Чингетай невнятно выругался и зашагал прочь.

— Свежий лосось, в это время года. Я скорее подумаю, что он поймал одну из матерей целого косяка рыб, уже не первый раз возвращавшуюся сюда для икрометания, вот только этот был самцом. С яйцами. Тем не менее, — Бабка Сид понизила голос и доверительно склонилась к Джейм, — для него это было актом отчаянной смелости, выйти на лёд. Он боится глубокой воды во всех её проявлениях, и всегда боялся, с тех пор, как его сестру избрали, ещё когда они оба были детьми.

— Избрали для чего?

— А. — Королева от неё отвернулась. — Вот и моя сестра Анку, лидер дев войны.

Анку, вероятно, была одного возраста с королевой или немного старше; учитывая её обветренное лицо и крепкое, находящееся в хорошей форме тело, было трудно сказать наверняка. Она улыбнулась Джейм. — Я слышала, что ты совсем очаровала мою внучатую племянницу Прид. Она только о тебе и говорит.

— Я этого не заслуживаю.

— Ах, но кто ещё среди кенцир лучше тебя соответствует званию девы битвы, да ещё такой, что сумела сразиться с Речной Змеёй и победить! Прид завидует тому, что кажется ей нашей свободной жизнью.

— Едва ли её можно таковой считать, — сказала Джейм, думая об испытаниях Тентира.

— Ну, мы-то с тобой отлично это знаем. Но Прид помнит о своей матери, которая умерла при родах. Для неё домики деревни воняют рутиной и смертью. Такая жалость для этого симпатичного паренька Хатча, ведь уже она почти подошла к возрасту выбора.

Толпа мерикит зашевелилась. — Вот и наступил пир! — провозгласило множество голосов.

Мужчины поднесли им дымящиеся чашки рыбной похлебки — окунь, щука, пучеглаз[90] и голубой окунь[91] — все плоды зимнего подледного лова, сваренные с последними корнеплодами прошлого сезона. В качестве питья к ним прилагались высокие кружки крепкого эля. Повсюду распространилось шумное, почти лихорадочное веселье. В отличие от предыдущего раза, когда Джейм довелось пировать в их компании, в этот раз мерикиты скорее старались как можно быстрее напиться, чем просто усладить себя.

Один из мужчин, присматривающих за огнём, внезапно встал на колени, вытащил длинную палку, с шишковатыми наростами на каждом конце, и с криком триумфа замахал ею над головой. Мерикиты разразись аплодисментами.

— Кость Сгоревшего Человека, — сказала обрадованная Бабка Сид. — Вероятно, бедренная. Они появляются в наших очагах со времени зимнего солнцестояния. У нас уже есть, наверное, не меньше половины всех костей скелета, сложенных в сторонке и дожидающихся костяных костров Кануна Лета.

Когда он наступит, Чингетай использует их, чтобы магическим образом закрыть границы мерикит; но если хотя бы одна из них пропадёт, как это уже случилось в прошлом году из-за непреднамеренного вмешательства Джейм, то ритуал сорвётся. Подобные моменты жизни холмов были однозначно сложными и запутанными.

— Вы выглядите очень обрадованными, — сказала Джейм королеве, под прикрытием шумной, пустой болтовни. — Неужели опека Сгоревшего Человека в качестве стража границ всецело покрывает все события прошлого года?

— Ох, но так оно и есть. Однако, не то, чтобы он не слабел каждый год в промежуток между сожжением его образа и возвращением костей к Кануну Лета. Мы всегда чем-то рискуем, жертвуя одним из Четырёх, а затем ожидая его воскрешения. Отсюда и важность нынешнего ритуала, призывающего покровительство Съеденной Когда-то.

— Я всё ещё сбита с толку, — сказала Джейм. — Вам нужно специальное дозволение, чтобы рыбачить в Серебряной, но отнюдь не для Серебряной Головы (Истока Серебряной)[92]?

— Водопады озера не принадлежат ни Речной Змее, ни Съеденной Когда-то. С тем, что там плавает, мы встречаемся на свой собственный страх и риск.

— Кроме того, одна из ваших историй гласит, что Девицу съела Речная Змея, а другая, что она застряла на полпути в желудок гигантского сома.

Проходивший мимо них Маслол задержался. — Леди, это мистерии мужчин и не тема для обсуждений или сомнений.

— Тогда ступай дальше, старина, — беззлобно сказала королева, — дабы не оскорблять свой слух нашей пустой болтовнёй.

Шаман пожал плечами и продолжил свой путь к столу.

— Мне будет жаль его когда-нибудь потерять. У него столько здравого смысла, сколько дозволяет его религия, а может даже и больше, как мне кажется. Посмотри, Любимчик Земляной Женщины.

Она вытащила из сумки, что висела у неё на талии, каменную фигурку и передала её Джейм. Та напоминала собой грубый ромб, раздуваясь к середине и сужаясь на концах. Только через несколько секунд до Джейм дошёл смысл нацарапанных на ней линий. Две свисающие груди, обвисший живот и никаких признаков головы, рук или ног, достойных упоминания. все акценты подчёркивали плодородность и фертильность, а не личность, как таковую. — Это Земляная Женщина?

— Её грубая версия, очень и очень старая и совсем, совсем нездешняя. А вот ещё. — Сид макнула пальцем в эль и обвела им три круга, вырезанных внутри четвёртого на поверхности стола.

Джейм поражённо на них уставилась. Хотя это напоминало собой грубое лицо, но его так же можно было считать ещё более грубой, скруглённой версией статуэтки. — Это же иму!

— Так оно и есть. И в те времена, когда Матушка Рвагга ещё только родилась, оба этих символа уже были древними.

Другие девицы, другие судьбы, подумала Джейм.

Понимание пришло к ней сквозь напластования множества истин, затуманивающих друг друга сквозь века. Однажды она спросила Земляную Женщину, кто же всё-таки установил правила, управляющие её переменчивой, эксцентричной натурой и услышала в ответ: «Я не знаю. Они просто есть».

Если она догадалась правильно, то Четверо воплотились в свои нынешние формы где-то три тысячелетия назад, с прибытием в Ратиллиен её собственного народа и их храмов. Но что если образцы, по которым они сформировались, к тому времени уже существовали, столь же многочисленные, как и создавшие их культуры? Это могло объяснить, почему их роли были столь многообразными и зачастую противоречащими. Не удивительно, что трансформировавшиеся Четверо до сих пор пытались разобраться в самих себе и своих ритуалах.

— Ой! — сказала Прид, сидящая за соседним столом. Она уставилась на что-то у себя в руке, что она обнаружила в своей похлёбке. Это была маленькая рыбка, вырезанная из горного хрусталя.

Её друзья отступили назад в растущем круге тишины.

— Ох, правнучка, — пробормотала королева в явном горе. — Только не ты.

Мерикиты встали и бесшумно ликвидировали все следы торжества. Котлы опрокинули в снег, их содержимое закопали. Костры залили водой, столы убрали.

— Рыбка поймана, — побежал по толпе тихий шёпот. — Рыбка поймана.

— Что происходит? — потребовала Джейм, но не получила никакого ответа.

Прид стояла в одиночестве, дрожа.

Бабка Сид завернула девушку в свой белый меховой плащ.

— Будь смелой, дитя, — сказала она. — Ты же знаешь, что кто-нибудь из домика девиц должен был обязательно вытянуть этот жребий.

Прид сглотнула и кивнула, но так и не смогла унять дрожь.

— Жила-была девица, такая прекрасная, такая горделивая, — прошептала она, а толпа ответила:

— И даже сын вождя не достоин её, о нет.

В стороне, Хатч вырывался из хватки друзей.

Джейм открыла рот для протеста, а затем снова его захлопнула. Ей уже приходилось видеть, какой вред могло нанести вмешательство в церемонии мерикит, но милосердные Трое.!

Речной лёд заскрежетал своими кристаллическими зубами. Под ним плавало нечто огромное, намного больше, чем полагалось для такого мелководья. Речная Змея или Съеденная Когда-то? Прид осторожно шагнула на лёд, перешагнув через его грязную прибрежную полоску, судорожно цепляясь за свою накидку.

Её сородичи принялись напевать: «Жила-была девица, жила-была девица.»