О карточках. Я отказалась от идеи научить читать Лёшу слогами. Теперь у нас пара сотен карточек: на одной стороне наклеена картинка, а на другой — слово, обозначающее то, что на картинке нарисовано. Уровень сложности слов совершенно разный. Лёша садится за стол, я выкладываю перед ним штук 20–25 карточек вверх буквами и предлагаю выбрать одну с тем или иным словом. Сначала он тыкал наугад в первую попавшуюся карточку, теперь думает, прежде чем выбрать. Карточки, которые он прочитал или угадал — даются ему для игры, остальные — я забираю до следующего раза. Рассматривать картинки Лёша очень любит, и ему нравится, когда пачка выигранных карточек толстая. Поэтому он старается изо всех сил.

5 октября 1990

Одна из наших соседок — тётя Лена — молодая ветреная особа, любящая приложиться к бутылке и вечно окружённая толпой ухажёров. Это, конечно, далеко не то же самое, что наша бывшая соседка-рецидивистка, но и не лучший образец для воспитания. Однако, Лёше тётя Лена нравится. Ходит вокруг неё и повторяет: «Тётя, тётя, тётя», — а в комнате тоже иногда вспоминает о ней.

В молоко попала муха. Лёшка распереживался: «Муха, муха». Вспоминал весь день. А об увезённом в больницу Джоррике вспомнил только раз.

Были в кафе, купили кукурузные палочки. Посудомойка, вытирая со стола, попросила у него одну, в шутку. Думала, пожадничает, но нет — щедро предложил ей весь пакет, причём таким широким жестом — это надо было видеть.

Кстати, кукурузные палочки — это большая редкость. Нет не только денег, но в магазинах опустели полки, остался один геркулес, да и тот, поговаривают, кончается. Часто в магазинах просто ничего нет.

8 октября 1990

То, что Лёша уже читает отдельные слова, не представляет сомнения. Сегодня из 44 карточек со словами правильно выбрал 34 (77 %). Вряд ли это можно считать случайностью. Самые простые слова — такие, как «ляля», «мама», увидев написанными, он произносит вслух.

У Лёшки свой собственный маленький столик с прикреплённым к нему стульчиком. Ест он неаккуратно, поэтому на время трапезы повязываем ему слюнявчик. Сегодня покушал, вылез из-за стола, отнёс, как и положено, тарелку на большой стол, вернулся, снял слюнявчик и с большим усердием начал вытирать им со стола.

12 октября 1990

Живём впроголодь, едим, что придётся. Нет ни яиц, ни круп, ни овощей, ни муки, ни мяса. Бывают молоко и хлеб, но с перебоями и огромными очередями. В магазине на Лёшу не выдали спички — долго спорила с продавцами. Ему самому они ни к чему, но готовить-то ему нужно на той же плите, что и взрослым…

Джорри пришлось усыпить, Лёшке сказали, что его больше нет. Никак не отреагировал, но вечером вдруг вспомнилось: «ав, ав, ав…»

— Лёша, Джорри ушёл в другой мир.

Махнул рукой на окно — жест, указывающий вдаль. Наверное, он ещё долго будет понимать всё совершенно буквально.

Научился правильно складывать пирамиду. А вот большие пластмассовые винты и гайки ему никак не даются.

Сегодня впервые произнёс не одно слово, а целое предложение. «Котя там». Сверстники давно вовсю болтают, а Лёшка только-только сложил вместе два слова.

На моё «нельзя» — противное, гадкое слово — сегодня впервые прозвучало «азя», что означает «можно». И повторялось уже неоднократно.

Весь день, только я закончу печатать на пишущей машинке, прибегает с крышкой от неё: «На… би-би…» Ну, разумеется, раз машинка, значит, би-би, а что на ней не ездят, а печатают — это непринципиально.

В магазинах по-прежнему пусто. Ни яиц, ни соли, ни спичек, ни каких-либо продуктов. Впрочем, товаров тоже нет.

Чтобы заработать на жизнь, мне приходится много печатать. В основном, самиздат. Каждую книгу приходится по несколько раз набирать, ведь пишущая машинка берёт не больше пяти экземпляров. Я мало сплю и очень устаю. Папа решил облегчить мне жизнь, взял в долг денег и купил принтер, теперь подсоединяет его к компьютеру. Если у него всё получится, текст нужно будет набирать всего лишь один раз, а распечатывать столько экземпляров, сколько потребуется.

18 октября 1990

Брэгг несколько недель назад убежал. Вместо него папа принёс котёнка Рыжика. Котёнку выдали для «личных надобностей» фотокювет, но он его использует не по назначению — сворачивается в нём калачиком и засыпает. Лёша подошёл к кювету, вынул из него котёнка, назидательно сказал: «Пи-пи», — и пописал в него. Вот, мол, что надо делать. Воспитатель растёт. Самое интересное, что Рыжик его прекрасно понял и теперь использует кювет, как надо.

Летом прекрасно различал красный и жёлтый цвета, а теперь словно напрочь забыл об этом. Сам-то он любит жёлтый цвет, но не понимает этого — когда просишь дать что-то определённого цвета, теряется. И объяснить не выходит.

Не только в магазинах ничего нет. Городу угрожают энергетической блокадой. Поговаривают о том, что собираются выключить газ, отопление, электричество. О том, что власть возьмут военные. Ощущение безнадёжности. Двое депутатов предложили развесить по городу 7 ноября чёрные флаги. Юмористы, однако. Приближается зима…

25 октября 1990

Все эти дни мне было плохо, Лёшей почти не занималась, записей не вела. Впрочем, и записывать особенно нечего — никаких особенных прозрений и открытий Лёша за эти дни не совершил. Да и какие открытия? Неделю не гуляем, впечатлений мало. Новых слов нет, а старые, наработанные, в такие периоды теряем. Уже ведь говорил и «киса», и «котя», а теперь звучит опять примитивное «мяу».

Любую технику: швейную, пишущую, стиральную машину и даже компьютер называет «биби».

26 октября 1990

Лёшка, вероятно, стал бояться оставаться один. Стоит мне выйти из квартиры или даже из комнаты — рёв до небес.

Физически по-прежнему отстаёт. Сегодня я бегала по кухне за Лёшей и Люсей. Когда Люся уже у самой стенки, Лёша всё ещё на середине кухни. И реакция медленная, и ноги неуклюжие — заплетаются. Но радость — одинаковая у обоих.

Обидно, что все наши гимнастические упражнения, которые делаем почти каждый день, не помогают Лёше догнать сверстников. А делать мы их любим. Сегодня без чьей-либо помощи ходил по горизонтальной (положенной два стула) и наклонной доске.

27 октября 1990

Ходили к двум гранитным львам на набережной Красного Флота. Лёшка ходил от одного зверя к другому и радостно сообщал: «лев, лев, лев». Внимательно заглядывал им в глаза, но дотронуться так и не решился, хотя очень хотел.

Впервые обратил внимание на Медного всадника. Сравнил «го-го-го» под Петром и запряженную в карету лошадь на мостовой. А ещё видели барельефы коней на мосту лейтенанта Шмидта. У каждой новой пары останавливался и сообщал: «Го-го-го». Заметил сегодня и сфинкса, но назвать никак не назвал — естественно, зверь-то загадочный и невиданный.

В качестве подхалимажа или показывая своё доверие, называет меня то и дело «Тюха» — переделанное папино «Ксюха». И с тем, и с другим тщетно борюсь. Мужчины хотят меня называть по-своему. И называют.

28 октября 1990

На днях забыла записать забавный случай. Обвязываю вокруг Лёшиной талии шарфик:

— Какой у Лёши славный пояс!

— Ту… ту… — сын тут же вспомнил про поезда. Хотя слово «пояс» ему знакомо, но созвучие он, вероятно, почувствовал.

1 ноября 1990

Весело живём. Позавчера Лёша носился по нашей кровати. И наплевать, что то мама, то папа строгим голосом говорят «нельзя». В результате со всего разбегу рухнул носом прямо на спинку кровати. Рёву — на час, нос перекосился, распух, синяк на четверть лица. Вызвали «скорую», отвезли на рентген, вроде, всё оказалось в порядке. Но на следующий день после всех этих переживаний «скорая» приезжала уже и к маме, и к папе. И что? Пошёл нам урок на пользу? Сегодня носимся по кровати ещё более буйно.

2 ноября 1990

Получила 50 рублей за напечатанную работу. Возвращаемся домой. Уже вечер, темно. Возле ДЛТ, на задворках, небольшая, но оживлённая очередь. Конечно, я заворачиваю глянуть: что дают? А дают бананы и хурму. Покупаем с Лёшкой по 4 кг того и другого, выгружаю его из коляски, кладём в неё фрукты, которые он до сих пор видел только на картинках, и пешком добираемся домой. А до дома — ещё очень и очень далеко: нужно дойти до Мойки, потом напрямик через Дворцовую площадь в баррикадах сугробов, затем — по садику возле Зимнего, и только потом будет наша Адмиралтейская набережная, к счастью, не очень длинная. Идём мы долго и трудно — зима, снег, мне по голень, а Лёше по пояс, но он молодец, не ноет, не просится в коляску или на руки, героически ползёт рядом с мамой. Конечно, мы зверски устали, и если бы не пустые прилавки, я бы тысячу раз пожалела о том, что купила эти 8 кг фруктов. А как они понравились Лёшке! Особенно банан. Когда услышал, что мы обсуждаем, что перед сном в кроватку дадим ему ещё один, тут же засуетился, попытался сам перелезть через ограду кроватки, а ведь обычно о том, что пора спать, приходится напоминать несколько раз. В общем, вёл себя идеально, сам лёг, спокойно дал укрыть себя одеялом, завесить покрывалом, и только потом со знанием своего права торжественно заявил: «Бабан!»