1982 Ветераны Нас война Своей накрыла тенью, Словно «мессершмитты» Батальон, И приговорила К бюллетеням… Душно — Снова воздух раскален, Вновь проклятой кисточкой По горлу Начинает щекотать болесть, И опять приходится покорно, Как в сугробы, В простыни залезть. Ночи напролет Колотит кашель, Ночи напролет Огнем горю. «Да, нас мало, Но ведь мы в тельняшках», — Сверстникам С усмешкой говорю. «Мы еще поборемся, Солдаты, Мы еще продвинемся вперед. В нашей жизни Был и сорок пятый, А не только Сорок первый год!» 1982 «Старуха, ровесница века…» Старуха, ровесница века, В одну из торжественных дат Сидит в помещении жэка — Впервые пришла на доклад. Раздумье в слезящемся взоре, Глубоко вздыхает она О том, что в стране Сальвадоре Сейчас полыхает война. Сном вечным солдатским почили Три сына старухи подряд… Потом о стране Кампучии Соседи вокруг говорят. Подкована бабка не очень, Про страны те слышит впервой. Но помнит горячие ночи Далекой второй мировой. Она вот осталась на свете, А мальчиков — мальчиков нет… Глаза обжигает ей ветер Дымящихся огненных лет. 1982 Фашисты Не модерняг убогие потуги — Их восхищали Баховские фуги. Они любили Деток и супруг, Их умиляли Киски и голубки — Тех нелюдей, Что под раскаты фуг Европу загоняли В душегубки. Германия Бетховена и Гете, Германия Освенцима и гетто… Понять немыслимо, ей-богу, Как могла Со светом так перемешаться Мгла!.. 1982 «Играет весенний гром…» Играет весенний гром, А в памяти вновь встает Горящий аэродром, Израненный самолет. Не веря глазам, глядит Пехота — Взмывает ввысь На смерть, на таран, в зенит Малыш «И-15 БИС». Как мог он взлететь, Как мог Ввязаться в безумный бой?.. Пылающий «ястребок» Вновь вижу я Над собой. Когда все черно кругом (Душевная круговерть), — Земля моя — «аэродром», Дай силу душе взлететь! 1983
«Уклончивость — она не для солдата…» Уклончивость — Она не для солдата: Коль нет, Так нет, А если да, То да… Ведет меня и ныне, Как когда-то, Единственная — Красная — Звезда. И что бы в жизни Ни случилось, что бы — Осуждены солдатские сердца Дружить до гроба, И любить до гроба, И ненавидеть Тоже до конца… 1983 «Нет, не мечтали…» Нет, не мечтали Никогда о рае Крещенные железом и огнем — Всю жизнь была я На переднем крае, И умереть Хотела бы на нем. Своим не верю Юбилейным датам, Меня не хлопай, Старость, По плечу. Я в армии Поэзии Солдатом Сражаться до последнего Хочу. 1984 «Колдует тропинка лесная…» Колдует тропинка лесная Над шалою талой водой… Я зависти к юным Не знаю — Была в свой черед Молодой. И шла наша молодость К Маю По самой Великой войне. Я зависти к юным Не знаю — Пускай позавидуют мне! 1984 «И я, конечно…» И я, конечно, По весне тоскую, Но искуситель Мефистофель слаб: Пусть предложил мне Цену хоть какую — Окопной юности Не отдала б! Пусть предложил бы: — Хочешь восемнадцать, Отдав взамен Окопные года?.. Я б только усмехнулась: — Сторговаться Со мною Не сумеешь никогда! На тех весах, Где боль и честь народа, На тех весах, Точней которых нет, Четыре страшных И прекрасных года В душе перетянули Сорок лет. Без этих лет Я — море без прибоя. Что я без них? — Дровишки без костра. Лишь тот постиг, Что значила «сестра», Кто призывал ее На поле боя. И разве слово гордое «Поэт» Со скромным этим званием Сравнится? Четыре года. После — сорок лет. Убитых молодеющие лица… |
