— Я думаю, это дочь Адрика, Леди Дистан, вероятно возвращается домой после визита к своему сыну Тиммону в Тентире. А чего ради она так спешит, я понятия не имею.

Они встали лагерем недалеко от дороги на короткий ночной отдых и оказались между Глушью и Призрачной Скалой к полудню следующего дня.

Пока что, тут не было и следа эксперта летописца.

С другой стороны, Холли был вне себя от радости от их прибытия.

— Ты только погляди на это.

Он махнул рукой в сторону спорной территории. Прежде она была большой равнинной областью, окружённой излучиной Серебряной. С обеих сторон её клещами стискивала пара крутых утёсов, усеянных гниющими пнями. Эти скалы принадлежали Рандирам. Однако, крайняя макушка северного утёса обвалилась в реку, отведя её в сторону и направив через горло петли шириной в несколько сотен футов. Даниоры удерживали западный берег нового разреза, пока Рандиры осторожно перебирались на ту сторону старого русла, питаемого теперь только стоком из крепостного рва Глуши, и, похоже, вполне могущего превратиться в старичное озеро. Между старым и новым потоками лежал глубокий луг, в данный момент заполненный речным илом, но уже демонстрирующий зелёные стрелки сочной травы.

— Поле всё ещё слишком грязное для боя, — добавил Холли, — иначе мы бы уже давным-давно вцепились бы друг другу в глотки.

— Лютый, погляди как обстоят дела выше по течению, — сказал Торисен волверу. — Уайс, можешь быть пока свободной. Холли, у тебя не найдется достаточно досок, чтобы построить платформу под шатёр?

Таким образом, Верховный Лорд поставил свой лагерь между обоими войсками, прямо в центре грязного поля, очень ненадёжно, на зыбкой, сочащейся водой земле, проложив туда дощатые дорожки.

— По крайней мере, никаких следов заражения шваппами, — заметил он Рябине. — Мне кажется, что корни травы слишком жёсткие для их зубов.

— Возможно. Хотя эти твари могут прогрызться даже сквозь сплошную кость. Просто держись подальше от болота.

Лорд Даниор и представитель Лорда Кенана встретились в приёмном покое палатки уже в сумерках, но радушного ужина, на который рассчитывал Торисен, у них не получилось. Его так же расстроило и то, что сам Лорд Рандир не присутствовал. Его делегат оказался лощёным хайборном по имени Чахотка[112] с золотым кольцом в одном ухе и заострёнными зубами, что указывало на его одновременную присягу Леди Ранет. Торисен уже слышал о том, что политика дома Рандиров была сложной и нестандартной, но так же и то, что сын с матерью обычно не расходились во мнениях. Он снова задумался о клятвопреступниках Норф, вроде сарганта Вороной, что после падения Ганта нашли себе пристанище в Глуши. Кому же из Рандиров они принесли свою клятву верности?

Чахотка пригубил своё вино. — Изысканный урожай, милорд. Из ваших собственных виноградников?

— Едва ли, поскольку у меня их нет. Оно из Южных Земель.

— А, верно. Мы слышали, что запасы Бренданов позволили вам пополнить свой погреб.

Улыбка Торисена угасла. Не стоит позволять Рандиру совать свой нос в его долг перед Бренданом — или, скорее, того перед Торисеном.

— Лично я, — сказал он, — предпочитаю сидр.

— Как и Лорд Брендан. Мы можем продолжить? По нашему мнению, всё довольно просто. Серебряная всегда служила в качестве границы между замками, так что граница меняется вместе с рекой, что вы и можете увидеть. — Взмахом руки он указал на бурлящий канал. — Ваши возражения, милорд?

Холли опустил свой кубок. — Эта пойма принадлежала нам на протяжении поколений. Мы превратили её в богатейший источник сена и такой она остаётся и сейчас.

— И всё же наводнение смыло прочь все ваши дамбы.

— Как и много раз до этого. Мы всегда всё восстанавливали.

— А река когда-нибудь раньше менялась так сильно? — спросил Торисен.

— Никогда. Северный утёс всегда отводил её в сторону, а последующее понижение уровня земли направляло её к востоку, как вы можете видеть по старому руслу, пока она не возвращалась обратно на запад, заворачивая вокруг южного утёса. Если бы Рандиры не порубили весь лес на этих скалах, то они бы теперь ни за что не обрушились.

Чахотка изучал свои ногти. — Так ты винишь во всём нас?

Холли ответил злобным взглядом. Хотя он имел дело с Рандирами всю свою жизнь, он не мог сравниться с ними ни в хитрости, ни лоске.

Довольно скоро Чахотка ушёл, понимая, что им придётся дожидаться экспертного заключения.

Холли уставился на залитую лунным светом землю, мерцающую серебром под сверкающим водяным покровом. — С этого поля мы получали большую часть всего нашего сена, — сказал он уныло. — Даже не знаю, сможем ли мы пережить без него эту зиму. Ты думаешь, всё безнадёжно, верно?

— В данный момент я не вижу, что я мог бы поделать, — сказал Торисен. — У Рандиров хороший аргумент. И всё же они хотят, чтобы их претензии признала и утвердила остальная часть Верховного Совета. Быть может, учёный Тришен всё же даст нам какую-нибудь зацепку.

— А если нет, то ты тоже окажешься в неприятной ситуации, верно? Я твой дальний родственник. И ты должен быть способен отстаивать мои интересы.

— Я постараюсь, если смогу. — вздохнул Торисен. — Возможно, лорд вроде Калдана и может позволить себе тиранить своих соседей — будем считать, что он просто не знает, как вести себя по-другому — но в случае Верховного Лорда, это будет воспринято как признак слабости.

На этот раз пришла очередь вздыхать Холли. — Да, конечно, я знаю. Я надеюсь, ты понимаешь, что твоё смещение или смерть может ввергнуть Кенцират в сущий хаос.

Торисен замолк и поразмыслил над этим. Он полагал, что это вполне могло быть правдой, учитывая то, что другим чистокровным Норфом в Кенцирате была только его сестра Джейм. Если он падёт, осмелится ли кто-нибудь предложить её в качестве Верховной Леди? Это казалось маловероятным, если только за неё не встанут рандоны. Его пронзила волна ревности. Они могут. так же, как поддержали его? Не совсем. Она уже почти стала одной из них, а он им никогда не был.

Изложив свои опасения, Холли удалился обратно в Призрачную Скалу.

Торисен постоял некоторое время, разглядывая сверкающие огоньки замков по обе стороны от него, каждый возвышался в своей узкой долине, а затем отправился спать.

Что-то разбудило его в последние, предрассветные часы ночи: всплеск, приглушённый вскрик. Под койкой зарычал волвер, а Уайс вскочила на ноги, уши торчком.

Торисен встал, в одной руке нож. За наружным клапаном палатки он обнаружил Бурра, Рябину и большую часть своего эскорта, остальные, по-видимому, охраняли заднюю часть шатра.

— Что? — выдохнул он в ухо Рябины.

Кендар в ответ только дёрнула головой, всё ещё напряжённо прислушиваясь. Луна или уже зашла, или затерялась в облаках, так что было очень темно. Ни Глушь, ни Призрачная Скала не выделялись ничем, кроме звёздной пыли тусклых огней, которых едва хватало на то, чтобы отличить громаду каждой крепости от окружающей её долины. Парусину палатки волновал слабый ветерок.

блууп. блууп, блууп.

Наблюдатели невольно поёжились. Всё новые булькающие звуки приходили со всех концов луга.

— Похоже я слишком поторопился, заявляя об отсутствии шваппов, — сказал Торисен.

— Но кого они преследуют? — нервно спросил молодой стражник.

— Мы выясним это утром, — сказала Рябина, — или же нет. Шваппы не многое после себя оставляют. А между тем, никто не должен покидать платформу. Мой лорд, вам лучше вернуться в постель. Завтра будет долгий день.

Торисен молча уступил, но так и не заснул. Он мог слышать тихую перекличку стражи между собой по всему периметру палатки и шуршание их ног о деревянный настил. А под покровом этого фона, с промокшего луга приходили тихие, незаметные звуки, как будто кипел огромный котёл.

блууп, блууп, блууп.

Ближе к рассвету они наконец стихли.

Торисен выглянул наружу и обнаружил Холли уже на платформе, несущим с собой корзинки с завтраком. Они вместе оглядели поле, усеянное теперь полудюжиной клякс, окружённых кругами растёкшейся крови.