Он уже произносил пирическую руну прежде, у замка Призрачных Земель, чтобы помешать мёртвым подняться. Одним из них, насколько он мог судить, был и его собственный дядя, Гант, однако, это определённо не помешало Серому Лорду и дальше продолжать изводить своего сына.

В душе Торисена есть запертая дверь, а за ней, безумный, шепчущий голос.

Но тёмные[62] поднимались одержимые бессмысленным голодом, а с Золой всё иначе, её интеллект всё ещё сохранялся неповреждённым, только благодаря её силе воли зависнув между жизнью и смертью.

— Ты меня испытываешь.

— Так оно и есть. Ты, возможно, один из Тир-Ридана. Достоин ли ты. чтобы мы возложили на тебя. треть своих надежд?

— Трое знают, я этого не чувствую, но эта идея для меня ещё слишком нова. К тому же, этого может так никогда и не случиться. А Джейм с Торисеном ты тоже испытываешь?

— Джейм, да.

Киндри невольно был поражён; у него самого никогда бы не хватило на такое смелости.

-. пока эту обязанность не взял на себя Тентир. Верховный Лорд испытывает себя сам. пока что с ограниченным успехом. но он, по крайней мере, осознаёт нужду в этом.

Где-то по близости кто-то подавил чихание. Зола шагнула в тени и вытащила оттуда за шкирку Серода, не обращая внимания на его яростные протесты.

— Так-так. серый змей-пролаза.

Южанин оскалился на них и выдернул мантию из хватки певицы. — Змей моей леди, если уж вам так хочется.

— И что ты ей расскажешь. в этот раз?

— Всё, или, по крайне мере, всё, что я смог расслышать, что не так уж и много. Ей не нужен ни один из вас. У неё есть я.

— Она также нуждается во всём, что мне удастся для неё обнаружить, — мягко заметил Киндри.

— Нет, если я найду это первым.

— Так ты подслушивал снаружи травяного сарайчика.

— Ну, разумеется, да, правда не то чтобы от Индекса было много проку. Моря, что из пресных становятся солёными, а потом обращаются в песок — ба, тоже мне.

— Послушай. крысёныш. Твоя хозяйка должна знать. но всю истину целиком, а не жалкие крохи. вроде тех, что сумел собрать ты.

Серод вызывающе выпрямился. — Тогда расскажи мне, если это так важно. Я, вероятно, увижу её раньше вас.

— Зола? — Киндри вопросительно посмотрел на певицу.

Зола в раздумьях пожевала губу. Часть её оторвалась и была рассеяно сплюнута через стену. — Нет, — сказала она наконец. — Эта история. только для вас троих. Ты. увидишь свою кузину достаточно скоро. А ты, коротышка. обдумай опасность использования неполноценной информации.

— Серод. — Киндри коснулся его плеча и заглянул в неистовые глаза неряшливой дворняги[63], которая была образом души Южанина. На мгновение ему показалось, что зверь сейчас вцепится ему в горло. Однако, за этой яростью он распознал также и оцепенелую пустоту. — Ты должен оставить что-нибудь и другим. Джейм приняла тебя к себе на службу, но чем сильнее ты за неё цепляешься, тем сильнее она будет отталкивать тебя прочь.

Плечо под его рукой напряглось, а потом обмякло. — Да. Всё верно. Я знаю, что она в общем-то никогда и не собиралась меня привязывать. Это просто случилось.

С этим он повернулся и зашаркал прочь.

Зола рассматривала Киндри остекленевшими, мёртвыми глазами, в которых до сих пор что-то мерцало. — Я вижу. что ты умеешь убеждать. не раня. Подобное не относится к. моим талантам.

Целитель вздохнул. — В его глазах я видел самого себя. Мы, Норфы, похоже можем при необходимости жить без своего дома, но не друг без друга. Вы закончили меня испытывать?

— На данный момент, да.

— Хорошо, — сказал Киндри и ушёл.

Между 120-м днём зимы и 1-м числом весны

Джейм проснулась с уже знакомым чувством тяжести у себя на груди. Одеяло там шевелилось от чего-то большего, чем просто её дыхание. Приподняв его за уголок, она оказалась нос к носу с треугольной головкой и чёрным, мерцающим, раздвоенным язычком. Меж её обнаженных грудей сонно извивались золотые витки. Но, по крайней мере, глаза болотной гадюки были своего обычного, огненно-оранжевого оттенка; Джейм подозревала, что, когда они становились чёрными, через них глядела Ведьма Глуши.

— Рута, — позвала она, сохраняя свой голос спокойным и тихим. — Это что за глупая шутка[64]?

Её светловолосая служанка вошла в комнату и резко затормозила на пороге, настороженно глядя на змею.

— Это не моих рук дело, леди. Может вам будет лучше, ээ, избавиться от неё?

— Нет, пока я не выясню, почему Эдди здесь.

Или ревнивая подружка Тиммона, Нарса, начала повторяться, или у Тени возникли неприятности.

Она аккуратно подсунула ладони под витки рептилии, чувствуя, как под их тёплой, позолоченной кожей пульсируют мышцы, и перенесла Эдди на кровать рядом с собой.

— Никто не должен сюда за вами входить. — сказала Рута возмущённым тоном. — В ваших покоях вы вне игры.

Вчера был Канун Весны. Завтра будет День Весны. А между ними лежал, не отмеченный ни в одном календаре, промежуток времени, отделяющий старый год от нового. В Тай-Тестигоне его называли Балом Шутов, когда богов низводили до положения их слуг. А здесь, в училище рандонов, подобная судьба ожидала начальство. Вполне возможно, что подобный переворот происходил по всему Ратиллиену.

— Вы же намерены оставаться тут, верно? — настойчиво потребовал Рута. — Если нет, то я кликну вашу десятку, чтобы они поработали телохранителями и не дали никому вас оскальпировать (т. е стащить шарф кадета).

Джейм улыбнулась. Заботясь о достоинстве своего лордана, которое Рута воспринимала как своё собственное, кадетка хотела, чтобы она не ввязывалась ни в какие глупые проделки. Впрочем, судя по тому, что Джейм приходилось слышать о Дне Безвластия[65] Тентира, ей и самой не особо хотелось принимать в нём участие. Она планировала дождаться, пока Рута уйдёт, а потом выскользнуть в окно и провести весь день, тренируясь с Черепом. А теперь ей нужно будет найти Тень. Чёрт.

— Я так полагаю, Комендант собирается окопаться в своих покоях.

— Несомненно. И почему все хотят сыграть свои глупые шутки именно с ним, а он так жаждет испортить всем веселье? Уверяю тебя, однажды такое уже случалось, с боевым лидером Ардетов Аденом.

Джейм припомнила надменного хайборна, с которым она уже сталкивалась во время его визита раньше этой весной и в дни последнего отбора, когда он входил в состав Совета Рандонов. Ничто, даже искупление Стыда Тентира, не сделало в его глазах девушку хайборна достойной звания кадета рандона. — И что тогда было?

— Тогда он служил здесь комендантом и был совсем непопулярен. Считал, что рандоны недостаточно суровы, что они избаловали нас до полного разложения, что в его дни всё было лучше. И тому подобная чепуха. Ну, кадеты согнали в кучу всех пленных саргантов и заставили их петь ему серенаду, а когда он высунул нос наружу, чтобы пожаловаться на шум, кто-то схватил его шарф. Они заставили его прислуживать всем и каждому на завершающем день пиршестве, который они учинили из его собственного потайного склада деликатесов. Это было жуткое свинство, настоящая драка едой, как я слышала. Он так никогда и не простил училище.

Достойная причина, подумала Джейм, чтобы непопулярные офицеры постарались как можно меньше попадаться на глаза. Она слышала, что другие, более добродушные, частенько принимали участие в забаве, при условии, что бродячие шайки кадетов поймают их и сумеют стащить их шарфы, гарантируя, таким образом, их покорность. Сарганты и главные десятники также могли стать законной добычей для всех, кто стоял ниже них по званию.

Лёгкий стук в дверь возвестил прибытие Шиповник, в компании стопки бумаги. Джейм набросила на Эдди одеяло и принялась одеваться.