– Именно так! – карандаш выпал из пальцев Судоплатова, рот открылся, в висках застучало. – Семен… Товарищ нарком… это так и есть. Его видели то там, то сям. Ночами катается, днями где-то отстаивается. Две спарки. Как же я не догадался-то?!

– Да уж. Все веселей и веселей! – Меркулов взглянул на Берию.

– Они нас обманули! Гитлер нас обманул, хрен ему в..! Он пустил нам бутафорию… дезу. Это фальшивый поезд. «Потемкинская деревня», мать вашу! Только передвижная… – нарком разразился руганью и бросил графин с водой в угол, на грохот разбитого стекла в кабинет заскочил секретарь, окинул всех тревожным взглядом и, получив в свой адрес пару бранных слов, исчез за дверями.

– Товарищ нарком, разрешите Сергачеву закончить? – попросил Судоплатов, видя, что ветеран силится что-то сказать еще, но уже боится раздраженности Берии.

– Валяйте.

– Семен Степанович, прошу вас.

– Паровозы типа «BR-41» сами по себе слабые, они не годятся для перевозок особых грузов и габаритов. Я на месте немцев использовал бы иные модели… надежные и мощные, доказавшие себя положительно в прошлые годы. Например, «BR-52» или хотя бы старый добрый «пруссачок» «G12». Это специальные военные тяжеловозы. Правда, и тут есть одно «но»! Из радиограммы следует, что в составе литерного находится один угольный вагон. Это, как бы сказать правильней, не угольный вагон, а вагон-тендер для запасов топлива и воды. Лучше бы тогда немцам было применить «BR-86» с паровозо-танком или, как его называют сами немцы, тендер-локомотивом. Все запасы топлива и воды находятся в нем, в основном паровозе, а не в прицепном.

– И-и? Немного не улавливаем вашу мысль, Сергачев! – Берия встал из-за стола и стал обходить комсостав НКВД-НКГБ.

– Простите, я излагаю, чтобы всем было понятно. Все эти дополнительные вагоны тормозят литерный и затрудняют его маневровые работы. Теплушка, платформы с зенитками, вагон-тендер, стандартная дрезина. Все это как глина на тапочке! Нет, определенно могу заявить, что ваш литерный не идет на восток, а таскается по перегонам и запасным веткам. А со сверхтяжелым грузом он не может этого делать. Заверяю вас! Да и угля для литерного, перевозящего вес в тысячу тонн, нужно не один вагон, а два-три, либо приходится на каждой узловой кормить тендер новыми запасами. Короче, – Сергачев, увлекшись, стукнул ребром ладони по столу, – с этим литерным не все в порядке. Точнее, совсем все не в порядке! Какой-то призрак, а не поезд.

– Призрак? Призра-ак! – Берия остановился возле Сергачева, но посмотрел на Судоплатова. – А ведь он прав… Он прав, этот ваш ветеран с Урала. Гитлер, сука, нам бросил кость сахарную! Нате, глодайте, сосите, мать вашу! Макет. Павел, ты прав! Это пшик. Они нас вокруг пальца обвели, сволочи!

– Простите, генкомгосбез, – позволил себе вклиниться Меркулов, – а как же сведения агентуры, усиленная охрана и авиация «люфтваффе», дежурившие денно и нощно вокруг литерного? Тоже все бутафория? А наши пропавшие РДГ и бомбардировщики?

– Они бросили наживку, – прошептал Судоплатов, – обыкновенную приманку в виде дезы, пущенной во всех слоях агентуры Абвера, а еще создав пышный эскорт для обыкновенного, надо думать, товарняка. Сыр в мышеловку.

– Бесплатный, вашу мать! Сыр «Крысе». И-и? Что теперь будем делать, товарищи крысоловы? Где искать и как уточнять истину этого гребаного танка? Едрить вас во все дыры!

Все боялись взглянуть на Берию. Сергачев уткнулся в карту и водил по ней заскорузлым пальцем, что-то бормоча под нос. Его наиболее громкое «сюда тоже не полезет, значит, вот здесь он…» услышал Судоплатов.

– Семен Степанович, говорите, что вы там еще выискали кроме того, что «Крыса» – на самом деле уже и не грызун, а блоха.

– Мне кажется, я даже знаю, где эта блоха прячется.

Берия застыл мраморным изваянием, офицеры переглянулись и еще больше сконцентрировали внимание на ветеране. Меркулов не выдержал:

– Разгоню к чертовой матери своих лоботрясов! Возьму пару вот таких пенсионеров, с ними точно кашу сваришь. Говорите, Сергачев. Не томите.

– Это, конечно, мои предположения, но… но литерный, скорее всего, вот в этом квадрате. Или в этом.

Судоплатов приподнялся, взглянул на карту и палец машиниста на ней.

– Почему? Мотивируйте.

– Смотрите. Вот железка, где видели литерный. А вот ее ветка еще от Голдаи до Шталлупенена. Мы уже знаем, что танк не то, за что себя выдает. Пусть даже и призрак или макет. Но двигают литерный две спарки паровозов. Туда – сюда. Вот здесь сходятся две реки и мосты в районе Инстербурга, через который ему не пройти. Да и реки Писса и Ангерапп создают препятствия, мосты там слабые. Вот здесь крутой подъем к озеру Виштитер, расположенному в канве холмов и горной местности. Ну а восточнее – граница с Белоруссией. Туда точно не пройдет.

– Это еще почему? – не удержался Сухарин.

– Ну… так-то всем известно, товарищ комиссар 3-го ранга, что немецкая и вообще европейская колея железки в 1435 миллиметров заканчивается на государственной границе с СССР, а дальше наша, отечественная, идет, 1524 миллиметра. Ясен перец… Простите… Понятно, что переделки такого мастодонта займут уйму времени да еще в специально оборудованном депо узловой станции, что чревато, я думаю, обнаружением литерного с воздуха.

– Семен Степанович, вы прямо бог разведки! – Судоплатов слегка улыбнулся, хотя всем было видно, как он напряжен и задумчив. – Подтверждаю заключение ветерана. Действительно, узловые станции Кибартай и Тильзит, имеющие выход немцев на литовскую сторону, порядком разбомблены нашей дальней авиацией. И периодически советские бомберы делают на них налеты, хотя и не без потерь. Так что эти стратегические пункты никак не подходят немцам для перешивки колеи или колесной базы литерного. Получается, следуя вашим умозаключениям, Семен Степанович, наша «Крыса» находится в более ограниченном квадрате? Это очень меняет ход дела. В помощь собранной РДГ и эскадрилье бомбардировщиков, готовых вылететь уже в ближайшие сутки. Товарищ нарком?

Судоплатов повернулся к Берии, головы всех офицеров тоже. Нарком, судя по его мимике и телодвижениям, которые комсостав НКВД давно уже выучил, подуспокоился, пыл его эмоций стал утихать. Видно посему, что нарком удовлетворился высказываниями ветерана-железнодорожника, тоже прокрутил в голове возможные варианты дальнейших действий, хотя мозг еще искал минусы и нюансы выводов Сергачева.

– Если это не «Крыса» и не подвижной спецсостав усиленной мощности, – сказал он, – то как же опыт немцев под Севастополем и Ленинградом? Там применялись сверхтяжелые осадные орудия типа «Дора» и «Фауст» на специальных железнодорожных платформах. Как эти шняги противник перевозил и доставлял в столь отдаленные районы? А вы, товарищ Сергачев, сами как возите по Уралу крупногабаритные и тяжелые грузы? По одной колее на простых платформах?

– Товарищ нарком, – Сергачев крякнул, потер усы и позволил себе взглянуть на Лаврентия Павловича, – я занимаюсь транспортировкой грузов нестандартных размеров и веса на усиленных платформах по веткам Южного Урала, оборудованным специально для таких работ. А самое главное, масса перевозимых мною грузов не превышает двухсот тонн. Как и в случае с осадными орудиями. Их немцы доставляют в блочном исполнении, разобранные по модулям и агрегатам, на усиленных платформах 16 осей. А вес «Крысы» в тысячу тонн никак не совместим с блоками той же «Доры» массой по сто и сто пятьдесят тонн.

– Понятно. Убедительно. Все же, получается, «Крыса» – не более чем блеф, пустышка, приманка для нашей разведки и авиации? Если танк таких размеров весит тысячу тонн, но спокойно перевозится дохлыми паровозами слабым спецсоставом по «одноколейке», то это вовсе и не танк, а его копия… Возможно, деревянная. Макет или… – Берия уселся на свое кресло, впялился внимательным взглядом в карту. – Еще раз покажите район предполагаемого сосредоточения литерного и его охраны. Нужно решать, что делать дальше. Но тратить силы и средства на поимку этого лжегрызуна я больше не намерен!