— У них что — собственная квартира? Кто же станет снимать квартиру для двух близнецов?

Джекки посмотрела на Тесс таким взглядом, словно гадала, что это — временный приступ умопомешательства из-за жары или она просто от природы такая тупая? Потом на губах у нее мелькнула надменная усмешка — примерно таким же взглядом она смотрела на Тесс, когда та появилась на пороге ее дома в Колумбии.

— Естественно, нет, — фыркнула она. — Кому это придет в голову снять им квартиру?! Просто поселились в каком-нибудь брошенном доме, да и живут себе. Их тетка появляется тут время от времени — все пытается уговорить их вернуться домой. Иной раз ей это удается, но потом они все равно возвращаются. Трежер, как мне сказали, уже подсел. Крэк. Он на цепи.

— На Цепи?!

Еще один снисходительный, насмешливый взгляд.

— Знаете, как он добывает еду? Ходит по кругу — обходит забегаловки одну за другой и забирает, что осталось. Сегодня — в одну, завтра — в другую, если эта закрыта, и так далее. Дестини до этого не унижается. Она из «голосующих».

— А это что еще такое? — Может быть, если она честно признается, что ничего не смыслит в подобных вещах, Джекки снизойдет до объяснения?

— Проститутка, из начинающих. Она стоит на шоссе, останавливается машина, мужчина предлагает ее подвезти. Естественно, всем понятно, что ему на самом деле нужно, да и она ясно дает понять, что рассчитывает кое-что получить за свои услуги, однако Дестини все-таки не совсем еще опустилась. Соседки говорили, у нее вкус к хорошим вещам, она любит шмотки от Версаче, да и сумочки у нее из настоящей кожи и все такое. Насколько мне удалось узнать, у нее есть постоянный дружок, который, судя по всему, полностью содержит ее и дарит ей подобные вещички. А по машинам она просто подрабатывает… так сказать, деньги на карманные расходы. Ну, и на наркотики для брата. Готова спорить на что угодно, что так оно и есть.

— Версаче?! Неужели ее парень может позволить покупать одежду от Версаче?

— Ну, насколько я слышала, он у нее что-то вроде владельца фармацевтической фабрики, — хмыкнула Джекки, выразительно вскинув одну бровь. — Имени его, похоже, никто не знает, да и знали бы, вряд ли сказали. В этих местах люди предпочитают никогда не упоминать имена, особенно когда речь идет о людях, которые имеют в квартале хоть какой-то вес. Словечком не обмолвятся — хоть пытайте.

— Я удивляюсь, как вам вообще удалось вытянуть из них хотя бы это? В жизни бы не поверила, что такое возможно! — льстиво пробормотала Тесс, втайне надеясь, что Джекки поделится с ней своим секретом.

— Дело в том, что я не смотрю на них, словно они — полное дерьмо, слова доброго не стоят. Говорю, что, дескать, пытаюсь отыскать ребят, которые когда-то жили в семейном детском доме, в том самом, где несколько лет назад застрелили маленького мальчика. Забавно — в этом квартале пальба чуть ли не каждый день, редкая неделя проходит, чтобы кого-то не убили, но, оказывается, все помнят ту ночь, когда погиб маленький Донни. Помните, я вас предупреждала — здесь до сих пор лютой ненавистью ненавидят того, кто его застрелил.

— Лютера Била? А что говорят о нем?

— Говорят, что вечно задирал нос, а по здешним меркам хуже этого ничего и быть не может. Считал себя лучше других и не делал из этого никакой тайны. Люди могут простить вам многое, но только не это. Что бы вы там ни думали, никогда нельзя дать людям понять, что вы хотите от жизни больше, чем они и их дети.

Тесс внезапно пришло в голову, уж не имеет ли Джекки в виду себя. И свой горький опыт в этом смысле.

К тому времени, когда они вернулись в школу Гвиннз-Фоллз, занятия уже закончились. И снова Тесс попросила Джекки сходить на разведку. На первый взгляд, ее выдумка оказалась на редкость удачной. Во всяком случае, какую-то информацию им уже удалось раздобыть. Но на этот раз они опасались осечки. Суровая директорша может наотрез отказаться сообщить хоть что-то о нынешнем местопребывании своего бывшего ученика, Саламона Хоукинса, по одной лишь причине — она, мол, знать не знает, кто такая Джекки и зачем ей это знать.

— Наверное, нужно ей соврать, что я из театрального кружка? — предложила озадаченная Джекки. — Вообще говоря, сначала я решила представиться его родственницей. Но если уж выдумывать какие-то байки, то тогда уж что-нибудь экзотическое. Сказать, что я из художественной школы, например. Неплохо звучит, верно?

— Угу… В любой другой школе, да просто в другом районе тут же сделали бы пару звонков и преподнесли бы, вам этот адрес на блюдечке. Итак, вы из театрального кружка, к следующему сезону репетируете новую постановку, где главный герой — юноша его возраста. Роль довольно большая, много диалогов, и вы слышали, что этот самый Саламон Хоукинс умеет прекрасно держаться на публике и вообще неплохо играет.

— А название пьесы?

— Название? Черт возьми, Джекки, придумаете что-нибудь по ходу дела!

— Я предпочитаю продумывать все заранее, — отрезала та.

«Держу пари на что угодно, что так оно и есть!»

— Ладно, пьеса называется… — Тесс глянула через дорогу. Они припарковались напротив того места, где раньше был парк аттракционов, а прямо перед ним когда-то стоял фургончик, где ее мать летом покупала зелень и овощи у одного знакомого фермера. Со временем фургон сменила небольшая лавка, где появился отдел, где торговали рыбой и морепродуктами. Пару лет назад здесь неизвестно почему вспыхнул ужасный пожар, и магазинчик сгорел дотла, а семья фермера куда-то исчезла. Теперь на этом месте стояла небольшая церквушка. Но Тесс до сих пор помнила написанную от руки вывеску, которая висела как раз над прилавком, где на льду лежала свежая рыба.

— Пьеса называется «Свежая речная форель». Пусть это будет драма в стиле Августа Уилсона — об одной местной семье, торговцах зеленью и рыбой. Отец и сын постоянно ссорятся, отец требует, чтобы сын остался дома и торговал вместе с ним, вместо того чтобы отправиться в колледж. Ну, как вам это?

— Не слишком оригинально, но, думаю, сойдет.

Итак, театральный кружок решил поставить «Свежую речную форель», и нам позарез нужен юноша, который может хорошо держаться на сцене и выразительно читать диалоги.

— Правильно. И вы вспомнили, что слышали что-то об этом Саламоне Хоукинсе от одной из ваших кузин, дочери которой принимали участие в каком-то конкурсе финалистов, где был и он.

У Джекки был такой вид, словно она не знала, плакать ей или смеяться.

— Этим вы и зарабатываете себе на жизнь? Вешаете людям лапшу на уши?

— Правда, конечно, куда лучше, только проку от нее чуть. Попробуйте признаться, что вам нужно на самом деле, и люди мигом выставят вас за дверь. Поверьте мне, Джекки, когда я начну искать вашу дочь, вы сами поразитесь, насколько эффективней иной раз бывает хорошо состряпанная ложь.

Дети стайками выбегали во двор, а без них опустевшая разом школа сразу стала усталой и какой-то потерянной. Тесс, удобно устроившись в машине Джекки, принялась ждать. Она даже не рискнула опустить стекло, боясь, что сердитая директриса, утром выставившая ее за дверь, может вообще позвонить в полицию. Не женщина, а огнедышащий дракон. С такой и выдумка насчет театрального кружка может не сработать. Тесс поежилась, жалея, что ничем не может помочь Джекки. Ну, хотя бы придумать что-нибудь еще, если их первоначальная затея не пройдет. Вообще говоря, если забыть о том, что Джекки удалось изрядно поводить ее за нос, не похоже, что она привыкла врать. Вдохновенная ложь требует, чтобы мистификатор сам получал удовольствие от процесса, тогда все пройдет без сучка без задоринки. А если вы думаете только о том, для чего вы это, собственно, затеяли, то пропадает весь эффект. Вы уже не ловите кайф. Вы теряете то ощущение абсолютной свободы, когда парите высоко над другими людьми, наслаждаясь ветром, который бьет вам в лицо. И потом, выдумка насчет театрального кружка была, так сказать, любимым детищем Тесс. Она с удовольствием преподнесла бы ее самолично — хотя бы для того, чтобы полюбоваться произведенным эффектом.