Торисен, однако, слышал в его голосе явное нежелание, мастер-искусник колебался, идти ли ему на компромисс.

— Нет, — сказал Тори, — продолжай использовать все, что тебе доступно, смешивая сырьё со старым стеклом, чтобы растянуть его в единое целое, как ты и делал до сих пор. Возможно, эта работа для нескольких поколений, но это — хорошее начало.

Марк бросил на Торисена быстрый взгляд из-под своих лохматых, опалённых бровей. — Я заметил кое-что ещё. Путешественники сообщают о том, что недавние дождевые паводки снова изменили русло Серебряной, особенно на участке между Призрачной Скалой и Глушью. Погляди: прежде река делала здесь несколько петлевых извивов[105], но теперь вода срезала горловину самого большого из них и потекла напрямик.

— Ну будь я проклят. Так вот о чём говорил Холли. Сегодня утром я получил от него послание, в котором он жаловался, что Рандиры посягают на его земли там где их речная граница изменилась. Ну, разумеется, он расстроен: эта петля окружает самую богатую речную пойму во всех его владениях.

В состоянии возбуждения Холли имел склонность карябать как курица лапой. Карта разъяснила то, что не смогли передать его письмена.

— Я так понимаю, Рандиры заявили права на всё, что лежит по их сторону реки, — сказал Марк. — Это может вызвать проблемы?

— А как же иначе? Рандиры вклиниваются везде, где только можно, а Даниоры слишком малы, чтобы дать им нормальный отпор. Об этом придётся побеспокоиться мне, — и надеяться, что у меня достанет авторитета, чтобы заставить их слушать. — Но послушай, — озадаченно продолжал он. — Эти изменения только-только случились. Как ты догадался внести их в карту?

Марк пожал плечами. — Я этого и не делал. Они случились сами собой.

— Ты имеешь в виду, что готовое стекло снова потекло? Как такое возможно?

— Будь я проклят, если знаю. Если хотите знать моё мнение, так во всём этом проекте есть нечто магическое. Я имею в виду, ну разве можно так просто изготовить из пригоршни песка, соды и извести хотя бы даже простое стекло, не говоря уж о чём-то вроде этого? — Он указал на растущие просторы стекла, неуловимо мерцающих огнём в последних отсветах сумерек. — В нём могут заключаться возможности, о которых мы не могли и мечтать. Вы ещё не пытались на нём гадать?

Торисен раздражённо потряс головой. — Всё, что я получил от этого, так это плохие сны. Я смотрю на лагерь Южного Воинства и что я вижу? Харн, одетый в розовое платье. Можешь представить себе такое!

— Эй, Тори!

Пришёл крик из лестничного пролёта, а следом за ним появилось мохнатое, ухмыляющееся лицо волвера Лютого[106]. Из-под стола раздалось гулкое рычание. Уайс стрелой метнулась наружу и отбросила гостя обратно к лестнице. Они оба с визгом покатились вниз.

Торисен ринулся вслед за ними.

Внизу, в зале посмертных знамён, серый и белый мех крутились по плитам пола, рыча и лязгая челюстями. Лютый сохранял наполовину человеческую форму, чтобы удерживать юную фурию на расстоянии вытянутой руки. А щенок, похоже, отрастила свои собственные недоразвитые руки, которыми она старалась схватить его и затолкнуть в свои мощные челюсти.

— Я проделал весь этот долгий путь от Норы и так-то ты меня встречаешь? Ой!

— Уайс, прекрати! — Торисен закружился вокруг них, не совсем понимая, как же ему вмешаться в схватку.

— В сторону, парень. — Это был Марк с ведром холодной воды, которую он выплеснул на противников.

Они с шипением отскочили в разные стороны. Тори обхватил щенка руками и потащил назад. Жидкая грязь, как и её яростны извивы, сделали её скользкой и увёртливой. Она защёлкнула на него зубами, разрывая его рукава, но не кожу. Её завывания имели ритм и, практически, форму ругательств.

— Я сказал, хватит!

В команде сосредоточилась вся его сила и щенок в его хватке наконец затих, тяжело пыхтя.

— Прости, — сказал он. — Я не знаю, что на неё нашло.

Лютый встал и встряхнулся, проверяя каждую конечность по отдельности, как будто, чтобы убедиться, что они всё ещё прицеплены, куда нужно. — А я знаю, отчасти. Это обычное приветствие волверов Глубокой Глуши[107], чтобы утвердить доминирование. Мы, в Норе, выбираем своих лидеров по их пению. Но наши дикие сородичи доверяют только силе. А ты видел эти руки? Она уже начинает меняться. По мере взросления на сможет принимать всё более и более человеческую форму. И, Тори, учитывая, как её к тебе тянет, я бы, на твоём месте, был бы настороже.

Дверь замка открылась и внутрь вошёл Бурр, несущий закрытый поднос. Он остановился, разглядывая собравшуюся компанию, и сунул свою ношу в руки Марка.

— Я принёс ещё еды.

Вскоре после того Торисен и Лютый расположились в покоях Верховного Совета за пустым концом стола, с чашками оленьего тушенья, свежим хлебом и терпким сидром. Поддавшись на их уговоры, к ним присоединился Марк, пока Бурр оставался стоять упрямым зрителем. Уайс удалилась под стол, чтобы погрызть мозговые косточки.

— Бурр полагает, что без его надзора я ничего не съем, — заметил Торисен, прокалывая печёное яблоко.

Волвер оглядел худое лицо своего друга. — В этом что-то есть. Ты же Норф. Тебя так трудно сохранить живым, и даже ещё труднее убить. И что же портит твой аппетит в этот раз?

— Ничего. Не раздражай меня Лютый.

— Даже так, а? Ладно, ладно. Марк, вот немного разного хлама с края Глубокой Глуши, в добавление к твоему шедевру.

Кендар с благодарностями принял предложенный кожаный мешочек. — А есть какие-нибудь шансы получить сырьё из глубины леса? — спросил он с изрядной долей тоски в голосе.

— Возможно. Ты же знаешь, что мы, обитатели Норы, не слишком-то общаемся с жителями Глуши. И всё же, когда я собирал это мешочек, я услышал любопытную историю. Король Леса разослал разведчиков, в поисках новостей о его отпрыске, пропавшем прошлым летом. Они сказали, белый мех, голубые глаза. Редкая комбинация.

Уайс под столом хрустнула костью.

— Думаешь, наш щенок заблудился?

— Не совсем так. Если она покинула свою стаю, то у неё было на это веское основание.

— Возможно, ей овладело любопытство и она отправилась на исследования, — предположил Марк. — Как и ты в своё время, когда покинул Нору и направился ко двору Короля Крейна в Котифире.

— Я всё же был старше и имел приглашение. Как бы то ни было, моей стаей она не удовлетворилась. Возможно, я для неё недостаточно суровый[108].

— И она запала на меня? Не глупи.

— И не думаю. Я же сказал: волверов Глубокой Глуши привлекает в первую очередь сила. А это ты.

Торисен рассмеялся, но Марк только улыбнулся.

— Ну так что, я должен отправить её к отцу?

— Только, если хочешь, чтобы её убили. Есть ещё одна причина, по которой она могла сбежать. Остальная часть её помёта была перебита, как и весь предыдущий. Лесной Король не желает никаких соперников. Так стало с тех пор, как он пришёл к власти. А до этого он притворялся человеком в Котифире. Я не первый волвер, что принял приглашение Короля Крейна.

Торисен опустил свой нож. По его позвоночнику пробежала холодная дрожь. — Лютый, ты говоришь о Гнашаре?

— Думаю, да. Пока меня не нашли его разведчики, у меня не даже было ни малейшего представления о том, что он вернулся в Глушь, тем более, что он стал там королём. Поэтому я прибыл сюда частично для того, чтобы предупредить тебя, ради щенка. Он неминуемо, раньше или позже, выяснит, где она. А вот придёт ли он за ней, это другое дело.

— Если мне будет дозволено спросить, — сказал Марк, — кто такой Гнашар?

Торисен припомнил это подавляющее присутствие и эти холодные, голубые глаза, большой человек с тенью и зубами волка.

— Когда Король Крейн заболел, он использовал Гнашара как палача и наёмного убийцу, чтобы проредить стадо своих потенциальных наследников.