Один из жеребцов, пегой масти, повернулся и с визгом метнулся в сторону, за его спиной ревел раторн. Оказавшись перед перилами, он, не раздумывая, скакнул через них, прямо в плотные ряды кадетов, где лишился своего всадника. Затем, окончательно потеряв всякое соображение, он ломанулся через переднюю дверь в казармы Каинронов. Те кадеты, что выстроились вдоль окон, чтобы понаблюдать за представлением, повыскакивали через них наружу. Изнутри раздавались крики и грохот.

Жеребёнок уже сворачивал в сторону. Джейм, рискуя потерять равновесие, опасно накренилась в седле, почти перевалившись через перила, и перенесла весь свой вес на внешнее стремя, чтобы вернуться на прежнее место.

Они метнулись обратно к всадникам, всё ещё теснившимся посреди квадрата. На этот раз, уже трое сломали ряды и бежали, вопя, перед ними. Череп загрохотал за ними вдогонку. Каинроновские кадеты вцепились в свои вожжи, выворачивая морды своих роняющих пену лошадей к небу, но их уже было ничем не остановить. В таком количестве они вполне могли повалить на землю всю ограду, и неважно, сколько там выстроилось кадетов.

— Эй там, зал. Зал! — закричала Джейм, под аккомпанемент Горбела.

Дверь распахнули. Две лошади метнулись туда, унося с собой своих беспомощных седоков, но третью оттёрли плечом и она проломила барьер рядом с казармами Бренданов, метнувшись в проход, ведущий к южной двери. Её всадник, которого стеной соскребло из седла, остался лежать на земле, моргая ей вслед.

Раторну потребовалось менее двух минут, чтобы очистить квадрат от своих наиболее несерьёзных противников. На поле остались только сам Горбел, его пятёрка Обидин, Хигберт и Досада.

По хриплому крику их лидера, четвёрка ринулись вперёд. Череп скакнул им навстречу, в последний момент свернув в сторону и проскочив между Досадой и Хигбертом. По левую сторону, Досада врезал по круглому щиту Джейм с такой силой, что припечатал его к её плечу. По правую, Хигберт рубанул по её мечу и отправил его в полёт. В то же самое время, жеребёнок резанул лошадь Хигберта по подпруге. Затем они разминулись. Хигберт начал медленно заваливаться вниз, седло и всё остальное. Досада прикрыл его, когда он метнулся к перилам и поднырнул под них. Его лошадь умчалась прочь с квадрата через ворота зала.

На этом закончился второй раунд, подумала Джейм, пока раторн рысил вдоль периметра, выискивая свою следующую жертву. Пока что, их численное преимущество, не позволяло Горбелу или Обидину нанести свой удар. Тем не менее, потерю меча она восприняла почти с облегчением, поскольку это позволило ей получше схватиться за вздыбившуюся гриву жеребёнка для лучшего равновесия. Она уже осознала, что её единственный шанс выжить заключался в том, чтобы удержаться на раторне, а теперь его кровь вскипела и она практически не могла им управлять.

Они снова попробуют поймать её между собой — и смогут ли?

На неё налетел Досада, терзающий шпорами бока своей лошади, высоко привставший в седле, занеся над головой меч. Неприкрытая ненависть, горящая на его лице, ударила её не хуже физического удара. Конечно, ей этот тип тоже не нравился, но она всё же не питала к нему столь бешеной ненависти, как, по всей видимости, он к ней.

У неё в голове промелькнуло лицо Ванта, за мгновение до того, как Тёмный Судья оторвал ему голову. Он тоже видел в ней одну мерзость и личное оскорбление. Что же в ней возбуждает столь ярую злобу? Казалось, что всё, что она делала, становилось кому-то пощёчиной.

Позже пофилософствуешь, подумала он, сжимая гриву жеребёнка.

Меч Досады зазвенел по её щиту, заставляя её руку онеметь по самое плечо. Их кони закрутились колесом, голова к хвосту, пока он дубасил по её защите. За мгновение до того, как она сломалась, раторн погрузил свой носовой рог в брюхо коня и дёрнул им верх, выпуская лошади кишки. Животное дико завизжало, запнулось о свисающие петли своих собственных потрохов и рухнуло вниз. Досада соскочил на землю. Череп сбил его с ног, а затем кинулся следом, пока он катился по земле, преследуя как змею, наскакивая и топча, наскакивая и топча.

Толпа взревела.

Рот раторна полнился кровью. Джейм могла чувствовать её вкус и эту свирепую ярость, что она спустила с цепи, в его венах, в её собственных венах. Ах, это опьянение чьей-то силой, способностью всё убивать, и убивать, и убивать.

Зверь безумия, вот твоё сердце.

За время этой бешеной скачки Джейм прикусила язык и теперь её собственная кровь смешивалась с этим призрачным вкусом (крови). Она с трудом боролась, чтобы освободить свой разум от этой красной дымки, от этой, всё поднимающейся, жажды крови.

В этом ей непреднамеренно помог Обидин, наскочивший на раторна сзади. Череп лягнул лошадь пятёрки прямо в морду, сбрасывая его на землю. Досада использовал это секундное отвлечение, чтобы собраться и подпрыгнуть, пытаясь выдернуть её из седла. Она разделалась с ним оглушающим ударом своего щита. Он упал прочь и перекатился под перила, в безопасность.

Теперь остался только сам Горбел.

Заранее знавший о раторне, Каинрон выбрал для схватки хорошо подходящего, спокойного серого боевого коня, но запах крови возбудил и его. Оба жеребца встали на дыбы, молотя воздух передними ногами. Подкованное сталью копыто серого открыло порез на лишенном брони плече раторна. Горбел стукнул своего жеребца по голове, чтобы осадить его вниз. Зверюги колесом закрутились друг вокруг друга, прижав уши назад и щёлкая челюстями, пока Горбел сокрушал щит Джейм своим. Он подцепил краем своего щита её и вывернул его прочь. Одно мгновение она вглядывалась в его напряжённое, исполосованное потом лицо, отмечая уголком глаза его занесённый меч.

В аудитории наверху Тернослив перегнулась через перила.

— Тернослив, нет!

От силы в голосе Джейм серая лошадь шарахнулась в сторону, лишая Горбела равновесия.

Голова жеребёнка по-змеиному метнулась вперёд и он погрузил свои клыки в горло серого. Тот взвизгнул и попытался вырваться на свободу, но его угораздило угодить как будто в хватку льва и его кровь лилась рекой. Раторн впечатался в жеребца плечом, вынудив его опуститься сначала на колени, а затем на землю. Горбел упал вместе с ним и оказался придавлен его телом.

Лошадь неистово каталась по земле, как будто пытаясь убежать от своей собственной смерти. Горбел издал мычание, которое для любого другого было бы криком. Его нога явственно хрустнула. Умирающая лошадь продолжала метаться.

Джейм одним прыжком соскочила с Черепа и метнулась к Каинрону.

— На помощь! — позвала она через плечо, пытаясь вытянуть его на свободу.

— Я думаю, нет, — сказал Досада, прикладывая нож к её горлу. Затем он внезапно застыл и мешком свалился на землю, когда оголовье меча врезало ему по уху.

— Я думаю, да, — сказал Обидин, вкладывая свой меч в ножны.

Взявшись с обеих сторон, они вытащили Горбела на свободу, освободив его покалеченную ногу. Зазубренный конец кости распорол его брюки в области бедра. Кровь била струёй. Обидин содрал с шеи свой шарф, чтобы использовать его в качестве жгута. Он был слишком коротким. Джейм дала ему свой собственный.

— Вот, держи.

Лазаретский хирург оттолкнул их обоих в сторону и наложил тугую перевязку на разорванную бедренную артерию.

Череп наблюдал за ними с явным любопытством, его жажда крови была позабыта. Мастер-лошадник схватил его за узду и потянул прочь. Они ушли через дверь зала, раторн всё вытягивал шею, чтобы оглянуться назад через плечо.

Горбела унесли в лазарет, как и всё ещё бессознательного Досаду.

Джейм развернулась и обнаружила, что смотрит вверх, в тёмное лицо Коменданта.

— Я потеряла своё оружие, Ран, — с оглушённым видом сказала она.

Он улыбнулся. — Нет, не потеряла, хотя едва ли можно сказать, что ты им очень уж хорошо управляла.

Он оглянулся кругом, на мёртвых лошадей и жеребца Обидина, который стоял пошатываясь, с, по всей видимости, сломанной челюстью, на разбитые вдребезги перила и помещения Каинронов, которые всё ещё оглашались криками и неистовым перезвоном копыт. Пегий, по всей видимости, забрался на второй этаж и отказывался спускаться.