя в нём чувствовал каким-то ископаемым римским центурионом, а ещё он несколько сковывал мои движения. Зато лёгкая ткань, наподобие шёлка, была на практике куда менее прочной, чем земной шёлк. При необходимости срочно сражаться или удирать, можно будет одним движением сорвать эту тряпку, игнорируя завязки.

Радовало только то, что вслед нашей процессии не потянулась толпа зевак. Поглазев нам вслед, встречные сектанты вскоре опять возвращались к своим, прерванным нашим появлением, занятиям. Но всё равно, я уже начинал жалеть, что поддался зову своего авантюризма.

Пройдя по кривым тропинкам и множеству дощатых мостков над протоками, мы наконец-то вышли на мощённую булыжником храмовую площадь. Тут же, что стало уже почти привычным, на нас дружно уставились несущие здесь караул стражи, и хаотично снующие, по непонятным для посторонних делам, послушники. Правда, не все. Медитирующие вокруг постамента с колдующим учителем ученики Идола Тиона по прежнему пребывали в полу-трансе, не отводя своих взглядов от производящего сложные пассы гуру.

Страж внизу лестницы, ведущей в храм, молча пропустил нас, лишь проводив пристальным взглядом. Зато стоящий наверху, у входа, резко шагнул навстречу, сказав, впрочем, без всякой агрессии в голосе:

— Стойте! Я могу пропустить вас на земли храма только с разрешения одного из гуру.

— Мы здесь по личному приглашению Ю'Бериона. Если время для визита неподходящее, можем зайти и в другой раз! — весело ответил я, наблюдая, как со стороны одного из вырубленных в скале проходов к нам бежит человек в одежде послушника. Что же, одно уже можно сказать наверняка — информация здесь передаётся очень оперативно.

О, так это же Лестер! Вот уж не знал, что он вхож к самому Ю'Бериону.

— Привет, Лестер! Тебя можно поздравить с повышением?

Он с сомнением вгляделся в моё лицо, но всё-же узнал. Ещё бы, ведь с нашей крайней встречи не прошло и недели.

— Астор, это ты? Тебя издали вообще не узнать, ни дать ни взять вельможа, барон там или даже граф. Так это в тебе так заинтересован наш глава?

— Лестер, для друзей я просто Ас. Кстати, ты не в курсе, чем Ю'Бериона так заинтересовал именно я? А то, на счёт женщин всё и так очевидно, со мной же ничего не понятно, и это несколько напрягает.

— О, не переживай, дружище. Просто верховный гуру во сне разговаривал со Спящим, и тот что-то ему поведал о тебе. Спросишь сам у него при личной встрече. А сейчас — пойдём скорее, просветлённый давно ждёт вас.

Через левый проход мы вошли вовнутрь храма, выдолбленного прямо внутри скалы. Циклопические угловатые колонны с затейливой резьбой, геометрический орнамент барельефов на стенах, четыре огромные напольные курильницы, с поднимающимся от них к потолку прозрачным дымком… Было в этой архитектуре нечто нечеловеческое, но отличное и от предпочитаемой орками. А вот в курильницах жгли что-то оригинальное, вовсе не болотник, к запаху которого я уже принюхался, пока пересекал лагерь. В этом дыму чувствуется более экзотический аромат, напоминающий запах цитрусовых. Или сирень. Другие ассоциации в голову не приходят. Нет, я не парфюмер, боже упаси. Меня больше интересует то, как вдруг стало хорошо и спокойно, стоило только войти в храм и, в прямом смысле слова, вдохнуть его аромат. Ну, раз я всё это понимаю, значит с критичностью ничего фатального не случилось. Хоть это радует. Могло ведь быть и так, что вдохнул дымка — потерял мозги, возлюбил окружающих настолько, что готов для исполнения их прихотей в лепёшку, за спасибо, разбиться. Точно как Безымянный в игре. А тут, всего лишь, успокоился по шкале Будды на троечку. Слабенькую.