Затем Василий Данилович заявляет, что никаких переговоров, только капитуляция. Кребс просит послать прибывшего с ним полковника фон Дуфвинг* к Геббельсу. Затем просит дать связь с рейхсканцелярией и ведет разговор с Геббельсом, который просит Кребса приехать в рейхсканцелярию для обсуждения. Пока немцы совещались, наши войска вовсю били по Берлину. На ряде участков немцы стали сдаваться, выбрасывая белый флаг.

Наша артиллерии к утру 2 мая усилила огонь по Берлину. Затем, около 4 часов утра 2 мая появился полковник фон Дуфвинг и от имени начальника берлинского гарнизона генерала армии Вейдлинга передал его решение о капитуляции войск берлинского гарнизона, а сам со штабом сдался в плен.

Затем явился в штаб к Чуйкову заместитель Геббельса, который сообщил о Геббельсе и его семье, что их нет в живых, а Фриче* готов капитулировать и просил выступить по радио к войскам и населению прекратить сопротивление.

Все наши условия были Фриче выполнены и к 12 часам дня 2 мая Берлин капитулировал.

Утром 2 мая наши бойцы уже окружили рейхсканцелярию и выставили кругом танки. Медленно продвигались все ближе и ближе. Рейхсканцелярия не выходила прямо на улицу, а была в некотором углублении.

Когда мы пошли туда, стрельба уже прекратилась, только некоторые бойцы для уверенности давали короткие очереди.

Внешне рейхсканцелярия ничем не выделялась от соседних домов, только при входе в здание был застекленный купол, в стенах которого большие окна. Кругом здания валялись стекла и рамы, и было много воронок от артиллерийских снарядов. Видно <было>, что артиллеристы постарались.

Когда вошли в помещение, то оказалось, что в купол попал тяжелый артиллерийский снаряд, который разорвался под полом и вырвал весь пол. Остались лишь небольшие, с полметра шириной кромки у стен.

Держась за руки, мы прошли по этим кромкам в небольшой, но широкий коридор, который закончился просторным, длинным залом с высоким, метров 12–15, потолком. Стены зала были отделаны мозаикой с изображением крестоносцев и других рыцарей. Справа в стене была невысокая дверь, которая вела в зал таких же размеров, но расположенный перпендикулярно.

Осмотрев пустые залы, мы вышли в соседнюю большую комнату. У окна, выходящего в парк, стоял массивный мраморный стол, как мы потом узнали, за которым работал Гитлер. Из этой комнаты выходила налево просторная комната, а направо небольшой коридор с тремя ступенями вверх.

На ступенях лежал, распластавшись, труп мужчины в черном костюме с жилетом. Когда мы подошли ближе, я сразу же решил, что это Гитлер. Черные волосы свисали на лоб, с усиками, все как на портретах Гитлера. Я про себя подумал, что мне везет. Сразу нашел то, чего ждал 4 года. Хоть мертвый, но Гитлер.

Оставив своего офицера у трупа, я поднялся по ступенькам и вышел в большой парк с редкими, толстыми деревьями, многие из которых были поломаны взрывами авиабомб и <было> много глубоких воронок.

Пройдя метров 30, мы подошли к глубокой воронке, и нашим глазам представилась следующая картина: посредине воронки веером лежали 35–40 офицеров СС в форме. У некоторых пистолеты зажаты в руках. Стрелялись по-разному. Кто в голову — тот в крови, кто в сердце — крови не видно.

Мы стояли и рассуждали — и тут у немцев проявилась дисциплина, все по команде старшего застрелились, лишь бы не достаться русским, которым они больше всех принесли несчастья и которых боялись. Вышколенные эсэсовцы струсили встать перед правосудием народов.

В конце сада мы увидели человека, который ходил с палкой. Позвали его к себе. Подошел старый сгорбленный мужчина 65–70 лет, с блуждающим видом. На задаваемые вопросы отвечал медленно, со скорбью в голосе.

Повели его к трупу, лежавшему на ступеньках. Я спросил: «Фюрер?» Он ответил: «Нет, фюрер старше». Мне стало неприятно, что мы ошиблись. Вглядевшись в лицо трупа, мы убедились, что ему лет 45–47, в то время как Гитлеру было 56 лет.

(Тут я сделаю некоторое примечание к записям моих дневников, которые до сих пор приводил.

В 1945 году и позже я неоднократно видел в газетах и журналах фотографию этого «Гитлера» в разных позах. Даже один корреспондент притащил его в воронку, где лежали застрелившиеся офицеры СС, и на их фоне преподнес читателям этого «мертвого Гитлера». Другой сделал не менее оригинально. Половину этого трупа «Гитлера» прикрыл немецким знаменем со свастикой и поместил в газетах фотографию.

В общем, этого «Гитлера» так затаскали журналисты и корреспонденты, что уже в описании некоторых указывалось, что «труп Гитлера извлекли из котлована в рваной одежде» и т. д.).

Огорченные неудачей, что труп не был Гитлером, мы вновь пошли по парку. У противоположной каменной стены парка мы увидели бетонную сигарообразную колонну, высотой 3 метра, со шпилем наверху.

Когда подошли ближе, то колонна оказалась радиостанцией с антенной наверху. В пяти метрах была невысокая постройка с крышей, со ступеньками вниз, откуда жалил густой едкий дым. Мы спросили у старика, что же это за сооружение. Он нам монотонно ответил: «Бункер фюрера».

Нужно сказать, что наши неоднократные попытки выяснить у этого старика что-либо существенное, интересующее нас, были безуспешными. Он как-то безразлично смотрел на нас или отвечал невпопад. Я не исключаю умопомешательство в результате пережитых дней бомбежки и самоубийств его начальников. Видимо, после падения Германии на него уже ничто не производило впечатления.

Мы все же, переждав немного, решили спуститься вниз, по ступенькам с фонариком, держась за руки. Спустившись ступенек 8, была площадка, а затем поворот в обратном направлении, еще столько же ступенек вниз. Это, очевидно, сделано для спасения от взрывной волны. Стены бункера бетонные, толщиной до 1 метра, грубо отделанные.

Войдя вниз, мы увидели длинную комнату метров 15 и шириной 5 метров, в конце которой горели обрывки бумаг. Слева у стены были сделаны тесовые нары в два ряда. На верхней полке лежали 4 мертвых девочки в возрасте от 4 до 13 лет (а не 5 и не 6, как пишут журналисты). Вид их был довольно естественный, они словно спали.

Напротив нар был короткий коридорчик, из которого было два входа слева в маленькую, метров 6, комнату, где стоял парикмахерский стул и приспособления для завивки волос, а справа тоже небольшую комнату, где стояли кровать и обтрепанный диван.

Во всех комнатах валялись сожженные бумаги и тряпки. Мы быстро поднялись наверх подышать воздухом. И нас постигла вторая неудача. Я все же думал, что в бункере мы найдем труп Гитлера, но и там его не было. Я приказал трупы девочек вывезти.

2 мая я еще раз побывал в рейхсканцелярии, но ничего нового нет. Ночью 2 мая немцы по радио передали, что прекращают военные действия и высылают парламентеров.

Утром (3 мая) мне доложили, что задержан заместитель Геббельса по пропаганде Фриче, поэтому решил с ним поговорить на месте, в рейхсканцелярии, и расспросить все, что он знает.

Когда мы приехали в рейхсканцелярию, там уже был Фриче. Это выше среднего роста немец, седоватый, лет 50, прилично одетый. Держался спокойно, и не чувствовалось, что он признает себя в чем-либо виновным.

Я решил с первых слов показать ему, что он один из главных виновников истребительной войны, развязанной Гитлером, поэтому довольно сухо сказал: «Так это вы по радио вдохновляли немецких захватчиков до последних дней, заявляя, что на фронте у вас временные неуспехи, что скоро дела поправятся, так как появится новое секретное оружие». Фриче улыбнулся, подобострастно закивал головой и сказал: «Что же нам было делать, когда вы уже вступили на территорию Германии».

Я мысленно взял на заметку, о каком это он секретном оружии говорил, и задал несколько вопросов, в числе их о секретном оружии. Фриче ответил: «Мне шеф, доктор Геббельс, подробностей не говорил!» Ну, думаю, это ты врешь![293]

Затем мы пошли к бункеру и спустились вниз, где он рассказал, что Гитлер последние дни из этого бункера редко выходил в рейхсканцелярию, больше отсюда «руководил» войсками, так как американская авиация часто бомбила рейхсканцелярию. Я добавил, что русская авиация так же нередко вас посещала. Он молча закивал головой.