– Нельзя, Серега! Убери, – сказал Машков, трогая плечо снайпера, – в этом районе нам шуметь нельзя, и жертвы не нужны. Иначе газеты завтра сообщат о перестрелке в районе Пиль… Пуль… Короче, соблюдаем тишину.

– Есть, – Селезень опустил винтовку и снова взялся за край железного щита ограждения локомотива, – надеюсь, скоро сможем пострелять с лихвой?!

– Пацан ты еще, Серый! Все бы тебе пострелять да побегать. Какие твои годы, рядовой?!

Патруль остался позади, паровоз, чуть притормаживая на повороте, скрылся за лесным массивом. Сергачев выпрямился, огляделся и вытер пот. А потом позвал Селезня снова топить кочегарку.

Их еще раз обстреливали в поле за лесом. Мобильный патруль гитлеровцев, получивший приказ остановить локомотив любой ценой, открыл огонь из станкового пулемета и всех стволов. К тому же попытался забаррикадировать путь старыми шпалами и досками, кинул пару гранат.

Но паровоз, оборудованный путеочистителем, или, как его называют сами железнодорожники, метельником, да еще вдобавок и дрезиной, которая никак не хотела расставаться с гигантом, с легкостью снес заграждение и устремился дальше. Локомотив тряхнуло так, что его пассажиры чуть не расшибли лбы и не переломали конечности, вроде бы крепко держась, пули жутко звякали по металлу, выбивали искры, но урона стальной махине не нанесли. Дрезина с мятыми стенками и поручнями удержалась, но с нее снесло закрепленный на станине пулемет.

Оставив раздосадованных гитлеровцев позади, паровоз теперь взял курс на Хельберг, станцию с полудюжиной депо и ангаров, где еще недавно прятался литерный с «Крысой».

– Если немцы рискнут пожертвовать техникой, то могут выставить на пути броневик или танк, – сообщил Сергачев, следя за курсом и оборудованием управления, – тогда нам крышка. Я уже молю бога, чтобы хотя бы в Хельберге закончить эту гонку. Благополучно.

– Жми, дядя, все будет зашибись! – Желтые зубы на почерневшем от сажи и угольной пыли лице Селезня обнажились и придали физиономии комичность.

– Жму-жму, кочегар ты мой ненаглядный! Сержант, у нас план какой имеется? Боюсь, фрицы на этот раз подготовятся сильнее. Могут и рельсы взорвать, лишь бы нас захватить. И стрелочный перевод изменить и пустить нас в тупиковую… на ветку отстоя.

– Ты машинист, ты и предлагай! Но если уж и вредить фрицам, то именно в Хельберге этом, – ответил Машков, играя желваками, – можно таран устроить, но желательно нанести максимальный вред врагу. Хорошо бы, на пути стоял литерный. Вот это бы была удача!

– Возможно и так. Карту дай, сержант, малость подзабыл эти места. Тут вроде как ветка вправо должна быть, если не изменяет память. Но одноколейка. Тупик верный, зато в стороне от засады.

– Нам же в Хельберг нужно!

– Мы туда и попадем, но в обход главной магистрали. Железка потом соединяется на станции, вот только…

– … Что «только»? – Машков напрягся, вглядываясь в замолчавшего машиниста и протягивая ему карту.

– Лишь бы на этой колее никакой другой поезд не встретился. Та-ак, что там у нас, – Сергачев стал рассматривать значки и линии на карте, трясясь от движений локомотива, – Хельберг, Ауловенен, Шлиссенгард, Радшен… Если местные не используют путь для своих нужд, не пустили «овечку» или не устроили ремонт, то проскочим и через четверть часа будем в Хельберге. Кстати, там очень красивый старинный замок на берегу…

– …К черту эти красоты! – Машков выдернул карту из рук ветерана, поправил автомат на плече. – Что там, в Хельберге?

– Колея выведет нас к грузовым платформам, где раньше загоняли и затаривали эшелоны и товарняки. Топливо, товары народного хозяйства, техника, продукты, а по нынешним временам, возможно, и оружие.

– И? Так тогда нам туда, идем на таран, выпрыгиваем, захватываем грузовик или бронемашину, дуем в лес и дальше по плану. Нет? Че-то мне мина твоя не нравится, Степаныч!

– Есть одно но!

– Говори, не томи, едрить тебя…

– … Чтобы попасть на этот путь, нужно перевести стрелку вправо, а сделать это можно в случае, если нам ее кто-то переключит.

– Вот же гадство! И как нам сделать это? – Сержант потер лоб, увернулся от черенка лопаты, которой орудовал Селезень, питая углем топку, и выглянул из кабины.

Вдали таяли полоски серебристых рельсов, крутящая лопастями мельница проплывала сбоку, одинокий всадник скакал по полю. Дрезина, брякающая впереди, раздражала своим скрипом и лязгом, подгоняемая локомотивом.

– Слуша-ай! А если оседлать эту дрезину и вырваться вперед, достичь стрелки и перевести ее? – предложил Машков, зайдя внутрь кабины.

– Дрезину? А что, мысль! Ну-ка, постой тут, я сам гляну.

Сергачев вылез из будки и стал пробираться вперед, держась за поручни. Вскоре он вернулся с явно возбужденным лицом:

– Как же я сразу не догадался?! Можно попробовать. Но не завидую этому смельчаку, ибо впереди на стрелочном переводе, скорее всего, его встретит вооруженный пост фрицев. Расстреляют издалека.

– Гм… ща, батя, щас че-нить придумаем, – Машков собрал Селезня и Пешкову, вместе они стали решать и обдумывать детали вылазки.

Через несколько долгих минут скороспелый план в головах разведчиков созрел. Машков посвятил в него ветерана, отчего тот почесал шею, хмыкнул и внес пару поправок в задумки товарищей.

Бойцы кинулись дружно набивать мешки углем, затем аккуратно, чтобы не сорваться с поезда, перетаскали их на тележку, брякающую впереди путеочистителя. Машков и Селезень соорудили из них в головной части дрезины нечто, похожее на баррикаду, водрузили пару «МП-43», приготовили один гранатомет. Механизм движения дрезины оказался в порядке после столкновений с локомотивом и завалом немцев на рельсах, разведчики заработали ручным приводом и вскоре отдалились от пыхтящего паровоза, на котором остались Лиза и Семен Степанович. Машинист сбавил скорость за три километра до стрелки, а дрезина, наоборот, прибавила ходу, ускоряясь к контрольной точке.

Гитлеровцы не успели прибыть к стрелке до диверсантов, Машков же с Селезнем первыми добрались и перевели путевое направление вправо. Маневрируя управлением дрезины, они дождались, когда паровоз проскочит и стали сдавать назад, чтобы самим последовать за дымящим мастодонтом. Но тут показались немцы.

– Снимай их пулеметчика и водилу, – крикнул Машков, управляя рычагом движения дрезины, – как вырулю вправо, зафиксирую рычаг и помогу тебе. Серега, только сильно не высовывайся, ты еще мне нужен!

– Понял тебя, командир! Сделаем.

Пока транспорт диверсантов сдавал назад и снова подавал вперед, чуть в сторону, с дрезины гитлеровцев, несущейся на разведчиков, открыли огонь. «МГ-42» стучал, как сумасшедший, выбивая в мешках угольную пыль, чиркая и искря пулями по металлу, свистя ими над головами пригнувшихся бойцов. Селезень не стал тянуть время и дожидаться роковой участи от набегающих фрицев, он высунулся сбоку от укрытия и быстро выстрелил.

– Есть! Попал. Ловко ты его, – заорал сержант, на секунду выглянув из-за баррикады и нажимая рычаг управления.

– А то! Не железякой между ног орудую, в отличие от некоторых, – бросил через плечо стрелок и снова выстрелил из снайперской винтовки.

– Уходим вправо, бойся слева.

– Так точно… Есть, Вася! Еще одного снял.

– Вижу-у… Молорик ты у меня, утенок! Сыпь им свинца в уши, мать их в дыхло!

Дрезина разведчиков стала медленно набирать скорость, уходя по одноколейной дороге в обход опасной территории. Когда Машков присоединился к товарищу и дал несколько очередей из штурмовой винтовки, еще одна серая фигура выпала из недалекой тележки и покатилась в кювет.

Беглецы нагнали притормозивший тандем и прикрепились к нему сзади. Сержант показал жестом Пешковой, что все в порядке, та передала Сергачеву, и поезд вновь стал ускоряться. Теперь в роли кочегара выступил сам машинист, а Лиза держала рычаг и крутила маховик в будке.

Впереди показались очертания станции, которой никто еще не успел сообщить о надвигающейся угрозе. Служащие и охрана не подозревали, что на них несется локомотив, пока не увидели тучи черного дыма и не услышали звук мчащегося состава. Вмиг на станции забегал народ, спотыкаясь на платформах и рельсах, крича, стреляя и суетясь. Хельберг стал похож на потревоженный муравейник, в который влез медведь. И этот русский медведь казался смертником, ценою своей жизни пытающимся уничтожить муравейник.