— Теперь, когда ты наконец вырос, что ты будешь делать?

Он ответил ей кривой улыбкой. — То же самое, что и всегда: ждать Прид.

В общем и целом, подумала Джейм, он имел счастье жить в обществе, которое давало ему свободу заниматься тем, чем захочется, или отказываться от этого, пока не почувствует себя готовым. Домики мужчин и женщин, похоже, были промежуточным вариантом. Джейм бросила быстрый взгляд на девушку со светло-коричневой гривой, скачущую рядом с ней, и задумалась, перерастёт ли та когда-нибудь своё страстное желание бегать на воле вместе с девами войны. По разумению Джейм, любой должен был или со временем подчиниться общему порядку или рисковать так никогда и не вырасти.

С другой стороны, кто она такая, чтобы осуждать жизнь воинов?

Вот и деревня, на своём огороженном частоколом холме, и аккуратные холмики внутри, обозначающие отдельные подземные жилища. Ма, Да и их девочки-близняшки поприветствовали Джейм от своего порога. Среди мерикит даже две женщины могли образовать семью, после того, как мать решала, кто станет отцом её детей. Другие домикохозяйки махали ей руками. Большинство из них полагало отличной шуткой то, что Джейм была Любимчиком Земляной Женщины и наследником Чингетая, а следовательно, формально, мужчиной.

Бабка Сид ждала её у дверей своего домика, просто великолепная в своём малиново-красном, украшенном золотом, одеянии, с роскошной меховой накидкой, ниспадающей с её голых плеч. Её тёмно-красные волосы, тщательно заплетенные в косы, ярко горели на фоне белого меха. Её окружало сияние женщины, ждущей ребёнка, но пока это было практически единственным признаком её беременности, за которую (к её смущению) была ответственна сама Джейм, как и за беременность ещё с полудюжины домикохозяек.

— Идём, — поздоровалась она с Джейм. — Нам нужно спешить к месту пиршества у Серебряных Ступеней[87].

Джейм слегка огорчилась. Сидение на стене заставило её содрогаться от холода и она с нетерпением предвкушала тепло подземного общего зала. Королева заметила её дрожь.

— Погоди. — Бабка Сид спустилась в свой домик и вернулась с чёрной шерстяной мантией, почти такой же роскошной, как и её собственная. — Подарок, — сказала она, накидывая её на плечи Джейм и не обращая внимания на её протесты.

— Что за Серебряные Ступени? — спросила Джейм, пока они покидали деревню, в сопровождении толпы мерикит, состоящей, по большей части, из женщин и детей.

— Увидишь.

Они прошли порядка мили вверх по течению, по тропинке, пробитой в снегу ушедшими до них мужчинами. В этом районе лёд Серебряной был покрыт глубокими трещинами и перемешан с кусками земли силой несущегося под ним стремительного потока.

К этому времени уже перевалило за середину второй половины дня и солнце начало своё падение через небо к пикам западных гор. Джейм с беспокойством разглядывала всё удлиняющиеся тени. Она не появлялась так далеко на севере со времени зимнего солнцестояния, а ещё меньше её радовало наступление ночи.

— Чем занимаются Сожжённые Однажды, пока их хозяин спит в земле? — спросила она Бабку Сид.

Королева приподняла бровь. — А почему ты спрашиваешь?

— Я видела их во время солнцестояния, с кем-то, кого я совсем не ожидала там увидеть. Кендаром по имени Вант.

— Так-так-так. — Она задумчиво сделала несколько широких шагов. — Возможно, это служит объяснением одной истории. Обычно, от солнцестояния до Кануна Лета гончие Сгоревшего Человека спят. Однако, этой зимой в домике мужчин случилась резня между родичами, один брат убил другого. Такое порой случается, когда погода плохая и все сидят взаперти. Стены давят и смыкаются. Характер становиться раздражительным, а терпение хрупким. Как бы то ни было, мы выгнали убийцу прочь, полагая, что он погибнет от холода; но вместо этого явились Сожжённые Однажды, ведомые тем из них, кто почти не горел, за исключением его глаз. Возможно, это был твой кендар.

— Возможно, — согласилась Джейм, вздрагивая от холода. Ей всё ещё казалось странным, что Вант охотился со стаей Сгоревшего Человека, но пылающая в нём ярость была так сильна, что, по-видимому, пережила смерть от огня. К тому же, он был внуком Грешана, который столь же упорно цеплялся за жизнь.

— Я всё же получу правосудие, или же я получу месть.

Месть кому? Торисену? Чернослив? Ей самой?

— Если так, — сказала Бабка Сид, думая о своём, — то он не доведёт своих товарищей ни до чего хорошего. Они должны спать всё холодное время года, чтобы сберечь свой огонь. Когда они явились за нашим убийцей, они с трудом тащились сквозь сугробы. Если он их не накормит, то я сомневаюсь, что они смогут пережить зиму.

Это звучало очень похоже на Ванта, который так и не научился тому, что руководить это значит так же и служить.

Кроме того, это объясняло, почему он не привёл Сожжённых Однажды на юг, для охоты на свою настоящую добычу: они были слишком слабы.

И всё же, где они теперь? И нужно ли ей их опасаться, как она опасалась другого охотника за виной, Тёмного Судью?

Но на небе всё ещё сияло солнце, да и вообще, разве есть что-то, за что её должна мучить совесть или вина?

Не отвечай на это.

Они миновали несколько водопадов, а затем их каскады стали ярусами вздыматься к кромке обрыва, с которой свисали ледяные наросты. В поле под ними мужчины установили эстакады столов и готовили что-то в огромных котлах, подвешенных над прозрачными, яркими кострами.

— Вот и Ступени, — сказала Бабка Сид. — Взберись на них и узри чудо.

Джейм отыскала вьющуюся тропинку рядом с рекой и принялась карабкаться по ней, цепляясь за голые ветки кустов. Оказавшись на вершине, она вгляделась через закованное в лёд озеро, извивающееся между крутыми, темными горами во мрак ранних сумерек. Лучи зимнего солнца синевато мерцали на льду ближайшего берега, переходя в глубокий зеленовато-синий (кобальтовый) под полосками дрейфующего по нему снега. Сверкающие тут и там искорки отражались от ледяных ручейков и казалось, что ночное небо опрокинулось в океан.

— Это истоки[88] Серебряной? — спросила Джейм, присоединившись обратно к королеве.

— Да. Она тянется через цепь озёр дальше на север, к подножию ледника, лежащего в тени великой тьмы.

Это звучало довольно тревожно, напоминая о Барьере и Тёмном Пороге по ту сторону. Некоторые имели склонность забывать, что они всё ещё были там, просто вне поля зрения.

— Говорят, там водятся черноголовки[89]. Мы пока ещё ни одной не видели. Северные племена рассказывают о рыбе типа миноги, обычной для тех погружённых во мрак ночи вод, что откладывает свои яйца в других рыб и пытается мигрировать вместе с ними, даже когда её личинки выводятся и начитают поглощать своих хозяев. Если они когда-нибудь смогут найти дорогу в Серебряную.

За их спинами расхохотался Чингетай, заставив Джейм вздрогнуть. — Страшилка, чтобы пугать детей. Они даже клянутся, что эти личинки могут оживлять мёртвых. Это ж надо додуматься!

Сид повернулась к нему лицом к лицу и уперла руки в бёдра. — Ты, без сомнения, отличный охотник и налётчик (рейдер), муж-мой-по-дому, но никак не рыбак на льду. Глубины под ним тебя ужасают.

Вождь раздулся от возмущения. Он и в самом деле здоровяк, подумала Джейм, глядя на него снизу вверх и видя, по большей части, только его грудь и нижнюю часть выступающего, бородатого подбородка. И всё же он не вполне соответствовал фигуре Марка, в любом смысле этого слова.

— Меня ничто не пугает! — провозгласил он. — Когда моему больному другу вдруг захотелось свежего лосося, разве я не отправился на лёд и не поймал ему одного? Он так обрадовался, что проглотил рыбу сырьём и таким образом восстановил свои силы.

— Не слишком-то это заметно, — с кривой ухмылкой сказала королева.

Она показала на измождённого человека, слоняющегося вокруг кипящих котлов, как будто его тянул туда его нос. Его глаза казались стеклянными, тело было худым, а живот распух как у беременной женщины. Повара шарахались от него в разные стороны.