Мой взгляд переместился на Роджера. Он ехал на своей лошади — большом скакуне, который вел себя плохо, но был хорошим тружеником. Скакун загонял скот, из-за чего Роджер выглядел так, будто просто вышел прокатиться.
Я задрожала, когда из амбара вышел Броди с огромным ножом в руках. Я знала, он ждал, когда приведут еще одну корову, чтобы убить ее настолько по-человечески, насколько это было возможно.
Два дня назад мы все сидели вокруг стола, укутанные в одежду, как эскимосы, и ужинали. Радио было включено, заняв почетное место посреди стола. Это был наш новый вид развлечения.
Из маленького радио доносился дребезжащий голос мужчины, заполняя тишину на кухне.
— Войска правительства прочесывают сельскую местность, конфисковывая весь домашний скот. Крупный рогатый скот разделывают на мясо, чтобы накормить голодающих. Лошадей тоже забирают, разделывают на мясо для американской кавалерии. Все, кто откажется отдать скот, будут арестованы. Хозяева ранчо, примите к сведению.
Мы перестали есть, чтобы послушать. Одно слово застряло у меня в голове — конфисковать.
— Я повторяю, нам сообщили о том, что американское правительство конфисковывает весь домашний скот в целях снабжения мясом. — Радиопередача исчезла в помехах, остальные новости исказились.
Броди потянулся, чтобы стукнуть по аппарату — это его представление ремонта. Хотя в этот раз не сработало. Аппарат скончался.
Гэвин отложил вилку, забыв про небольшое количество еды на тарелке.
— Пап? — спросил он, смотря на своего отца в ожидании указаний.
Роджер запихнул в рот несколько консервированных помидоров и тщательно пережевал. Я прямо видела, как завертелись его мысли, пока он обдумывал наше положение. Проглотив, он молча отложил вилку, сложил на столе руки и взглянул на нас.
— Когда я был еще ребенком, моя прабабушка рассказывала мне о Великой Депрессии2. Она рассказывала, как правительство изымало весь крупный скот со всех ранчо в Оклахоме и Техасе, чтобы взять под контроль взлетевшие цены на говяжье мясо. Услышав эти новости, прадед и прабабка сами забили всех своих коров. Чтобы чертовому правительству достался лишь шиш. И они законсервировали мясо и припрятали подальше. И только это, как потом выяснилось, спасло их от неминуемой голодной смерти.
Он почесал подбородок, взвешивая свои следующие слова.
— Времена не сильно изменились, детишки. У нас осталось пять коров, спасибо чертовым ворам. Думаю, завтра пора начинать забивать их и разделывать. Полагаю, парочку следует оставить на удой. Мой правнук не останется без свежего молочка.
С того вечера я помогала им от зари до зари. Это отвратительно, столько крови. Никогда не забуду как коров забивали, свежевали и разрубали на куски для будущих заготовок. Мужчины взяли на себя все свежевание. А мы с Евой и Дженис нарезали мясо для консервирования. Благодаря умениям Дженис и страсти Роджера собирать все для выживания, у нас нашлись закаточная машинка и достаточно банок, чтобы закатать в них все мясо, да и любую другую еду. Это был долгий, длительный процесс, но зато без провизии нам теперь не остаться.
Я мысленно повторяла себе эти слова, едва держась на ногах от усталости. Сделав глубокий вдох, я поднялась на крыльцо, держась за перила, чтобы не упасть. Как же я устала. Веки стали свинцовыми, а ноги напоминали желе. Еще никогда в своей жизни я так не уставала, даже когда мы возвращались домой после взрыва.
Помимо помощи с консервированием мы по очереди ухаживали за Райдером. Он по прежнему оставался без сознания. Пытался побороть ужасную лихорадку. Сегодня я вытянула короткую соломинку; придется помогать с разделыванием туш.
Открыв дверь дома, я поплелась переодеваться, мечтая опустить голову на что-нибудь мягкое. Подошел бы даже брусок мыла. Чего я никак не ожидала, так это услышать разносящиеся по всему дому крики.
— ДЬЯВОЛ, да где она? Я встану с этой проклятой постели, если вы мне сейчас же не скажете, где Мэдди!
Райдер. Очнулся!
Позабыв об усталости, я рванула по коридору, оставляя за собой грязные следы от обуви. Шарф летел следом, отскакивая от спины, пока я бежала. Спустя несколько секунд я стояла в дверном проеме, глядя на разыгравшуюся здесь сцену.
Меня окружило тепло, идущее от небольшого импровизированного нагревателя, пока я замерла на пороге, согревая свои замерзшие нос и подбородок. Ева стояла рядом с кроватью, уперев руки в бедра и глядя на Райдера, опустившего ноги на пол. Морщась от боли, он держался за раненный бок.
— Он очнулся, Мэдди, — съязвила Ева. — И снова стал Очаровательным Принцем во плоти. Вот так повезло.
Райдер тут же впился в меня взглядом. На его лице сразу проступило облегчение, все волнения отступили.
— Мэдди, — произнес он пропитанным эмоциями голосом. Его взгляд прошелся по моему телу, словно проверяя, цела ли я. Он опустил руку себе на колено ладонью вверх, прося меня подойти.
Я видела его руку и слышала мольбу в голосе, но не могла сдвинуться с места. Мне просто хотелось стоять и смотреть на него. Хотелось впитать в себя образ Райдера.
У него отросли волосы. В каштановой шевелюре появились светлые пряди, отчего я подумала, что он слишком долго пробыл на улице. Невесомые завитки у самой шеи делали его таким невинным, но это только видимость. Густая щетина покрывала большую часть его лица, непривычно видеть его таким. И только яркие голубые глаза убеждали меня, что это действительно он.
— Проклятье, Мэдди, скажи хоть что-нибудь. Пожалуйста. Ты будто призрак увидела. Ты дьявольски пугаешь меня, — сказал он хрипло.
Только тогда я поняла, что он действительно вернулся. Только он умел так сладко ругаться. Мой совсем не идеальный мужчина вернулся.
Уже через секунду я оказалась у него в объятиях.
— Я думала, что потеряла тебя, — сказала я, носом зарываясь ему в шею. Его аромат окружил меня, даря чувство комфорта. Я бы могла так провести вечность. В его объятиях. Прижимаясь к нему.
Его ладони переместились к моей грудной клетке, притягивая меня еще ближе. По лицу заструились слезы, когда его руки обняли меня и прижали к себе. Ему так же было необходимо держать меня, как и мне быть в его объятиях.
Он устроил меня между своих разведенных ног, прижимая к своему напряженному телу. Его руки перемещались по всей моей спине, сантиметр за сантиметром. Его ноги упирались в мои бедра, удерживая меня на месте.
— Черт, Мэдди, я соскучился, — хрипло произнес он. Обхватил меня за голову, запуская пальцы в волосы. — Ты в порядке? Ева не рассказывала, где ты.
Я кивнула.
— В порядке. И даже больше, — шепотом произнесла я. Сквозь слезы я заглянула ему в глаза. Совершенно здоровые глаза.
— Мне было так страшно, Райдер. Я думала, ты умер.
— Не плачь, — сказал он, смахивая большим пальцем слезы с моей щеки. — Я вернулся за тобой, я же обещал.
Я вытерла слезы, при этом, скорее всего, перепачкав лицо грязью.
Его ладони опустились к моей куртке. Сжав ее за лацканы, он притянул меня еще ближе. Взгляд его метнулся к моему рту, у него вырвался стон.
Сперва я решила, что стон вызван желанием, но он поморщился. Отпустив куртку, он схватился за бок. Я расслышала, как он втянул воздух от пронзившей боли. Расстегнутая фланелевая рубашка не прикрывала его обнаженной груди. Было видно татуировки на одной стороне его тела, исчезающие под белой повязкой. Только эта повязка белой больше не была.
— У тебя кровь! — воскликнула я, убирая его руку с бока и видя капельки крови, просачивающиеся сквозь бинты.
Когда он ничего не ответил, я посмотрела на него, страшась увидеть в его глазах вернувшуюся лихорадку. Но вместо этого его ясные глаза изучали меня, будто вглядываясь в самую душу.
— А вот тебя не оказалось рядом, когда я пришел в себя, — тихим голосом пожаловался он.
— Но сейчас же я рядом.
Ладонью он обхватил мой подбородок. Провел большим пальцем по нижней губе; его кожа казалась такой грубой, потрескавшейся.
